- Мне нужно, чтобы ты рассказала мне все, что знаешь о командоре Легиона. Вы дружили с ним с детства, – я отчеканивала, похлопывая пальцами по поверхности стола. – Мне нужно всё: семья, жена, дети, друзья, знакомые, в том числе кто такая Лора, откуда он её знает, старые раны, – абсолютно всё, что ты сможешь вспомнить!
- Н-н, – мама заикалась, никак не могла выговорить, а потом закрыла уши ладонями, и, плача, завертелась из стороны в сторону. – Н-нет. Поверить не могу, что ты меня об этом просишь. Я не буду помогать тебе убивать, не буду дальше помогать этой тьме и сомнительному богу завладевать тобой.
Я откинулась на спину, нервно зачесывая волосы за ухо и успокаиваясь. Она не понимала и возможно не поймет, но я могла взять себя в руки. Кто, если не я.
- Знаешь, мама, – наклонилась я вперед, неторопливо вспоминая. – Ты всю жизнь молилась девятерым. Ты молилась Кинарет, чтобы ветер умерил свой пыл, и у бабушки был хороший посев, но ураган налетал даже в самые голодные годы. Ты молилась Маре о любви, но отец изменил тебе, когда ты была беременна мной, молилась Акатошу, но время не излечило твои страдания. Дибелла не помогла твоей подруге выносить и родить красивое дитя, и она теперь просит за прокаженного. Аркей не упокоит душу, забранную убийцей, и будет она вечно скитаться в крипте, Стендарр не подарил милосердия, Зенитарр – процветания нашему роду. Где логика и мудрость Джулианоса, и правосудие Талоса? Все они тебе лгали, и только Ситис прислал своё дитя, как ты просила, – горько сорвавшимся голосом подметила я. – Вот только ты знала, что потребуется плата. Не нужно строить из всех людей, следующих девятерым, святых, а сейчас ты больше всех следуешь примеру Матери Ночи.
- М-матери Н-ночи?
- Согласно легенде Мать Ночи принесла в жертву тому, чему верила, своих детей. И ты тоже собираешься принести меня в жертву только из-за того, что не хочешь брать грех на душу. Филида убьет меня, и для всех будет несомненно прав… кроме меня. Он убивает на войне или преступников, которые иногда просто не могут поступить по-другому от голода, от того, что кого-то насилует собственный отец, а я убиваю, потому что кто-то об этом отчаянно молил Мать Ночи.
Я отвернулась, отъезжая со скрипом на легком дешевом стуле, когда Ирена в голос зарыдала в свои ладони, согнувшись.
- Уууу…. Я так больше не могууу… Не уходи! пожалуйста! Я скажу всё, что ты хочешь!
Упав пред ней на колени, я крепко-крепко обняла свою маленькую запутавшуюся мать.
Комментарий к Глава 46. Заслуженный отдых. Часть 1. Диалоги-диалоги
_
Ух, обожаю.
Хе-хей, 200-страничный юбилей.
И вновь треки, задавшие мне настрой
https://music.yandex.ru/artist/4331162
https://music.yandex.ru/album/2593076/track/22544748
====== Глава 47. Заслуженный отдых. Часть 2. ======
Ирена, наконец, по-матерински посмотрела на свою взрослую дочь, вновь принимая обратно, поглаживая по волосам, убирая их с лица со следами войны и целуя в макушку, к груди прижимая. Она смотрела на меня на вытянутых руках, словно не видела уже очень давно, словно последний раз был еще тогда, когда мы готовили с ней вместе ужин, и проводила пальцами по изувеченной синяками и ссадинами коже, что была скрыта за струящимися прядями.
- Что они… сделали с тобой? – Метались зрачки в карих глазах мамы. – Почему… ты не оставишь всё и не вернешься?
- Это не они сделали со мной, а назад уже нет дороги. Теперь я связана с ними контрактом, и связана по рукам и ногам своими деяниями, которые ведут только к плахе, – отвечала я, поднимаясь, заставляя её снова плакать. – Но если ты мне поможешь, я смогу прожить еще какое-то время, может быть, даже счастливо в новом кругу моих братьев и друзей, как бы по-идиотски это ни звучало.
- Что… что я могу рассказать?
- Давай начнем с того, – задумалась я. – Кто такая Лора или Катрина Дамарус? Из писем Адамуса к Уоренимусу сложилось впечатление, что отец тоже знал её. И эта женщина принимала непосредственное участие в том, чтобы принести мне гибель.
