====== Предисловие. ======
Ну здравствуй, Габриэль. Нет, не так. Габриэль, я пишу тебе эту историю, чтобы рассказать о своей жизни после рокового случая для нашей семьи. Я не буду останавливаться на подробностях, как мне удалось выбраться из имперской тюрьмы, и почему меня не казнили, думаю, до вашего далекого тихого мирка доходят все последние слухи и сплетни. (Здесь я улыбнулась) Тебе же будут интересны мои мотивы и деяния после. Улыбка не сходит с моего лица, когда я думаю о нашей жизни в Скинграде. Мы – дети образованных семей, были вместе чуть ли не с рождения. Я помню, наш дом был тих и сух, я, проработав несколько лет после замужества лекарем, но так и не став матерью, посвятила себя экспериментам в алхимии, ты – всю юность был увлечен инженерией. Мы молчаливо сидели в кабинете друг напротив друга, я – за созданием гидролатов, ты – за чертежами двемерского механизма. Я никогда не могла понять, доволен ли ты такой жизнью, но я же поняла в тот момент, что мимикрировала под тебя – твое спокойствие действовало на меня как снотворное, твоя уверенность действовала на меня как транквилизатор в смеси со смертельным ядом, тем самым, что я так долго и сосредоточенно училась творить, подбирая состав и дозировку. Ты поднял на меня глаза, отбросил каштановую прядь, тряхнув головой, и улыбнулся.
Знаешь, быть лекарем довольно трудоемкое занятие, особенно в 20 с лишним лет,- люди приходят в надежде, что я спасу безнадежно больных от смерти, но я лишь продлевала их муки. В тот день мне впервые стало любопытно, в тот день я впервые убила…
====== Глава 1. ======
Осознав содеянное, я закричала. Мое лицо покрылось испариной, похолодевшие руки дрожали, как у немощного старика, губы посинели как у мертвеца, лежавшего передо мной, вкусившего моего совершенного яда.
Стражники поймали меня не сразу, нет. Я спряталась в лесу, где всегда собирала с тобой растения, но когда нужда привела меня в таверну – меня уже ждали. Меня! Меня, любимую дочь профессора, одаренную Элеонору, впервые назвали преступным отродьем, я была в шоке, я не спала и не ела уже сутки. Мне было так стыдно, именно стыдно, как эти люди могут так называть меня? Мне было жалко своего отца, теперь ему будет сложно объяснить все руководству академии, даже такому талантливому и трудолюбивому человеку как он. Отец много вкладывал в меня, пытаясь дать образование везде, где можно. «Элеонора, девочка моя, учись всегда и везде. Знания дают пищу, крышу над головой, дают место в мире и спасают жизнь, в конце концов», – спокойно говорил он своим скрипучим голосом, не отрываясь от свитка, под скрежет пера.
Меня допросили, даже больше для вида, и бросили в темницу до скорой казни. За решеткой напротив я увидела данмера по имени Вален Дрет, судя по всему, он сидел здесь один очень давно. Он то и дело бросал на меня похотливые взгляды и язвительно шутил. А дальше…ты должен был слышать. По счастливой для меня случайности, амнистия не заставила себя долго ждать, дорога судьбы императора (и моя) пролегала через каменные коридоры замка. Я в первый раз увидела столь важную для себя персону, но, и не последний... Есть в этом мире нечто более важное…
Я когда-то любила и скучала по тебе, не могла себе простить того, что сделала. Интересно, что бы ты сказал, если бы оказался здесь в конечном итоге.
Выбравшись на поверхность, пораженная событиями, я кое-как добралась до брошенного кем-то лагеря возле айлейдских руин и уснула. Мой первый безмятежный сон. Странно, совесть не мучила меня. Засыпая, я чувствовала облегчение, что покинула душный для меня город и жизнь. Я утопала в темноте, в пустоте, в «ничто». Тогда же, почти в тот же день, я встретила второго по счету, но не по значимости, важного и судьбоносного человека.
Голос, как мягкая, но уверенная рука, вытянул меня из глубокого сна.
- Ты спишь очень крепко для убийцы. Это хорошо. Ибо для того, что я сейчас предложу, тебе понадобится чистая совесть.
