- Нет, не оправдывайся. К тебе у меня нет никаких претензий. Ничего… ничего…, – прислонилась я к низкому ограждению, и Трици покачиваясь присела на него рядом. – Всё в порядке… этот день меня вымотал… Да… Хм… Что ж... Всё… под контролем, – уговаривала я себя. – Я почти… у цели.

- Правда? – Сестра оживилась от моих слов, и я активно закивала, сжав болезненно губы и растирая колени. – Это же отличная новость! Удалось что-то выяснить?

И я, едва усмехнувшись, выложила всё «за чистую монету».

В поместье я вернулась тем же окном, представляя, как лес сотрясается от истеричного хохота Патриции, какой успела услышать, дойдя до кульминации рассказа. Непосредственность сестры и ощущение зарождения дружбы стояли опротив веса, где груз набирало чувство фатального и неподконтрольного движения за спиной. Фарвил уже расположился на кровати и панически дернулся, схватив кувшин под рукой, когда чрез подоконник влезла, расправляя ткань, недавно ускользнувшая сквозь него управляющая. Подходящих слов у эльфа не нашлось.

- Что ж, я была права. Действительно, лисы, – повременив, прочистила я горло, справляясь с тошнотворными позывами вязавшегося в узел желудка, и с тяжелым видом направилась на выход.

- А ведь я вспомнил Вас! – Окликнул молодой граф в спину, останавливая в дверях.

«Только не Элеонора Бертран! Не сейчас», слегка ссутулились вздымленные плечи, неторопливо разворачивая настороженную управляющую. И в портале, открывающем палату, Фарвил привстал, дабы нести гордость, переговариваясь через его границу. Продолжил.

- Та фраза. Я вспомнил Вас, прибывшую в город, а теперь Вы с нами, пытаетесь выиграть битву, проигранную моими родителями, пытаетесь помочь моей семье, и, хах… обливион побери, простите слова, недостойные рыцаря, не побоялись только что отправиться в сады на тревожный шум… Я хотел сказать, что я, и мы все всегда будем рады приветствовать Вас.

«Как… глупо», сдержанно облегченно улыбнулась я темноте. Настоящую меня, имя, он так и не припомнил.

- Это не всё. Винсент – особенный человек для четы Индарис, – продолжил данмер, вынудив поднять глаза, какие были ему не видны. – Он первый, кто не стал злобно смеяться и подтрунивать над затеей мальчишки стать рыцарем, и поддержал меня, первым вступив в мой глупый орден. Я долго думал, и кодекс чести обязывает меня передать Вам. Он всегда с большой теплотой отзывался о Вас. И сейчас я понимаю, почему те слова ничуть не преувеличены. Я был счастлив, когда у него появился такой друг, но еще более счастлив был узнать, что эта дружба оказалась чем-то большим. И что в последний год своей жизни, он встретил Вас, наконец, отбросив свой траур. С высоты молодости мне сейчас трудно представить, каково быть вдовцом столько лет, но я надеюсь, когда-нибудь уйти из жизни в подобном спокойствии и уверенности.

Я неуравновешенно шагнула назад, на миг возвращаясь, но не смогла, ощутив странный укол. «Вдовцом? Он никогда не рассказывал мне».

- Вы… знаете, как она умерла?

- Точно не знаю. Что-то связанное с экспедициями? Если она была исследователем, не удивительно, если супруг нашел в Вас родные черты, – пожал плечами наивно нетактичный Фарвил. – По крайней мере, он утверждал, это проще нежели наблюдать неотвратимое угасание жизни, как приходится его приятелю...

- Спасибо, и… прощайте, – оборвав, кинула я напоследок, сглотнув накатившее нечто. – Пожалуйста, не забудьте про наш уговор.

Я прислонилась спиной у закрытой двери. «И за что тебе обидно, Элеонора? За то, что ты не единственный смысл всего вокруг?»

«Янус был прав. Ох, как же он был прав. Я понятия не имела о всех трёхстах годах жизни вампира. Нет. Это нормально, что ты не знала о его браке. Так чего же ты удивилась?». Ошеломление сформировало праведный гнев и решительность, позволив сотрясать двери графских покоев неистовым стуком. Гассилдор ни раз заявил о необходимости покинуть границы его обитания, но темная сестра была непреклонна, торопилась, истратив время на философствования, и брала упрямца измором.

