- Запах, вкус, звук и ощущения…, – пояснял он, поднеся плод к моим губам, в конце концов коснувшись их. Хруст лопающейся под зубами кожицы, и кусочек яблока сочился сладким нектаром, вызывая на языке легкое покалывание. Я услышала изменения в грубом убаюкивающем голосе, как если бы уведомитель улыбнулся. – Это называется якорь.

- Якорь?

- Предметы несут не только материальные отпечатки. Якоря, оставленные в памяти, могут закрепить и извлечь похороненные под сводом времени воспоминания. Так произошло и сейчас…

- Ассоциации – Винсент тоже учил меня этому, – ответила я, не сразу раскрыв веки после освобождения. Люсьен, подобрав одну ногу, задумчиво и горделиво разглядывал потерявший целостность предмет на фоне вампирского клыка, теперь висящего на его запястье. Похоже, послание ведало о чем-то важном, что переместилось столь близко к своему получателю.

«Фраза, оставленная в письме… Ты думаешь, этот амулет предназначен для меня? И ты забрал его»

- Винсент был когда-то и моим наставником, – медленно, с выражением очевидности и иронии говорил Люсьен, переворачивая плод на место белеющей сердцевины. – Одно из немногих его полезных знаний, каким я пользуюсь до сих пор. Ибо кто как ни бессмертные вампиры дорожат ими настолько, что являются экспертами в области потаенного, и никто кроме них доподлинно не уверен, что именно будет взывать сознанию к определенному событию. Однако я научился обходить это... Ты можешь избрать якорь самостоятельно, и тогда возымеешь контроль над своей памятью.

- Темное Братство всегда было где-то рядом, – выдыхала я, гипнотизируя высокий серый потолок. – Я существую со слепыми пятнами и червоточинами на истории своей жизни. Почему он просто не рассказал? Не вернул мне их за все время?

- Потому что таков был мой приказ, – без объяснений перевел он на меня долгий пронзительный взгляд.

«…И Винсент мог смело нарушить его перед «смертью»»

Ответив, уведомитель с закрытыми глазами вдохнул аромат красного яблока и откусил его там, где касались мои губы.

Вскоре мне удалось ненадолго выбраться в шахту, где вампиром был спрятан труп ученого бретонца, осмотреть его. К сожалению, ничего значительного, что помогло бы ответить на мой вопрос о роде убийцы, не выявилось. Тело изрядно потрепалось в транспортировке по шероховатому грунту, хоть и сохранило вырезанную еще при жизни надпись имени Мари, обрывающуюся на последних знаках в предсмертных муках. Это говорило о том, что предатель завладел знанием коллегианта – что-то напугало его по завершению пытки, но не дало прикончить мага до конца. Оплошность, которая ему не навредила, свидетельствовала об отсутствии профессионализма, даже если он так спешил разделаться с воровкой кольца. «Очива боялась, что на нее выйдут через Мари?» Единственное, что показалось странным – та же свернутая, поврежденная, изувеченная шея, с какой нашли темную сестру в канале. А я выволокла мага на улицу, сбросив в рябое озеро, волнуемое сезоном дождей, будто Винсент еще когда-либо вернется, окончательно подставив себя перед Люсьеном Лашансом, так и не раскрывшим причину запрета. Убийства на тот момент подозрительным и закономерным образом прекратились. Очищение ознаменовало для меня трагичное окончание целой вехи личной истории, утешением в которой оставалось маленькое и теплое письмо.

В безлюдном убежище, «убранном» уведомителем от покойников, я исследовала вещи и личные переписки братьев, оружие, товары, оставшиеся у торговца, книги, и, конечно, кабинет вампира, надеясь наткнуться на еще хотя бы один клочок воспоминаний, пока община не будет восстановлена. Я подозревала о том, что почестей семья не удостоилась, и все же решила уточнить.

- Похороны Детей Ситиса – излишество. Ямы вполне хватит, – сказал мне Люсьен, изучая бумаги, поднятые мной. – Хм… Целый час на поиск пары кусков пергамента в ящиках?

- Я пыталась найти якоря. С тех пор я так и не могу смириться…

- Умей ждать, Элеонора, – не отрывая головы, отрезал он. – Не можешь ждать – значит работы недостаточно.

