«Ситис! Что придумать? Что бы придумать…? А, впрочем… зачем выдумывать?»

- Виноград. В тот день я собирала виноград…, – улыбнулась я с задумкой, минуя неудобный вопрос. – В винах я настоящий знаток, так что если позволите, я принесу то, что действительно понравится всем нам.

- Разумеется! Тем более, что повод есть, – кивнула Иллана в ответ. «Хм? Вряд ли мы станем праздновать скорое рождение ребенка, что просто не мог быть зачат в период заточения Фарвила. Наверняка, та выдаст его за недоношенного» Однако графиня развеяла мои сомнения. – Джованни расскажет на банкете. Мы близки к тому, чтобы разделаться с Темным Братством раз…, – щелкнула та пальцами жестом Цивелло, – и навсегда.

«Я не верю Вам»

***

Фредас. Экипаж остановится у конюшен Скинграда – его тут же повстречают ныне служащие замка. В этом городе не осталось ничего, кроме пепелища, где упокоился один из призраков моих. Воспользовавшись сотворившейся суетой, отпросилась «повидать старых знакомых» – это была прихоть, необходимость. Они расположатся в замке тем временем, как меня за стены пропустит стража и чувства странно защемит. Последний раз я видела эти улицы не в день смерти Карона – во сне, и этот раз будто станет завершающим. Когда Гассилдор умрет, когда умрут все эти люди, я более не смогу появиться в Чейдинхоле в открытую и не смогу появиться здесь, где завидела издалека Гастона и Давида и спряталась за полуразрушенной стеною поместья прежде, чем те узнали бы меня, где ступала по каменной кладке, собираясь найти ту самую лавку, где забирала отцовский подарок, и видела лица, что так и остались скрыты вместе с ликом, что видела я в нашем доме прежде чем закричала.

- Вампир упомянул бретона, – спросила я тогда в лесу Люсьена, вылезая из ямы и едва скрывая шок. – Есть предположения, кто это мог быть?

- Вполне. Винсент договаривался с ними о границах, – не останавливаясь отвечал спикер, и я будто вросла в землю, побудив его обернуться на замешательство и ужас. Но уведомитель оставался спокоен. «Как ты узнал?» – Ты невнимательна. Обратись к формулировке: «Раньше договаривался». Их было двое. Учись стойкости духа. Пока что я вижу, как потрясения могут убить тебя.

***

Теперь на месте её пекарня. Не удивлюсь, если владелец сменился с руки наших братьев. Я испытала разочарование, созерцая изображение хлеба на вывеске вместо заветной колбы. Когда Люсьен потребовал указать точку встречи, я незамедлительно выбрала виноградники – там недалеко начинается пролесок, где можно укрыться, а пока есть пара часов, планировала исследовать те места из прошлого. Мне недостаточно его обещания. Они были нужны мне сейчас, успеть раскрыть этот, кажется, вселенский, заговор до того, как он заставит меня молить наставника если не о помиловании, но о прощении и искуплении. «Мать Ночи, ты избрала меня жить или стать посмешищем и уроком для поколений будущих? Прошу, ответь мне… А, может, Ситис и вовсе устал от детища своего?» Я развернулась, чтобы уйти, когда увидела одинокий дом в пересечении кварталов и улиц.

«Я… его помню?».

Как помнила наши с тобой игры, Габриэль. Отец тогда только купил Розеторн-Холл. Мы проводили время во дворах до поры, пока дом не будет расчищен от старого хлама, играли в сражения на мечах. Я обогнала тебя, юркнув меж прутьями ограждения часовни Джулианоса. Символично. Помню, как верила, в покровительство бога мудрости и логики, пока отец не помешался, а оказалось покровительствовал мне несколько иной бог. Побежала по территории старых захоронений, мимо статуи. Там у постоялого двора росло раскидистое дерево, что ныне выкорчевали, – я кое-как взобралась на него, невысоко, а туда, где можно было сидеть и наблюдать все вокруг. Прорвавшиеся воспоминания взвили внутри такие волны, что ноги чуть не подкосились, понесли им вслед на место старых могучих корней, и взгляд падал на тот же особняк, двери коего открылись, и девчушка заметила бледного мужчину в темном костюме, направившегося в сторону Розеторн-Холла.

Я вдохнула, забыв, как дышать. Сквозь видения Элеоноры взрослой проступили побледневшие узоры створ, отворенных уже кем-то другим. Крупный орсиммер в буром камзоле повернул ключ в замке и поправил табличку, немилосердно вколоченную в дверь. «Управитель!», поняла я, подняв руку и рысьим шагом направившись вперед.

