Винсент вопросительно кивнул и, получив молчаливое согласие, открыл печаткой Черную Дверь.

На поверхности город уже почти готовился ко сну, – именно в это время вампир мог свободно наслаждаться прогулками, не привлекая внимания к своей персоне. В обществе, где «работал» для обыкновенных граждан Винсент, все хорошо знали о сущности моего друга и относились к нему с разной степенью принятия, поскольку сами графы поддерживали с ним дружественные ноты, однако снаружи, вне политических отношений, Винсент был вынужден пользоваться невидимостью либо ограничивать свое пребывание среди простого городского люда, что порой проявлял истерически неадекватную реакцию на детали внешности вампира: призывал стражу, следил, а иногда вовсе набрасывался с оружием. Сейчас же, в ночное время суток, в свете секунды и высоких витых фонарей, а с цветением деревьев и они будут полу скрыты листьями, его кожа практически не отличалась от моей, а глаза меняли цвет на более человеческий. Было так тепло, много теплее, чем когда я последний раз поднималась из убежища, и эта приятная теплота контрастировала со смыслом нашего похода. Мы дошли до западных ворот, где расположились постоялый двор и таверна, куда Винсент галантно пропустил меня, открыв предо мной дверь.

По-мальчишески стриженая имперка, показавшаяся нам на входе мрачного из-за малого количества освещения и темного цвета дерева помещения, сразу сухо поздоровалась с моим спутником, и Винсент в свою очередь улыбчиво, без какой-либо скрытности поставил маленький мешочек с золотом, который хозяйка таверны тут же спрятала в карман и поспешила ретироваться сквозь арку. Я собиралась присесть в главном зале, но вампир дал понять, что для нас отведено особое место, продолжив путь по лестнице, где у эркера в центре небольшого гостиного балкона стоял еще один одинокий стол в окружении немного более богатых относительно общего интерьера стульев. С него хорошо обозревалось все пространство первого этажа, и имперка также могла частично видеть посетителей из-за стойки, чтобы, например, подавать знаки отступления.

- Как часто ты здесь бываешь? – Поинтересовалась я, приметив, как невозмутимо служанка преподнесла Винсенту карту вин и скрылась по одному краткому жесту вампира, расслабленно, но элегантно, рассевшегося и достающего из кармана не по погоде легкого камзола какие-то письма.

- Не так часто, как хотелось бы, – улыбнулся мне Винсент, сложив руки на стол в замок. – И почти всегда по делу. Приятное место.

- Нам безопасно разговаривать в таверне? – Осматриваясь, спросила я. – Твое влияние начало распространяться на питейные заведения?

- На самом деле, мне показала его Телиндил. Когда я первый раз пришел сюда, Мариана кинулась на меня с кухонным ножом, – весело, но с оттенком печали, соскалился он. – Теперь у нас, как и с Анделом, действуют определенные «договоренности». Скоро мне потребуется отлучиться, совсем ненадолго, закажи себе что-нибудь за мой счет, но сначала..., – он отлистал в стопке небольшой конверт и ладонью придвинул ко мне.

- Что это? – Удивилась я. На обороте не оказалось ни единой пометки, кем мог оказаться отправитель, зато прямыми, почти печатными буквами вырисовывалось слово «Элеонора».

- Не имею представления. Это пришло сегодня утром. У меня был соблазн вскрыть его, но я решил, что ты должна сделать это сама.

Я оторвала верхушку тщательно склеенного письма, извлекла единственный сложенный когда-то во множество треугольников лист бумаги и долго держала его на коленях, пока Винсент не подал голос.

- Элен? Ты знаешь, что это?

- Это… первая страница из журнала Уоренимуса, – я посмотрела на вампира, но тот так же заинтересовано смотрел в ответ. – От кого он?

- Честно говоря, я надеялся, ты сможешь ответить мне на этот вопрос…, – он недоверчиво сдвинул брови и забрал листок из моих рук. Когда Винсент становился серьезен, мир вокруг резко терял для меня всякую видимость безопасности.

- Я подумала на Карона, но он просто не мог знать о нем. Даже я не приняла сначала эти записки за что-то важное. Люсьен и вовсе не стал бы помогать мне в поисках, а если бы и стал, то я бы знала, да и вообще… это только одна страница. Почему не весь? Будто кто-то… дразнит меня?

