«Я не чувствую себя в безопасности. Никто не в безопасности».

- Так сложнее, но лучше сразу начать с настоящего оружия!

- Что ж… Общение с Люсьеном возымело на тебя влияние.

«Что ты имеешь в виду?» «Меч» прочерчивал за Винсентом глубокую колею. Я успевала следить за ним, но всё равно не смогла зацепить момент, когда ветка взмыла в воздух, и вампир буквально залетел мне за спину и, обхватив палку двумя руками, прижал ею к себе под дых. Я ощутила укол на шее в трех дюймах от уха и вскрикнула, вывернувшись и с силой оттолкнув его от себя. Меня охватил страх, я заметалась и отступила на десяток шагов, ладонью ощупывая место «укуса». На глаза уже наворачивались слезы ужаса, а Винсент, запрокинув голову, громко засмеялся.

- ЧТО ТЫ НАДЕЛАЛ?!

Я сорвалась с места и схватила черный клинок с пояса. Выглядела я, должно быть, очаровательно испугано-забавно, как заяц, безуспешно убегающий от королевской развлекательной охотничей конницы.

- Не бойся! – Хохотал он. – Я не тронул тебя, только слегка пригубил!

- КАК ТЫ МОЖЕШЬ?! – Прокричала я.

- Ты не захотела изучать основы, – отвечал, пожимая плечами, вампир. – Как видишь, мне не обязательно рубить тебя клинком, – Винсент улыбнулся. – Ты ведь не меча боишься…

- Я не смогу так доверять тебе! – Ресницы стали мокрыми. – Хоть ты не играй со мной как с жертвой!

Начал накрапывать мелкий дождь – капли смешивались с моими слезами, и я растирала их пальцами свободной руки по щекам. Вампир устало прошелся вдоль поваленного дерева. Он сел на пень, не смущенный его сырым и грязным срезом, не меняя, как показалось мне, насмешливого оскала. С той стороны равнины лило будто сильнее, поэтому шевелюра его быстро намокла и облепила голову, как и тонкий камзол не по погоде сел на не мёрзнущее тело. Я отвернулась и раздраженно понеслась быстрым шагом за пределы оцепившего нас леса. Ноги промокали от влажной почвы и растительности, накиданной ураганом, становились зелеными светло-бурые ботинки, и я вязла в земле, как в своих эмоциях, совсем забыв, зачем это всё затевалось, оглядывалась назад, но видела только дубы на возвышенности, с которой спускалась куда-то на юг.

Преодолев очередной зеленый холм, уже изрядно промокнувшая, я вышла к еще одному просвету в темнеющей непроглядной гуще, огибающей графство. Темно, хоть глаз выколи. Мне пришлось применить магию, чтобы различать малейшие направляющие всплески, однако когда я это сделала, то увидела прямо перед собой огромное нечто. Я переполошилась и, спотыкаясь, спряталась за дерево. Мокрые, зачесанные пальцами, волосы цеплялись за низкие узкие ветви и кору, пришлось распутывать их, иначе вырвала бы их в бегстве. Ощущалась острая нехватка кольца хамелеона, изъятого легионом. «Какого обливиона?» Гогрон в перевалку с оглядкой вышел к дуплу кривого старого ствола с вывернутыми корневищами. Пока он шарил в мешке, я решила подойти поближе, – множество тонких тополей закрывали обзор, только самого орка было хорошо видно, но в этом повинны его необъятные размеры. Я выдвинулась, прижимаясь к ближайшим деревьям, стараясь не издавать ни звука. Темный брат передо мной вытащил что-то маленькое, рассматривал, раз оглянулся назад, потом достал кинжал и, глубоко прорезав себе ладонь, растер кровь меж пальцев, улыбаясь, словно увидел в убежище застолье. Вообще, он любил плотно набить брюхо, но больше этого, любил кромсать всё секирой. Гогрон спрятал это внутрь, оставив отметину на коре. Нужно было подойти ближе.

Сзади раздался хруст, от которого я, обернувшись, оступилась, что повлекло за собой серию громких звуков, в том числе мой шумный вздох и лязг кинжала, неосторожно извлеченного мной в темноту. Я тут же оглянулась на объект наблюдения – орк быстро выволок что-то из своего тайника обратно в наплечный мешок и скрылся, а я уставилась на помешавшего моим изысканиям человека.

- Может, уберешь его в ножны? – Подвинул лезвие пальцем в сторону Винсент. – Так и поранить не долго. Регенерация у меня, конечно, быстрая, однако боль я все так же хорошо чувствую.

