— О, да брось, — выплюнул я, замечая, как он застегивает рюкзак и собирается уходить. — Неужели снова? Уйдешь в очередной раз, чтобы потом вернуться?

Это разозлило его еще больше. Я не понимал, в чем было дело. Это он изменил мне. Это он предпочел Йена. Я имел право уйти ненадолго. Мне нужно было время.

Но он был зол гораздо сильнее меня. Он выглядел так, будто я собственноручно вырвал сердце из груди его сестры.

— Я не вернусь, Райан.

Это больше не звучало грустно или отчаянно.

— Ты не посмеешь уйти, — прошептал я так, чтобы он меня слышал, но он лишь улыбнулся. За его улыбкой последовал рвущийся из груди смех. Он смеялся скорее истерично.

— Поверить не могу, что всё это случилось со мной.

— О чём ты?

— Вам стоило быть более внимательными, если вы собирались проворачивать такую сложную операцию. Кто-нибудь мог вас услышать. Я же говорил тебе, Райан. Бармены всегда все знают.

Я складывал все по кусочкам. Один плюс один, не так уж и сложно. Болтливый Кроуфорд, влюбленный в Брендона. Я должен был догадаться, что с этим вампиром что-то не так. Но я не знал его слишком хорошо, чтобы быть уверенным в его преданности. Как оказалось, его преданность была полной иллюзией.

— Ты всё знаешь?

Он кивнул. Он даже не смотрел на меня. Я не знал почему, потому что я был теперь ему противен или потому что теперь он меня боялся?

— Я мог бы всё объяснить.

— Что? Что объяснить? Что я оказался твоим очередным фото из бардачка? Еще одно задание, которое тебе пришлось выполнить?

— Поверить не могу, что он все тебе рассказал.

— Да, Йен оказался гораздо честнее тебя.

— О, и поэтому ты отплатил ему своей задницей? — я выпускал яд вместе со своими словами, пытаясь задеть его сильнее, чем был задет сам. Я вел себя, как идиот, а не человек, который прожил двойной человеческий срок.

Брендон вспыхнул от моих слов, его губы сжались. Он будто хотел меня ударить, но никак не решался.

— Не смей говорить мне о верности, когда сам ты все это время был с Даллоном.

— Так он и об этом тебе рассказал.

— Не трудно было догадаться. Как давно Райан? Готов поспорить ты прибежал к нему сразу же!

Я дернулся, чтобы коснуться его, но он отскочил в ужасе ближе к стене. В его глазах вспыхнул страх. Теперь он действительно меня боялся. У него не было гарантий безопасности, не было козырей против меня, и не было меня. Он безоружен, слаб, и он человек. А я вампир. Один плюс один. Не сложный пример.

— Теперь ты снова боишься меня? — я оскалился. Это стало приносить мне удовольствие, то, что теперь он снова в моей власти, боится меня, не может сделать и шагу. Раньше он принадлежал мне, потому что любил, теперь принадлежит, потому что боится умереть.

Я загнал его в угол, прижал к стенке, ему больше некуда было идти. Если бы он не поднял всю эту грязь, вставшую между нами, если бы просто сделал вид, что ничего не произошло, я бы простил ему Йена и все остальное. Я бы принял его обратно и, возможно, еще какое-то время у нас бы была прежняя жизнь.

Я всё еще любил его.

— Дай мне уйти, Райан.

— Я не могу. Ты принадлежишь мне, помнишь? — я кивнул на его запястье, и он усмехнулся. — Я могу снять её, если хочешь.

— Я знаю всё. Я знаю, что это ничего не значит. И даже не думай о том, что я поверю тебе. Скорее я отрежу себе руку, чтобы этой метки не осталось, чем доверюсь тебе.

Я улыбнулся.

Теперь-то он все понимал.

Он дернулся и попытался проскользнуть мимо меня, прямо к выходу. Но, боже мой. Я был вампиром. Я нагнал его меньше чем за секунду, прижимая к полу. Он выгибался, пытался вырываться, но я сжал его руки, и снова проснулся зуд в деснах. Я был близок к его оголенной шее.

— Прости, но я давал тебе достаточно шансов, чтобы уйти. Ты не воспользовался ни одним.

Его глаза расширились, когда он уставился на меня, сдаваясь и переставая брыкаться. Он словно понял что-то очевидное, но было уже слишком поздно.