- Принимала? – Удивилась она, но потом понимающе кивнула, дрогнув. – Ах… да… прости, мне еще трудно… Я плохо знала Лору. Лет десять назад она начала работать в академии, в том числе с Уореном. Её там не очень любили, а именно из-за излишнего интереса к некромантии или что-то такое. Академия была против того, чтобы даже касаться этой темы, однако Лора пыталась доказать, что необходимо изучение всех видов магии, даже если никто и никогда не будет её применять, то есть ополчила против себя весь свет профессората. Уорен даже познакомил нас однажды – нужно было передать ей какие-то наработки у нас дома, но ты, конечно же, этого не помнишь… А потом он рассказал мне, что как-то к ним в экспедиции явился Адамус, долго разговаривал с Лорой за закрытыми дверьми – её младшую сестру почти поймали за руку во время совершения убийства, ей удалось скрыться. Это окончательно подвело Лору к уходу, по совету Адамуса она взяла другое имя, но, оказывается, не бросила свою работу…
- Командор рассказал об этом отцу?
- Разумеется. Адамус никогда не терял возможности напомнить ему о «том случае». Каждый их разговор в доме на празднике за столом или на улице сводился к обсуждению Темного Братства.
- Но почему он так зацепился за эту идею? Есть просто наемные убийцы, есть шайки, совершающие разбой и насилие, почему именно Темное Братство? Трагичная судьба? Печальная история о погибшей семье или что?
- Не знаю, – слегка пожала она плечами. – Он всегда был человеком увлекающимся, сразу отдал свою жизнь службе в отличие от нас, которые сначала обзавелись семьей. Может быть, в этом и дело… Ни детей, ни любимой женщины. Страна для него любимая женщина, – она нахмурилась, смотря в никуда. – Он много видел: разбитые судьбы, случайные и намеренные убийства, закрепленные деньгами. И с возрастом у него появилась эта категорическая неприязнь к чему-то, что не просто ломает семьи, а извращает их. И то, что вы называете свою группировку семьей, раздражало его всё сильнее… Адамус на многое был готов, чтобы больше этого никогда не происходило.
Я обернулась на стук, и, судя по спокойно сидящей Ирене, гости приходили к ней довольно часто. Видимо, поэтому дверь не была заперта – она кого-то ждала, и этот кто-то – в окружении детских голосов сейчас ждал именно её. Мама медленно поднялась, направляясь к выходу, совсем забыв про кипящее в котелке блюдо и недорезанную буханку, с которой я решила помочь, ибо кто знает, когда еще я смогу принести ей что-то хорошее.
Этими жизнерадостными звуками скоро наполнился дом. Я смотрела, закрыв половину грустно улыбающегося лица руками, на то, как обедают кузнец с женой – она ругалась на него за пятно на рубашке, а маленький мальчик сидел на коленях у мамы, получив от неё деревянную лошадку для своего воина, и что-то увлеченно ей рассказывал. Не желая прерывать идиллию, я осторожно и беззвучно вышла, оставив о себе на память заколку с изображением цветов.
Тогда я и придумала эту маленькую игру, которая так полюбилась некоторым из наших братьев.
Потребовалась кое-какая подготовка, прежде чем двинуться на юг в Лейавин, – три бутыли с одинаковым содержимым, и одна – особенная, что я уже испытывала на себе и Густаво, но в более легкой концентрации. Только нагнать чувство опасности, не более. Также должна была быть сцена, в качестве которой сошел бы обычный амбар или конюшня, да и лес, почти превращающийся в топи в черте графства Лейавин, был подходящим. И всё же, я решила обустроить какой-нибудь дом.
Я вошла во влажный дождливый город, скрываясь под плащом от неприятного климата, подкрепленного близостью болот, реки и говорящей за себя границы с Чернотопьем. Больший процент населения составляли зверорасы, притесняемые, ненавидящие местного графа, со всеобщим настроением близкого бунта и резкого скачка преступности. Командор непременно должен был посетить сей напряженный район, и сейчас находился где-то по пути в Лейавин, а мне нужно было провернуть схему прямо перед его носом. Сняв комнату в дешевом постоялом дворе, я отправилась бродить по городу, уже утопающему в зелени и мошкаре, от которой почти все окна домов, обмазанных цветной штукатуркой, были завешены полупрозрачной тканью, – это не прибавляло улицам очарования, белая сетка становилась серой, но оставалась контрастировать с потемневшим деревом, быстро гниющим от воды. Да, некоторые дома были специально сразу отделаны черным деревом, но запах не позволял глазу изумиться, как постарался хозяин очередного поместья. Пусть он радуется сам своей бесполезной хитрости.
