Так смущает. «Зачем ты говоришь такое, Элеонора?» Винсент смотрел будто снова удивленно, или заботливо, или как? С сожалением? Он сжал мое запястье, чтобы другой рукой заправить прядь мою за ухо в характерном для миледи жесте.

- Я… слишком стар для Вас, дорогая Элен…

«Это… больно» Отвела взгляд неожиданно. Не думала, что когда-то буду страдать от безответных чувств. В тишине я, наконец, проговорила разочарованно.

- Разве время или обстоятельства рождения что-то значат…

- Вы мне не поверите, если я скажу, как много, – лорд пытался безуспешно приподнять настроение разговору, поглаживая в утешение. – Почти девятнадцать лет назад в Сиродиле родились Вы. И через годы даже подарили мне знакомство и чудесные беседы, из-за которых я сорвался в Скинград вопреки своим планам. Чтобы увидеть дорогую Элен.

- Почему Вы зовёте меня дорогой? – С неким порицанием взглянула я, ведь он делал тем самым только хуже.

- Потому что Вы дороги моему сердцу. Я долго наблюдал за Вами. Я видел, как Вы растете, сражаетесь с Габриэлем в импровизированной дуэли, становитесь старше, изумляете меня, превращаясь в красивую умную девушку, а сейчас в роскошную и отважную женщину. И я чувствую ответственность за Ваше благополучие.

- Тогда позвольте мне избавить Вас от этой ответственности, – говорила я с горечью. – Хотя бы… освободить Вас от боли, ведь Вы меня выслушали.

- Вам может не понравится то, что Вы увидите…

- Счет всё ещё открыт, – перебила я гордо, высвобождая запястье. Фраза напомнила ему о тайне, что всё еще не поведана. – Помните? И я хочу, наконец, закрыть его. И я знаю, что Вы всегда были рядом, Вы заботились обо мне, ограждали, защищали. Давно. Даже тогда, на виноградных полях, – Винсент был неподдельно поражен и впервые оказался побежден в словесной интригующей игре. Он не ведал, что о природе вампиризма известно мне, и всегда пытался оградиться. Я пояснила тихо, пригибаясь. – Глоток Сурили, подаренный Вами, вернул меня туда. Я всегда знала, кто Вы, и не боялась, потому что милорд Вальтиери – мой дорогой друг. Он лучшее, что есть в моей жизни. И после всего… не говорите мне, что возраст имеет какое-то значение, – дотронулась до холодной кожи его лица. Я никогда не была падка на красоту, однако несомненно черты Винсента завораживали меня в закатных красках, особенно теперь. Прошептала. – Ну а зубы… это всего лишь… кости…

Мне хотелось поцеловать его – я была близка, и вздрогнула, как от огня, сожмурившись болезненно. – Боги, что я творю?

Неторопливо распрямилась, отвернувши голову куда-то в угол. Я достигла невозврата. – Я… разрушила нашу дружбу. Сама. Пожалуйста, Вы можете уйти. Только прошу, не говорите больше ничего.

Боковым зрением видела, как вампир поднимался, и плечи сковало напряжением, но почувствовала прохладные прикосновения рук, бережно охвативших под тонкие изящные ноги. Чтобы поднять, быстро, молчаливо, падая обратно на кушетку к спинке, усадив меня на колени. Захватило, поразило, подарило снова ощущение трепета. И это… был наш поцелуй, легкий, желанный, несмелый, но игривый, что по телу прокатилась дрожь, как при ознобе, когда я зарылась впервые пальцами в каштановые волосы просто потому, что мне так захотелось в сию секунду, а ему хотелось мягко касаться талии моей и шеи. Я ощутила восторг.

- Милорд…, – произнесла я в счастливом смехе удивленное, прерываемая прикосновениями губ. Услышала едва.

- Почему именно «милорд»?

- Потому что Вы… единственный «лорд», «милый моему сердцу»…

- Чтобы Вы знали, Элен, я сейчас совершил глупость, – улыбнулся Винсент ослепительно открыто моим губам. – Глупость, о которой не могу заставить себя пожалеть.

Позади кушетки висело зеркало, отражающее входную дверь. Я совсем забыла. Я «открыла глаза» и увидела в мутных витражах брата, прервав нечто прекрасное, ведь его лицо изобразило пренебрежение, прежде чем тот скрылся за границей стекла.

- Только не это… Габриэль! Он видел нас! Он расскажет отцу!