— Я любил тебя, как бы я мог об этом подумать? — воскликнул он. Я ослабил хватку на его руках, и целую секунду мы смотрели друг другу в глаза, будто не являлись больше врагами. Я любил его, он любил меня. Почему мы все еще по разные стороны?

Я хотел поцеловать его, коснуться еще раз его губ, ощутить вкус его крови. Я хотел отмотать время назад, тогда, когда все это было обыденностью для нас. И я продолжал смотреть на него, не замечая, как его глаза наполняются холодной отчужденной чернотой, словно мрамор. И как его руки с небывалой силой отталкивают меня. Он скинул меня с себя и я, наконец, очнулся. Стерев кровь с разбитой губы, я снова наблюдал за всем как за фильмом в замедленной съемке.

Это всё был не я. Это всё был не он.

Это не он пытался дотянуться до дверной ручки, как утопающий за соломинкой. Это не я настиг его слишком быстро.

Удар в висок. Дорожка крови на коже. И темнота.

Это всё был не я.

***

Меня учили делать это быстро. Никаких разглагольствований о том, о сём. Хочешь поговорить о жизни, немного философии? Оставь всё это при себе. Поговори с отражением в зеркале. Не с жертвой.

Это же частая ошибка всех злодеев в фильмах. Они слишком много болтают, и обязательно за это время что-то случается.

Я болтать в принципе не любил. Особенно когда убивал.

И я не разговаривал в тот момент. Но все равно медлил.

Его голова лежала на моих коленях. Моя рука нежно перебирала его волосы. Я не мог остановить себя и заставить сделать это. На его виске засыхала кровь, его тело остывало в моих руках.

Веки дрогнули, и он открыл глаза. Его руки были связаны, ноги тоже. Он не мог пошевелиться.

Я оставил уже десяток укусов на его теле, оставляя нетронутыми только шею и запястье.

— Райан… — испуганно прошептал он. Его голос охрип и дрожал, его тело дрожало тоже. Мне становилось холодно и жарко одновременно. — Пожалуйста…

Я помнил, как в его глазах вспыхивала вселенная, теперь там гасли звёзды. Его пожирал страх и безысходность. Он ничего не мог сделать.

Я склонился над ним, прикасаясь к руке, которую он сжал в кулак. Он все еще пытался вырываться, как бабочка, трепыхающаяся в сачке.

Он не хотел больше носить мою метку? Прекрасно. Я сниму её.

Он не хотел больше меня видеть? Великолепно. Скоро всё закончится.

Я позволил себе наслаждаться этим в последний раз. То, как рвется его кожа под остротой моих клыков. То, как его кровь пачкает его запястье. Запах крови и смерти разнесся невидимым облаком по комнате, и я наслаждался каждой минутой.

Брендон дрожал как в лихорадке, по его щекам стекали редкие слезы, и губы его шептали только одно слово «ненавижу».

Как будто я себя не ненавидел?

За окном всё ещё пел детский хор. Рождество.

Всё это было так бредово. Если Бог есть, то почему он позволяет жить таким как я? Почему позволяет мне делать то, что я делаю?

Я оставил поцелуи на его сжатых губах. Я оставил поцелуй на его похолодевшей коже шеи. Он потерял так много крови. Он еле дышал.

Кожа на его шее разорвалась, и он кричал своим ослабленным голосом. В нем больше не было ни капли сопротивления.

Кровь запачкала мой ковер, мои руки, мое лицо. Я весь был в крови. Я не чувствовал ничего. Я умирал в тот момент, когда его дыхание сбивалось. Я застыл в тот момент, когда хлопнула входная дверь, и вампир с золотисто-карими глазами вцепился в мою шею.

Он пел курице о любви дни и ночи напролет, пока курица, в конце концов, не влюбилась в лиса и не впустила его.

Но бедный лис был тоже влюблен в курицу.

И всё равно её съел.

Комментарий к Глава 16. Сказка на ночь

*«Дети воды» — сказочное произведение английского писателя Чарльза Кингсли. Написанная в 1862-63 годах.

========== Эпилог. Вот тайны, что я хранил. Вот вера, которой я не предал. ==========

Больше нет спасения от людей.

Ушли чудовища,

Ушли святые,

Ушла гордость.

Остались только люди.