- Думаю, я должен дать ему знать об этом, – вампир встал и потряс в воздухе страницей, а затем вручил ее мне. – Посмотри, что ты сможешь еще сказать. Мне нужно встретить гонца.

Винсент подозвал молодую служанку к нашему столу и оставил меня с ней наедине, шустро спускаясь вниз. Девушка коряво, с опаской улыбнулась мне, на что я стала невзначай разглядывать интерьер комнаты, переводя взгляд с неё на деревянную отделку стен, на гигантскую круглую люстру с такими же округлыми куцыми украшениями и свечами, что не способны прогнать ночь, наползавшую из окон, на скромные книжные полки и на громоздкий квадрат обеденного стола.

- М-мне приказали подать Вам вино, но не сказали какое, – прервала она мою инвентаризацию.

- О, кхм, – замялась я, не желая нагонять напряжение. – Я привыкла к полусладкому «Сурили», но не знаю, есть ли у вас такое.

- Есть.

- Что ж, тогда принесите нам бутылку и какую-нибудь закуску, – я как можно более безобидно улыбнулась ей, но девушка ужаснулась еще больше, забрала кувшин со стола и поспешно удалилась.

Я сидела, перебирая варианты потенциальных отправителей, снова кусая пальцы и упирая голову в руки. Внизу раздавался звон посуды, тихие переговоры служанки с хозяйкой «Чейдинхольского моста», и я не ожидала, что мои думы скоро прервет скрип стула напротив.

- Позволишь присесть? – Я резко оторвалась от созерцания стола и ошарашено застыла от вида человека в черной робе, усаживающегося без ответа на свой вопрос. Я кивнула мужчине, так и не снявшему капюшона. Доселе я не встречала других членов Черной Руки, и эта встреча никак не входила в мои планы. Да, Люсьена боялись, в нем чувствовалось хладнокровие, жестокость, власть, непостижимое знание, но здесь… было что-то другое. Лицо бретонца дернулось как при нервном поражении, изобразив некое подобие доброжелательности, от которой можно было лишь вздрогнуть, но вместо этого я оказалась парализована непониманием. – Вижу, тебе пришло мое послание.

- Ваше… послание? – Осторожно повторила я, стараясь не двигаться лишний раз. Желваки человека дрогнули, словно лицо собиралось исказиться болью.

- Это желание маленькой помощи, знак, – как хочешь. Ты же рвешься получить их, а я давно хотел познакомиться с тобой, Дитя, что так взволновало великую Черную Руку, – сказав это, мужчина улыбнулся сам себе.

- Я так понимаю, мне нельзя покидать Чейдинхол, и Черная Рука отреагирует на неподчинение радикально, минуя риски? – Уточнила я.

- Всё тааак, – протянул он, отвлекшись на служанку, что поднялась по лестнице, чуть не уронила бутылку, завидев моего собеседника, и осталась ждать на последней ступеньке позволения войти. – О, много раздора привнесло Дитя в наш узкий круг. Не все одобряют решение Люсьена, но я стольким… обязан ему, что не мог не прийти сюда.

- Решение?

- Последовать желанию Матери, конечно же, – сохранить Элеоноре жизнь. И мне так приятно, наконец, разговаривать с его драгоценным приобретением.

- Нас слышат, – я обратила его внимание на вздрогнувшую девушку, нерешительно жавшуюся в углу. – Вы не боитесь разоблачения?

– Зачем мне бояться завтрашних мертвецов?

Мужчина смерил её взглядом, отчего та начала пятиться назад. Бутылка, выскользнувшая у нее из рук, разбилась в дребезги, окатив ковры красным пятном с брызгами. Служанка шумно вобрала воздух, как перед криком, и побежала вниз по лестнице, когда уведомитель резко встал и уставился на нее. Я подобрала ему слово «Безумие».

- Давай прогуляемся, – сказал он.

С настороженностью я вышла за уведомителем на улицу. Мне нужно было дождаться Винсента, но я не могла представить последствия в случае отказа ему, – в этих глазах я не нашла ни одного знакомого мне выражения эмоции. Мы шли где-то в опустевших дворах по тропе между деревьями и фонарными столбами, он – впереди, я – рядом, чуть отставая, когда он остановился, обернувшись с дерганой гримасой.