- В таком случае от Вашей стороны я ожидаю лекарство, – тут же поразительно нерешительно ответил на ход Гассилдор. – От вампиризма. Но эта плата подождет. Сначала Андел Индарис.
В жизни не слышала о подобной ереси. «Вылечиться от вампиризма? Он с ума сошел от долгожительского безделья?» Или лекарство предназначалось для кого-то? Я потеряла дар речи, но перед тем, как удовлетворенно покинуть графские покои, спросила о том, что так долго терзало меня.
- Милорд Гассилдор, Вы так долго знали Винсента… Как Вы считаете, он способен на предательство?
- Я считаю, он способен на верность, – туманно ответил вампир. – Вот только для бессмертных определить предмет верности бывает нелегко.
«И, как по теореме, для преданности братству это необходимо, но недостаточно»
Я еле успела возвратиться в комнату и прилечь, набросав кое-как подушки с одеялами после моей инсталляции, до того, как служанка, подосланная миледи, приволокла поднос с завтраком, отмечая «завидную бодрость и юношескую свежесть» отдохнувшей управляющей. Что и требовалось доказать, едва пропели первые петухи, как один из них клюнул командора, и тот поспешил собрать нас всех. А именно, супругов Индарис, меня, графа Януса Гассилдора и себя, – в том же затемненном читальном зале, сумрак которого был готов убаюкать меня на стопке книг в мягкой кожаной обложке слева от меня, где по договоренности притаилась в стеллажах за шторами Патриция, которой я наспех распахнула окно до прибытия Цивелло. Первыми в библиотеке он запер помимо управляющей Фарвила, что безыдейно выбирал с полок совершенно противоречивые труды, и вампира, приятно проигнорировавшего «душный» спектакль, заслужив положительную репутацию.
Сам командор и Иллана присоединились несколько позже. Они что-то обсуждали по дороге сюда, ибо еще в портале оборвались на середине фразы, когда миледи, заулыбавшись на всю округу и приветственно вытянув руки, выступила к «любимому» мужу, дабы расцеловать его в щеки. Джованни вошел следом. Я и Янус тут же поднялись с кресел, и командор оглядел нас поверх голов, чтобы остановиться на мне. Благо, юный Индарис беспардонно нарушил тишину, вылезая и закрывая меня спиной. Иллана тем временем уцепилась за мой локоть.
- Я не успел поблагодарить Вас за спасение, милорд, – протянул он руку, сбив фокус Джованни. – Вы вовремя подоспели с вашими легионерами. Думаю, если бы не Вы, те вампиры добрались бы до меня первыми.
- Вообще-то, мы и есть заодно с вампирами, – без интереса обошел графа, как преграду, Цивелло, и тот неловко и недовольно вытянулся, усмирив гладь волос. Командор возвысился над моим побитым ликом. – Наслышан о Вашей истории, миледи Элеонора… как бишь фамилия, всё время забываю? – Он призывно пощелкал пальцами, оглянувшись на каждого.
- Вальтиери, – неожиданно подал безынициативный голос хмурый Гассилдор, не терпящий наигранных промедлений, хотя сам не единожды так поступал, и я добавила мысленно плюс к его образу.
- Вальтиери, – громко повторил Джованни, глядя свысока. – В прошлый раз произошло недоразумение. Но хоть Вы то знаете, кто на чьей стороне? Должны быть наслышаны после того, как побывали в плену.
- Боюсь, со мной не делились никакими тактиками, – ответила я напрямую, на что графиня успокаивающе прислонилась к моему плечу. – Только насилием.
- Вот! Именно поэтому я и вы все здесь, – бодро покачал пальцем Цивелло, сделав почетный круг по ковру и заложив руки за спину. – Потому что никто понятия не имеет, какую роль играет в этой битве. Мы словно красные муравьи, разлитые водой, долго не могли собраться вместе, дабы наладить систему, но теперь, когда Чейдинхол на стороне легиона, наша сила позволит вытеснить других муравьев… черных.
- И какую часть муравейника составляют вампиры? – Интересовалась я, внутренне забавляясь его метафорам. – Есть ли муравьедам место среди муравьев?
- Хм… Смотря, что им пообещать, и кто с этими муравьедами договаривается, – довольно промычал он. Его расположение – путь выведать лицо предателя, пусть и под маской насекомого. – А мы пообещали им точно таких же муравьев, только повкуснее.
