- ГДЕ ЖЕНЩИНА, КОТОРАЯ ЖИЛА ЗДЕСЬ?!
- О-о-о, да ты поднаторе-ела-а…, – протянула она блаженно, не ответив.
Я прокусывала щеки и губы до крови, отчего вампир вытянула шею, вбирая носом воздух, и, прикрывая глаза, проводила ладонью по стене навстречу, вынуждая пятиться. Женщина не чувствовала угрозы, а теперь, когда кончился прилив яростных сил, могла поиграться вдоволь. Не видела ее при свете дня, потому теперь могла разглядеть прозрачнейшую сине-белую кожу глаз, усыпанную морщинами сухости и пульсирующими жилами – вампир голодна, изнывала от жажды и света, царапала твердыми пальцами штукатурку, и тогда я заметила целиком отсутствующую вторую руку – подвязанный рукав кожаного дублета создавал иллюзию заведенной конечности. И все же бесстрашие, спокойствие и разгоревшиеся зрачки вампира под кожей пугали, оттесняя настороже к лестнице в спальни. Осознание, что моя пролитая кровь помогла бы ей. Под ступнями Тени скрипели половицы – она даже не раскрыла век, следуя за мной по запаху, и я сжала крепче серебряный клинок, зацепив через портал в прихожую попавшийся под руку кувшин с зеленой от застоявшихся цветов водой. Жидкость разлилась пред ней со звоном бьющейся керамики, освобождая стухшую сырость, что переносица вампира выдала брезгливую неприязнь. Винсент избегал подобного смешения ароматов. Меня даже порадовало такое её досадное огорчение, если можно хоть одну эмоцию в тот момент отнести к намекам радости, и та распахнула глаза, когда я поднялась на ступень.
- Она должна быть где-то здесь, – произнесла девушка, глядя в глаза, наливающиеся бешенством. – Лично я последний раз видела её там, где ты сейчас стоишь…
- Я УБЬЮ ТЕБЯ! ТЫ ВАМПИРСКАЯ СУКА!
Резь в душе сложила меня пополам, она выше слез, она громче, она наполняет тьмой. Наполнила. Через край. И лезвия схлестнулись так, что лица на мгновения сблизились, ибо я не была в силах сдвинуть вампира ни на толику, хоть и пыталась оттолкнуть её с дороги, и руки тряслись, согнутые в давлении.
- Ну-ну, – цыкнула Тень. – Разве миледи положено так ругаться?
«Миледи?!» Это не просто личная сторонняя ненависть, кто-то поведал вампиру факты из биографии Элеоноры. Я почти упиралась в неё, набросившись сверху, а та будто только и ждала этого, отбрасывая назад, что Душитель теряла равновесие восходя по крутой лестнице, но еще держась на ногах. Я напрасно загнала себя заранее в угол, и не помог бы более мне ни огонь, ни невидимость, лишь собственные руки, бесполезные даже против единственной её, поднимающейся за мною.
- Кто ты такая?! Откуда ты знаешь обо мне?!
- Рассказал. Твой… «друг», – кратко выговорила девушка. – Частично. Остальное – интересовалась. В разных источниках.
Казалось, мир раскалывается. И я отчего-то до сих пор продолжала удивляться, и выражение мое и глаза вызывали отвратительные насмешки, в том числе тому, что я ей не соперница. Справа комната – спальня, и в ней окно. Всего лишь второй этаж, не должно быть высоко – я дернулась в его сторону, ухватившись за заевшую раму, от которой отрывались щепы в каждой попытке выбраться, и Тень метнулась за мной, огибая локтем шею под головой – разговоры ей наскучили, и рука вокруг глотки сжималась всё сильнее, пытаясь сломать трахею, окропляя меня своей же кровью, ибо я успела порезать вампирскую плоть оставленным на подоконнике клинком прежде, чем та оттащила жертву обратно в центр, прежде, чем вцепиться в неё пальцами, извиваясь всем телом, но магия не приносила Тени той боли, чтобы захотеть отпустить, и я не могла задушить её, как и причинить страдания ранам. Поразили собственные мысли, в беспомощности, болезненные, неприемлемые для меня. «Возможно, Люсьен был прав» Она существо, нежить, от неё разило землей и гнилью пожранного мяса, она не жалела себя – нужна была только моя смерть, застившая пеленой для неё всё.