- До рассвета осталась пара часов! – Снова троестучием оповестила я его о своем присутствии, задирая голову, будто звук так лучше просочится сквозь щели. – И если я что-то знаю о вампирах, так это то, что Вам так же необходим сон, а командор, наверняка, захочет все эти изумительные солнечные сутки держать Вас под боком!

- Я предупреждал Вас по-хорошему, Элеонора, уходите, пока я не намекнул тому же самому командору, почему управляющая рыщет по резиденции среди ночи.

- Боги, я только прошу выслушать. Я знаю, как можно вызволить Андела…

- Мне всё равно, и Боги Вам не помогут. Зато мне поможет стража, – слышала я свирепеющий голос, который высунулся в окно, призывая патрульных. – Стража! Кто-нибудь, уберите мошку от моих дверей!

В парадной за поворотом фойе хлопнули створы ворот, впустивших дежурных. Я не могла просто так оставить его в покое, не могла оставить мысленно в покое приближающийся рассвет, командора, Черную Руку, Аркуэн, Люсьена и… Я прислонилась вплотную, едва не обнимая дерево двери, уже не выкрикивала, а перешла на молебный полутон.

- Вы сказали, что дружба толкнула Вас прибыть сюда и обратиться ко мне, но дружба, о которой Вы упомянули, – осенило меня. – Это ведь не дружба с Анделом? Если не хотите помочь мне, так сделайте это ради него… ради Винсента… ради его памяти.

Стража явилась на подходе, вот только граница предо мной внезапно отворилась, впуская свет, и Янус Гассилдор, прямолинейно сверкнув взглядом на легионеров, втолкнул меня внутрь, оставив их, нервно вздохнув, переглянуться от капризов богатого гостя. Постель заправлена, на столе стопка справочников и гильдейские путеводители. Ко сну он так и не отправлялся, медлительно прошел мимо меня в центр комнаты, и сменил выражение только когда наткнулся на позабытую откупоренную склянку в серванте. Кровь, видимо, уже свернулась. Поморщился. Вампиры одиноки. Они ценят кланы, а такие как Гассилдор – приятельство. Слышала, его супруга безнадежно больна. «Вампиры могут болеть?» Наверняка, Винсент поддерживал его.

- Он… когда-то помог Вам. Поэтому Вы здесь? – Догадывалась я. – Вы дали какое-то обещание?

- Не обольщайтесь, – тихо сказал Янус склянке, прежде чем выбросить в корзину, и поднял глаза исподлобья, словно бы носил очки. Старая привычка. Может, когда-то. – Это не обещание. Скорее чувство… долга. И я сам решаю, как и когда его отдать.

- Почему Вы передумали? – Не понимала я. – Только минуту назад Вы были готовы сдать меня Джованни со всеми потрохами.

- То, что Вы сказали, убедило меня. Если Винсент рассказывал Вам об этом, значит, доверял. Таковы времена. Опасно верить. Особенно таким, как вы. Лично я бы не стал.

- И всё же Вы верили ему, – подметила я аналогичную принадлежность вампира братству. – Он поведал, как призывал Вас выживать и питаться, чуть ли не регулярно навещая Гассилдоров. А потом называл вас давними приятелями.

- Приятельские отношения завязываются так, – пояснял граф, повседневно извлекая некие бумаги из стола. – Люди не знают друг друга. Вы рассказываете друг другу что-то, совершаете поступки. Поступок свершился, рассказ оправдался – репутация заслужена, и так до тех пор, пока каждый не будет уверен, что её достаточно, дабы сделать выводы.

- Похоже на сделку, – заметила я, и Янус кратковременно улыбнулся.

- Зуб за зуб, – подтвердил он. – Но предлагаю оставить лирику. Скоро по хозяйским комнатам пустятся первые горшечницы. Итого, Вы сказали что-то, что меня удовлетворило, а я выслушиваю Вас. Если от меня что-либо требуется, то и я потребую что-либо от Вас. Это ясно?

- Да, – с разумением кивнула я, сложив руки аки прилежная ученица. Янус вопросительно повернул голову, ожидая повествования, и вынудил опомниться. – Тогда… у меня есть план, требующий Вашего участия. Нужно, чтобы Вы пригласили Индарисов к себе в загородное поместье на приём, а дальше уже наша часть.