- Но кто с ними договаривается? Черный муравей? Вы его видели? Какой ему в этом прок?
- Нам пообещали помощь и предоставили её, – Цивелло развел руки в стороны. Он не знает, рискует, как и говорит Лашанс. – Но я не дура-а-к, и держу муравьедов в узде, пока не достигну финала, – командор сделал интригующую паузу, окинув управляющую голубыми глазами. – Ну а для муравьев я готовлю отдельный канал.
«Канал? Что это значит?» Я судорожно пыталась сопоставить поведение маленьких рабочих с позициями Легиона, пока этот король муравьев продолжал сотрясать воздух затянувшимся предисловием, переглядываясь с Илланой. Фарвил, еще недавно хвалебно отзывавшийся о помощи со стороны Имперского города, заметно замкнулся и ушел в себя, прислонившись к стене и посылая лучи гнева в сторону легионера, в терминах Януса, репутацию потерявшего.
- Что Вы собираетесь делать?
- Итак, – наконец перешел к сути Джованни. – Сопоставив факты, мы с миледи Илланой тщательно перетерли сложившиеся обстоятельства…
Из-за стеллажей раздалось хрюканье еле сдерживаемого хохота, на какое едва не обернулись присутствующие, если бы я не начала заливисто кашлять, посылая ментальные проклятья, и графиня стала активно хлопать меня по спине, пока я не выставила ладонь, останавливая поддержку.
- Простите, – покачала я головой, колотя себя в грудь. – Без обуви по промозглой земле…
Цивелло паузой дождался полной тишины.
- Это не важно. Это всё дела тактиков, – к сожалению, прервал рассказ командор. Он протянул руку, приглашая меня выйти к нему в центр. – Важно, что они вернули Вас с посланием. Так с каким? Не бойтесь, огласите слово в слово.
Я невольно осмотрелась. Они ждали моей речи, думали, она поможет им продумать дальнейшие действия. Однако я планировала налить воды и ретироваться. А больше всех ожидал Джованни, неотрывно глядя в глаза, поэтому я высказывала это ему, приближаясь.
- Это скорее предупреждение, – обозначила я перед выходом. – Вы ступили на территорию Ситиса, командор. Нарушили естественный порядок вещей, привлекли собственных палачей и разорили священное. Но каждый из нас – это водоворот, и он утянет вас одного за другим. Форт Фаррагут – последнее Ваше преступление. Он стал преддверием воронки, что потопит Ваше судно, – на последнем я уже почти пресекла границу личного пространства Джованни. Он смотрел и слушал, поглощая. Наступило молчание, и я осеклась, потупив голову и заморгав, делая шаги назад. – Кхм… Цитата…
- Ха… поэтично, – надуто и издевательски сказал он, наконец. – Они держат специального поэта или кружок?
- Думаю, убийцы есть и среди поэтов…
- Что это значит, Джованни? – Спросила Иллана, перебив. – Можно подумать, Вы обрадовались этой чуши? Но она же бесполезна.
- Да, бесполезна, – заулыбался командор, сдерживая жестикуляцию, прохаживаясь вдоль недоумевающих гостей. – В каком-то смысле… Вы не понимаете, но в мире полководцев уверенность – это редкость. А то, что мы услышали – есть вопль отчаяния, сложенный в красивую, лживую поэму, однако и вы все поэты, – развернулся он, указывая на себя большим пальцем. – Я – поэт. Как и любой командор. И все наши действия, манера ведения войны – это произведение, – вновь вдохновенно надвигался Джованни ко мне, отступающей. – И если Адамус Филида – следующий правилам классик, то я – мастер крепкого словца…
Мне приходилось вновь и вновь кашлять, маскируя разошедшуюся Трици в момент, когда ситуация уже была не смешна. Джованни Цивелло, именуемый «беспринципный» был уверен в себе и своей доминанте, потому что «пить из всех возможных источников» словно вампир – было его. О да. Он еще ни раз прильнет к тьме, чтобы зажечь там огонь.
- Я – сквернословец. И когда начинается моя поэма, и аудитория думает об одном смысле… БАМ, – командор, коварно улыбнувшись, резко хлопнул в ладоши перед моими глазами, и я отшатнулась. – Их головы не могут вместить в себя столько… неприкрытой правды.