Я медленно встала и стала вглядываться во тьму. Мне не было страшно, нереальность происходящего выбила из меня всё, кроме способности думать и ощущать кожей холодный воздух. Сквозь невидимую пелену проступил образ человека в черной робе. Со временем, привыкшие глаза позволили мне разглядеть его лицо. Аристократичное лицо имперца с холодной и даже жестокой, но приветливой? улыбкой было едва скрыто тенью капюшона. Щелкнув пальцами, я резким движением разожгла костер, потоки магии заставили порыв ветра всколыхнуть траву и деревья вокруг. Я слышала шелест его одеяния, чувствовала взгляд его таких же темных, как мир вокруг, глаз, и молчала. Я никогда и не была особо разговорчива, мне требовались только те ответы, которые я могла получить, лишь созерцая и слушая его, так было всегда и до недавнего времени.
- Ты предпочитаешь молчание? Как и я, мое дорогое дитя, как и я. Разве молчание не симфония смерти в оркестровке самого Ситиса? И разве не ирония, что я пришел к тебе как уведомитель Темного Братства? Меня зовут Люсьен Лашанс, и мой голос – это воля Матери Ночи. Она наблюдала за тобой. Наблюдала, как ты убиваешь, восхищалась, как ты отнимаешь жизнь без тени сострадания. Мать ночи очень довольна…
Он говорил это медленно и вкрадчиво, сохраняя почтительное расстояние вытянутой руки. Тогда я впервые ощутила волнующее чувство, разливающееся по телу и уходящее вниз. Если бы он подошел ближе в тот момент, мои ноги подкосились бы, аура власти или нечто совершенно иное подчиняло гравитацию.
Ты знаешь, Габриэль, что такое Темное Братство? Я получила предложение, которое я расценила как шанс выжить.
Люсьен Лашанс, как мужчина представился, дал мне ряд инструкций, чтобы войти в их уникальную семью. Я должна была убить старика по имени Руфио в таверне «Дурное знаменье». Он вручил мне кинжал, которым я должна была «подписать контракт». Я ощутила легкое прикосновение руки в тонкой кожаной перчатке и желание встретиться вновь.
- Сейчас мы должны проститься. Очень надеюсь, что мы скоро встретимся.
Он ехидно улыбнулся, словно прочитал мои мысли, и растворился в пейзаже.
- Я НЕ УБИЙЦА! Я НЕ…у-бийца – Дыхание сперло спазмом, как бывает перед готовностью зарыдать.
Выйти из этого транса мне пришлось так же неожиданно, как я в нем оказалась. Кажется, вернулись хозяева лагеря, столь кстати отсутствовавшие на момент моего появления. У меня не было ни оружия, ни одежды (тюремные мешки трудно так назвать), пришлось взбираться на белоснежные блоки эльфийского сооружения прежде, чем меня заметили. Я была тепличным растением, мое умение лазать и соскользнувшая нога подвели меня прямо под носом бандита норда, тащившего огромного оленя. Каменная крошка с грохотом посыпалась мне под ноги.
- Ты слышишь?
- Что-с слышу? – Аргонианин бросил на землю связку сухих веток.
- Ах это ты! Как ты меня достал, тупой ты ящер. Сколько раз я тебя предупреждал – не подкрадывайся ко мне сзади, иначе я раскрошу твою черепушку! После той вылазки в старый форт мне везде теперь мерещатся проклятые призраки.
Я зажала себе рот ладонью и понемногу стала двигаться вокруг светящегося источника – казалось, стук моего сердца могут услышать даже в горах Джералл. Нужно было найти хоть какую-то одежду и совершенно не важно, как я могла ее достать, пока весь мой вид выдавал во мне сбежавшего заключенного. Осторожно ступая, как учили танцевать, удалось, не издавая звуков по летней траве, добраться до достаточно узкой части озера Румар, чтобы переплыть к портовому городу. Там я схватила первое попавшееся одеяние, сушившееся на веревке, и как удачно, что это оказалась довольно длинная серая мантия. «Спасибо тебе, незнакомец, и извини, что утащила твою одежду. Элен в этот раз так сильно накосячила…».
Я лишь один раз была в портовом районе вместе с отцом. Мне тогда было лет 13, а он лишь начинал свои исследования, принесшие ему впоследствии неплохое состояние. Там мы встретились с Густаво, щуплым бородатым экспедитором, – время от времени он пришвартовывался со своей командой и передавал отцу какие-то свертки, что оказались табличками с гравировкой почти забытой цивилизации, как я сейчас понимаю, не совсем легально. Мне тогда показалось, что этому дядьке, ковыряющему трубкой в зубах, не совсем подходит его имя, – я думала, он будет большим, толстым и добрым, как герой всех тех многочисленных книг, что читала мне мама, однако реторта из зеленого стекла, безвозмездно врученная мне, прошептала простить столь нелепое несовпадение.