Как и я позабыла о возможности появления здесь того, кто всё это время преследовал своего Душителя на изнеможенной лошади. Вампирскую руку вывернуло в сторону, обрушив меня толчком в пол, что я с грохотом приземлилась о локти и колени, хватаясь за горло, хрящи которого будто вывернуло наизнанку, жадно поглощая воздух и впопыхах переворачиваясь с ошарашенными глазами к происходящему, видя, как материализуется роба, и полный гнева взгляд уведомителя, выломавшего суставы вскрикнувшей Тени держа сзади за шею, повалил в сторону лестницы из спальни, как ненужный мусор, и та корчилась у перил, пока я отползала прочь от ступившего с кинжалом в руке спикера. И я боялась не смерти. Насилие, увечья, страдания – я видела всё по отношению к другим, непокорным, вероломным, и предпосылкой понимала это лицо. И даже страсть, влечение и похоть не спасли бы меня, ибо главное для него – преданность. Преданность Ситису и ему – это и есть его «любовь», к которой я стремилась, искала в ней смысл, пока не оказалась в смятении, о коем предупреждал наставник. Он присел напротив, близко, протянув и сжав сильно челюсть меж пальцев, поднимая голову, что я скрепила зубы, смотря сквозь него на шевелящуюся изуродованную фигуру девушки. Дыхание обдавало меня, неприятно шевеля беспорядочно нависшие лохмы, пока спикер не заговорил.
- Смерть Слышащего – твоя вина, и с тобой, – медленно процедил наставник, оттолкнув в сторону. – Я разберусь позже…
«Я… повинуюсь», закрыла глаза на миг, скалясь, сдерживаясь, слыша, как Люсьен удаляется, видя затем, как недолго всматривается в спину еще живой Тени, хватает за ворот, чтобы волочь вниз, на улицу – я поднялась, спускаясь покорно за ним. Ковыляя, прошла чуть дальше по тропе к местной святыне, там недалеко, можно сесть на каменные ступени, но меня привлек звон цепи, оттого я так и осталась стоять в пяти метрах, наблюдая, как уведомитель заковывает вампира в импровизированные кандалы. Бабушка держала иногда коз и собак в загоне за домом, пока поголовье не растерзали волки, – цепи для них. Были. Теперь – для неё, а, может, не только. Люсьен сдернул с лица её маску, обнажившую несколько изуродованную линию рта и покрытую, будто родимыми пятнами кожу. Мне показалось издалека, у Тени даже не было клыков. Это… странно, но я и не видела, чтобы она когда-то пыталась укусить кого-либо.
- Избрали уродливое…, – склонился спикер над забором, возле коего елозила пленница. – Жаль, что времени у меня мало…
Так хотелось, чтобы мучения её оказались как можно более долгими, ибо слишком открытой была улыбка той, кто примет смерть от уведомителя. Тень пыхтела, пыталась сесть, вывернуться, как червь, за вышагивающим спикером, будто бы встретила на улицах старого знакомого.
- Конечно, сам Люсьен Лашанс. Кто бы мог подумать… кх…
Руки и ноги не слушались её, и та легла набок, ухмыляясь, не мигая, лишь для меня. Искривленная рука попыталась зацепиться за край его одеяния, потому наставник вскоре навис над беспокойной тушей, придавив ботинком к земле вампира или то, чем она была.
- Хорошо, что моё имя теперь небезызвестно в ваших кругах. Тем проще будет вырезать из вас спесь, – зыркнув, прорычал он последнее.
- Ахах… он не узнал меня, представляешь? Таких, как я, они быстро забывают.
Тень посмеялась ему в лицо, закатив глаза и повернувшись к Душителю, смешливо моргнув. Я понятия не имела, о чем она говорит, потому лишь непонимающе подняла глаза на спикера. «Кто она? Я не…» Когда тот вывернул вампира к себе за грудки, сев сверху, вглядываясь, спины будто коснулось нечто ледяное, приказывающее мне бежать. Секундная пауза прежде, чем он произнес.
- Ты…, – сначала негромко, нарастая в громогласное. – ТЫ-Ы!
Подумала на мгновение, что обращение относится к нежити. Ошиблась. Не подвело только чутье. Кожаные перчатки со скрипом смыкались на дублете, сжимая всё сильнее, хотя, казалось бы, дальше некуда, и материал не может стать настолько плоским. Губы Люсьена дрогнули, обнажая зубы, и вены на висках вздулись до красноты, – спикер поднялся, освободив рывком ладони, направляясь, быстро, стремительно, как и клинок был изъят из ножен в его желании убить меня. Вампир раскатисто засмеялась, отражаясь в тиши городка, а я отступала недостаточно расторопно, успев со вздохом и упавшей на дно душой принять первый обрушившийся замах кинжала, едва не вывихнувший запястье, ибо такой мощи я никогда не ощущала, даже на самых правдоподобных тренировках. Предплечье отбросило мне за спину, отправив кинжал следом в мелкую дорожную пыль.