- Ты преследуешь меня?! – Огрызнулась я, не способная простить его выходку.

- Тебе нельзя находиться здесь. Скоро лес погрузится в ночь. Не искушай… волков попробовать твоей крови. Все сразу подумают на меня.

Он слегка приобнял, подталкивая в сторону города. Я же смахнула его руку, поведя плечом, зашагала самостоятельно впереди, только периодически посматривая на яркую и опасную вампирскую улыбку.

В подземелье ночевать я не оставалась, с меня хватило встряски, устроенной Винсентом, уговоры коего я усердно пропускала мимо ушей. Я вернулась на место ранним утром, убедившись в отсутствии слежки, так и не найдя дерево с отметиной, возле которого крутился орк. Наткнулась на него случайно, обошла весь знакомый участок у тракта, – поляны той будто никогда и не существовало, хотя, впрочем, я не считала себя знатоком-ищейкой. Но вот, кажется, то самое вывернутое дерево и старый тополь с дуплом неподалеку с затертым кровавым следом руки, частично смытым дождем. А рядом на земле пара потерянных им септимов. Я опустилась на корточки возле могучего корня, разглядывая блестящую монету. «Почему он их прятал? Братья не боятся воровства со стороны семьи. Разве что деньги были заработаны преступным путем». После вчерашнего урагана повсюду валялось множество подходящих для «сражений» палок. Они напомнили мне об инциденте. От подозрений я стала видеть слишком много, это сводило меня с ума, и, к сожалению, лучшее, что я умела и умею делать – это находить зависимости и строить параллели. «Он выдал меня? Выдал специально?» Прощупав рукой внутри древесной расщелины, я выудила еще один конверт. Он не был мокрым и прекрасно хранил в себе чернила.

«Я оставляю тебе подсказку, дорогая Элен. Как жаль, нам не поговорить об этом лично. Кто может помогать предателю? А кто и есть предатель? Глупый ли громила?»

- Дорогая Элен…, – чуть слышно разговаривала я сама с собой, смотря сквозь полузакрытые уставшие веки на свесившуюся надо мной крону. – Так только Винсент называет меня… Но почему … мы не можем поговорить?

Винсент всегда был интриганом. Я прикрыла рот рукой, чтобы оттуда не вырвался мой стон отчаяния. Эти письма пугали меня. «Винсент знал о новом эпизоде или боится что-то поведать мне? Люсьен рассказал ему? Поэтому он пришел ко мне тем же вечером?» Мне все еще нужно было забрать «контракты», оставленные уведомителем. Я сожгла злосчастную записку в ладони, развеяв над возвышенностью, и поспешила оказаться в убежище. Уже возле Черной Двери ко мне пришла новая мысль, что загнала я подальше в задворки сознания. «Не может ли сам Винсент оказаться... ? Хах… Зачем тогда писать мне? Поиграть со мной… в жертву?»

- Кроваво-красный, брат мой.

Остальные братья встретили меня по всем обыкновениям приятно равнодушно. Вампира не было внутри, должно быть, отлучился по своим бюрократическим делам, в столь необычное и неприятное для себя время суток. Пока я жила здесь, он не часто отлучался, за исключением первых нескольких недель после моего принятия в ряды братства – улаживал формальности с моим проживанием в Чейдинхоле. До сих пор не до конца понимаю, как ему удавалось так долго держать графскую семью на удочке и в неведении одновременно. Очива, как всегда, вернувшись с дела, проводила время в своих апартаментах – она почти без звука передала мне не вскрытые контракты от Люсьена, что оказались частично бутафорией с небольшими уточнениями по поводу нынешнего задания, и ни одного слова по поводу того, знал ли Винсент. С другой стороны, уведомитель предупреждал о ненарушении конфиденциальности даже с вампиром, что мог похвастаться сроком верности гильдии.

«… Не верь ничему и никому, пока не убедишься. Пусть Ситис направляет тебя. Избавься от письма»

Подземелье будто гнило изнутри в тишине. Никто друг с другом не разговаривал. Всё, что обсуждалось – обсуждалось за закрытыми дверьми. Мари так и не объявилась к вечеру дня, что я провела там, М’Радж не выходил из тренировочного зала, хотя обычно любил сидеть в книжном углу холла, Тейнаву сестра начала муштровать и посылать на простые задания, и он не улыбался и не пил, расхаживая везде с кружкой. Телиндрил не была склонна к разговорам, однако только по отсутствующему взгляду я поняла, что дело даже не в распространившихся росказнях обо мне, скорее община погрязла в слухах об опасности.