Я взволновалась, но вампир поцеловал мою руку спокойно, обращая внимание на себя. Возможно, он даже чувствовал его присутствие.

- Не беспокойтесь. Габриэль убеждал Вас в потере рассудка, а я смогу убедить его и профессора в небольшом недоразумении. В любом случае максимум, чем он сможет Вам навредить, – распространением сплетен на балу в честь сестринских именин. Кстати, ведь я заглянул не просто так – я привез кое-что для Вас в подарок, – Винсент, подняв указательный палец, потянулся к нагрудному карману, чтобы изъять маленькую изящную вещицу, оказавшуюся в моих ладонях. Эллипс из резной красной древесины, украшенный вкраплениями золотой краски в местах углублений лепестков. – Я привёз её когда-то из экспедиции в Ввандерфел от местных мастеров. И собственно единственное, что привез оттуда, ибо и первое, что я купил, у лавочника за золотой сэптим, в обмен на легенду. Да, у неё есть история, пусть и не оплетенная героизмом или вмешательством Богов, но загадочная, как и все укромные предания самобытных племен. Посмотрите на цветок разновидности орхидей Золотой каннет. Он имеет особое название – Слеза Роланда, самые крупные соцветия которого с не менее крупными шипами растут лишь в одном месте на острове как первая скупая слеза, оброненная на землю.

- Очень красиво, – рассматривала я сей неоценимый подарок.

- И, пожалуйста, пусть Вас не смущает её цена. Я заплатил за дар гораздо большим, нежели золотом.

Я взглянула нежно, понимая смысл подобного уточнения. «И неужели он полагал, что после этого я останусь равнодушной?» Могла бы любоваться им еще долго, если бы в этот раз не встрепенулся Винсент, не на шутку напугав меня красным взором в пустоту за окном, жестами отпуская Элен и призывая, чтобы я отошла к дальней стене. Я ничего не видела, думала, что не видела, ибо дверь порывом распахнулась, как от мощного удара, сорвав колокольчик, что зацепился неудачно в обратном её движении. Тогда вампир шагнул вперед, и его приковало к пошатнувшемуся шкафу прозрачным силуэтом, что материализовался вскоре посреди кабинета высоким черным пятном, и я попятилась к столу от ледяного пронзающего взгляда таких же черных глаз, смеривших меня мельком, прежде чем потянуть за грудки не сдвинувшегося с места и даже не согнувшегося в осанке Винсента.

- От тебя я такого не ожидал, – процедил сквозь оскал близко несущий угрозу мужчина. – От кого угодно…

- Успокойся, Люсьен, – вампир сжимал всё сильнее его запястье, дабы тот освободил натянутый камзол. – Мы не одни.

- Пх, иначе бы меня здесь не было…, – выплюнул спикер, обернувшись ко мне в тень.

Он выступил навстречу, сократив расстояние до стола всего в несколько шагов, но я не дала ему ступить последний, выбросив к его горлу вытянутую руку со скальпелем на конце.

- Не подходи! – Оскалившись против «врага», поглядывала на Винсента, который почему-то был спокоен, будто опасность мне не угрожает – он показал мне раскрытую ладонь в то время, как Люсьен сдвинул с ухмылкой острое лезвие инструмента тыльной стороной пальцев.

– Бойкая…

Разумеется, я ничего не смогла бы сделать самому спикеру. Уведомителю потребовались считанные секунды, чтобы раскрыть соседнюю комнату и затолкать Элеонору в спину в крупную подсобку. Ручка загорелась и провернулась под действием магии – и я припала к тонкому дереву, чтобы в панике слушать их разговор. Я боялась. Боялась за Винсента, ибо человек был настроен агрессивно, и судя по всему причина у него была.

- Хотел… скрыть? – Спросил злорадно Люсьен. – Ты понимаешь, что Черная Рука не станет терпеть «угрозу»?

- Угрозу, – хмыкнул вампир, повторив. – Им всё еще трудно поверить, что власть интересует меня не более, чем кусок поджаренного бифштекса…

- Твои метафоры действуют мне на нервы. Ты мог выбрать любую избалованную девицу из замка. Только помани пальцем, – Уведомитель огрызался, удаляясь. В воздухе раздался характерный щелчок жеста. – Думал, великого Мастера Винсента не способно заинтересовать что-либо или кто-либо за столько веков, и даже так – пусть, мне нет дела до его плотских утех. Но Она – единственное любимое Дитя. Этого тебе не хватало?