Я не понимала, почему уведомитель против моего желания получить назад свое прошлое. И чем чаще я заговаривала об этом, чем больше Люсьен выказывал недовольство, тем более сильно мне хотелось узнать его. Люсьен мог помочь мне в поисках, однако не делал этого и не собирался. А напускную строгость выдавали интригующе задержавшиеся в оглядке на том самом сером платье глаза.

- В таком случае каковы теперь будут указания для меня? – С аристократической выправкой, дабы гордости не было мучительно больно, сдалась я.

- На период расследования я приостановил деятельность группы, – привстал он, возрастая передо мной горой, сдвинув брови и перекладывая в руках стопку из порядка десяти писем, чтобы затем невзначай вручить их мне, проходя мимо на выход из особняка. – Влияние в Чейдинхоле необходимо возродить. Кто-то должен пока заняться контрактами…

И готова поклясться, я даже уловила тень улыбки в угасающем звуке голоса. «Кажется, кто-то вновь предсказуем, дорогая Элен»

- Я ЗНАЮ, ТЫ ГДЕ-ТО ЗДЕСЬ!

«НЕТ! НЕТ! НЕТ! НЕТ! ПОВОРОТ! СИТИС, ПОЖАЛУЙСТА, ТОЛЬКО НЕ ТУПИК!»

Спустя пару недель я неслась с бешеной скоростью по земляным туннелям пещеры от чокнутого имперца, пытающегося обратить себя в нежить, а если точнее, то всего лишь на всего в смертоносного лича, по информации из справочника, умеющего парить над землей, пользоваться магией и даже думать. При желании он мог бы написать мемуары о жизни в шкуре лича, однако ими не становятся для написания мемуаров, увы. И задумка практически вышла, судя по наполовину иссохшему обезумевшему лицу и посеревшей струпной руке преследователя. Это был уже третий контракт из списка. Прирезать жадного старика, затем избавить мир от пьянчужки, с удовольствием испившего даренного пива, что могло пойти не так? И идеальный план: пробраться внутрь, найти записи ритуала, предотвратить обращение некроманта в чудище. Я подготовилась – он должен был пройти «как по маслу», однако… я не могла предугадать, что посреди верхнего уровня окажется огромная, заделанная хлипкими досками и замаскированная дыра. Мне свезло не рухнуть ему на голову, но грохот и две материализующиеся из невидимости вихляющиеся ноги пытающейся подтянуться убийцы выдали незадачливого ассасина, засмотревшегося на занятные схемы стянутого дневника, – я уже изголодалась по старой доброй умственной работе. Хищник и жертва поменялись местами, поскольку не имеющий возможности пользоваться магией на время процесса (а это я как раз успела прочесть, прежде чем угодить в ловушку), крупный мужчина выхватил еще живой рукой одноручный меч. Кое-как взобравшись на крепкую и твердую землю, я решила действовать радикально, – истратив последнее камуфлирующее зелье, попыталась подобраться к нему с кинжалом со спины, когда тот фактически преградил единственный путь наружу.

Прочесть про обостряющийся слух и обоняние я само собой не успела, поэтому вышло то, что вышло. Короткий клинок выбило отдачей о тяжелую сталь, оставив без шансов нанести какой-либо ущерб полу нежити-магу с мечом в руке. Выход был один – бежать, куда глаза глядят, вглубь туннеля нижнего уровня, где некромант устроил себе жилище и откуда я не так давно стащила записи.

«Проклятье! Он еще и трупы поднял! Замечательно! Это полный провал!», мысленно стонала я, нервно оборачиваясь набегу на урода с хромающей свитой, благо дальше дорога привела меня к развилке.

- Налево…, – едва твердил скрипучий голос.

Да, с некоторых пор я стала слышать его постоянно. Сначала признаки потери здравого ума ужасали меня, а нарастающая частота и вовсе готовила попрощаться с жизнью, ибо как скоро Черная Рука захочет избавиться от рехнувшегося последователя? Мало ли что мне могло прийти в голову вместе с нашептываниями? Скоро ли я начну носиться по улицам в исподнем и красть рулеты из лавки? Как бывший и довольно успешный в свое время лекарь я списала повреждение рассудка на стресс и потрясение и пыталась смягчить его ежедневным приемом седативных, что не помогало, в отличие от того, что «внутренний голос» порой давал ценные советы, вынуждая признать полезность и осведомленность собственного чутья и иногда подчиняться ему. Поэтому, недолго думая, я избрала направление согласно подсказке. И…