- Постойте! Вы из замка? – Начала я издалека, и орк вопреки суровой наружности услужливо улыбнулся. Вероятно, богатый особняк давно в простое. Почему? Слишком дорог? – Этот дом продается?

- О да! Да! – Закивал тот, и обзорно вытянул руку, торопливо вытягивая из кармана бумагу. Слишком торопливо. – Желаете приобрести? В таком случае, позвольте составить запрос на имя Гассилдоров…

- П-подождите, – аккуратно опустила я сунутый мне листок, состроив кокетливо-пресмыкающееся лицо. – Могу я для начала осмотреть его? Было бы жаль, если бы Вы обо всем договорились, а в итоге особняк не подошел бы мне.

- Хех… такой особняк просто не может не подойти! Только посмотрите на эти витражи! Они заказаны около века тому назад у мастеров по стеклу из Хай Рока и безвозмездно вручены графской семье потомком владельца! – С гордостью провозгласил управляющий.

- Неужели? – Повела плечом я, закинув шаль. – Тогда мне тем более необходимо на них взглянуть…

Со словами «Убедитесь сами» орсиммер подскочил к двери, дабы распахнуть передо мной изумительной красоты холл. Стекла витражей первого этажа были столь чисты, что свет лился калейдоскопом со всех сторон, окрашивая в оттенки алого, оранжевого и желтого. И только благодаря расположению комнат не создавал эффекта головокружения, оставляя «холодные» островки. Мне повезло застать его в момент яркого солнца, отчего орк еще более довольно показал выступающие клыки прежде чем оставить меня одну, откланявшись.

Лестница впереди, и дом довольно симметричен, расположился помещениями по обе стороны: обеденные и кухня справа, слева – кладовые, большой кабинет, и я вошла в последний. Вся мебель укрыта белыми покрывалами в тишине.

«Их было двое. Ты как всегда торопишься. Невнимательная. А что? Она тоже вампир?», говорили во мне различные голоса. И потом Тень. Погоня. И женский вскрик, полный боли от ожога под капюшоном. Эта мысль уже мелькала в голове, отбрасываемая в сторону, будто игнорирование её заставит факт не существовать. «Если он жил здесь, должны остаться хоть какие-то упоминания о ней!»

Я сорвала одно с массивного письменного стола, не подумав, и на пол посыпались канцелярские принадлежности со звоном, что я насторожено осмотрелась, но хорошо помню, как ощутила – звук этот «таял» в чистом стекле. Ящики, раскрытые мной, оказались пусты, как и стеллажи за спиной у сидящего, наверняка, бывшие полны когда-то ароматным алкоголем. Ни одной картины, лишь пустые гвозди и следы невыцветших под ними стен. Я опустилась в кресло, где когда-то мог сидеть тот, кого я искала, и вытянула руки, заметив небольшую софу и пуф напротив витража. Игра красок знакома мне, и я странно усмехнулась. «Это точно его дом». Здесь Аркуэн нарисовала Винсента.

Он не глуп и следов для Руки бы не оставил. Единственная полезная находка, где Лидер столь неосмотрительно посмела присутствовать. Лишь какой-то мусор, зазывные листовки на балы и вечера – интересный «привет» из прошлого, и один из них, похоже, припоминаю. Нахмурилась, подперев голову над приглашением по случаю именин одного из профессорских сыновей. «Кажется, он состоялся незадолго до свадьбы. Месяцев… восемь? Тогда же я начала ощущать присутствие, меня мучили «призраки», от каких не могла избавиться. Отец попытался приставить ко мне лекаря», прокрутила я конверт без адресата в руках, а это значило, что бумага должна была быть подписана вампиром, сидящим за этим столом. Он рассылал их.

Приватный приём для сына профессора лорда (ужасно безвкусный титул) Обельмана Джерома, какой должен показаться мелким событием для неискушенных лиц, однако это было далеко не так. Два десятка семей помножить на близких друзей и коллег – вся свора заставила устать даже вампирскую руку, не говоря уже о подготовительных мероприятиях. Благо, то был мужской праздник, а значит вычурных украшений не требовалось. Подай побольше выпивки, пару оленей и забей куропаток ради изящных канапе с паштетом для дам. Следи, чтобы музыка не прекращалась и нравилась именно той, кто запал в душу самому Джерому. Что ж, всё оказалось проще, чем Винсент ожидал, ибо чьи вкусы он знал лучше, чем её?