— Я просто немного перепил, и Зейн отвез меня к себе домой.

Ложь давалась легко, срывалась с его языка сама собой, так что Найл даже особо не задумывался о том, что говорит. Лиам недоверчиво вскинул брови.

— Он выглядел… э-э-м… недовольным, — осторожно сказал он.

— Скорее уж возбужденным, — Хоран улыбнулся так развязно, что щеки Лиама покраснели. Да, было приятно вогнать в краску такой невинный цветочек.

— Что ты хочешь этим сказать, Найл? — спросил Луи, отрываясь от чтения. Гарри снял наушники, обмотав их вокруг IPod.

— То и хочу, Лу, — подмигнул ему Хоран. — Как только мы вышли из паба, Зейн прижал меня к стене и тут же полез ко мне в штаны. Не знаю, как он дотерпел до дома, но, наверное, ясно, чем мы занимались в приватной обстановке.

Благо, Найл в юности начитался вдоволь эротических историй и, да, говорил сейчас сплошные клише оттуда, но выражение лиц парней стоили говорили о том, насколько они шокированны.

— Вы… т-трахнулись? — заикаясь, спросил Гарри. По щечкам с ямочками разлился нежный румянец.

— И не один раз, Гарольд, — усмехнулся Найл. — Не один раз.

Луи скривился.

— Мерзость какая, боже мой.

Хоран фыркнул и закатил глаза.

— То, что у тебя нет личной жизни, еще не значит, что личная жизнь других — мерзость.

— Но, Найл, — возразил Луи, — это же Зейн. Он парень, в конце концов.

— И что? — грубо спросил Гарри, глядя на Томлинсона так, будто желал придушить его в этот момент. А вот это весьма необычно. Малыш-Гарри, который краснел и запинался, когда видел Луи, который тайком разглядывал его задницу, который писал ему баллады в личном дневнике, который, вероятно, любил его больше, чем кого-либо еще, смотрел на Луи так, словно тот был его заклятым врагом. Луи облажался. По-крупному облажался.

— Как это — что? — фыркнул Луи, откладывая книгу. — Но разве это не противно — ложится под другого парня?

— Эй, я был сверху! — возразил Найл, но эти двое его даже не заметили.

— Противно? Противно любить и выражать свои чувства? — воскликнул Гарри. — Противно быть так близко с человеком, который много для тебя значит?

— Это противоречит…

— Мне плевать! — Гарри вскочил на ноги, роняя стул и привлекая внимание всех в столовой. — Плевать, чему это противоречит! Нигде не запрещено любить, и я буду любить того, кого хочу. И мне жаль, что я, видимо, влюбился не в того человека.

Найл смотрел, как Гарри подхватывает свой рюкзак со значками и ленточками и выходит из-за стола.

— Гарри, я имел в виду, что-

— Да мне все равно, — фыркает Гарри. — Знаешь, что, Луи? Пошел ты.

Стайлс разворачивает и уходит прочь, опустив голову и доставая из кармана IPod. Плечи его немного подрагивают, и Найл понимает, что парень плачет. Лиам выразительно посмотрел на Луи и покачал головой.

— Ты, блять, идиот, Томмо, — заключает Найл. — За каким хреном надо говорить такое человеку, которому ты нравишься? Или ты слепой и не замечаешь, как Гарри на тебя смотрит? Тебя ничего, кроме твоей задницы, не волнует.

— Я не имел в виду ничего такого, Найл, — огрызается Луи. — Просто то, что ты выносишь на обозрение свою личную жизнь-

— Вы мои друзья, я что, не могу с вами поделиться? — хмыкает Хоран. — Я же не рассказываю вам про тайные сексуальные страстишки Зейна…

— Извини, малыш? — слышит Найл голос позади себя. Бля. Бляблябля. Найл оборачивается, встречаясь взглядом с карими глазами Зейна. Тот не выглядит довольным и, видимо, он услышал последнюю реплику.

— П-привет, — бормочет Найл.

— Распространяешься тут о нашей сексуальной жизни, м? — хмыкает Малик, а потом обращается к остальным. — Ну-ка, парни, что он тут наплел? Что я любитель БДСМ? А? Или еще чего?

— Была реплика про то, что Найл сверху, — тихо сказал Лиам, но Зейн все равно его услышал и расхохотался, стиснув плечо Найла. Хоран покраснел — не то стыда, не то от злости.

— Малыш, конечно, любит доминировать, но точно не в постели, — усмехается Зейн. — Или забыл, кто у нас папочка?

Найла передергивает. Это было унизительно. Зейн втаптывал его в грязь перед друзьями, а он ни слова не мог сказать в ответ.

— Я бы хотел поговорить с тобой, Найл, — говорит Малик, отодвигая стул и садясь рядом с Хораном. — В общем, малыш, я все обдумал… э-э-э… взвесил и все такое. И пришел к выводу, что нам нужно расстаться, Найл. Я, типа, не хочу стоять между тобой и твоей семьей. И друзьями, да, чуваки, вы чума. Так что, малыш, мне жаль это говорить, но мы не можем быть вместе, понимаешь? Я… э-э-э… тебе не подхожу. Было круто, и мне больно это говорить, но твой папаша, прости, отец, грозился оторвать мне яйца, если еще раз увидит рядом с тобой, а потом он угрожал и тебе, и я волнуюсь за тебя. Ну ты понял, да?

Найл сидит, оторопевший, и словно со стороны слушает болтовню Зейна, желая заткнуть его хоть чем-нибудь. Они привлекли внимание остальных студентов, и те, конечно, услышали слова Зейна. Найла публично унизили, а он и звука из себя выдавить не может.

— Прости, детка, — Он чувствует мокрый поцелуй на своей щеке и слышит, как отодвигается стул рядом с ним. — Пока, парни.

Зейн уходит, оставляя Найла сидеть и хватать ртом воздух, как выброшенная на сушу рыба. Луи смотрит вслед Зейну, а Лиам тяжело сглатывает, видимо, ожидая вспышки Хорана. И Хоран вспыхивает, как спичка. Он отодвигает стул с грохотом и, матерясь себе под нос, бежит следом за Маликом, чтобы надрать тому зад.

— Эй! Стой!

Найл подбегает к стремительно удаляющемуся парню и резко хватает его за руку, заставляя обернуться. Парочка людей, проходящих по коридору, кидает на них заинтересованные взгляды. Что? Никогда не видели ссору сладкой парочки?

Найл сверлит их взглядом, пока, наконец, их тактично не решают оставить в покое.

— Какого хрена ты устроил? — шипит он как можно тише. Зейн лишь самодовольно улыбается, складывая руки на груди. Его, похоже, все это только забавляет.

— В чем дело, «любимый»? — приторно тянет он в ответ.

— Как ты, блять, мог додуматься «бросить» меня, — показывая в воздухе кавычки, произносит Хоран, — при моих друзьях!

— Поправочка. При всём университете.

— Да похер!

— Я же сказал, что не собираюсь больше заниматься этим. Мне надоело, и в деньгах я от тебя больше не нуждаюсь.

— Что это, блять, должно значить вообще? Это была такая халявная работа для тебя. Чего уж проще?

— Так, давай объясню доступным языком. Было весело какое-то время дразнить твою семью и твоих друзей. Но мне надоело, ясно? Актёр уходит в отставку.

— Но ты не можешь! Ты мне нужен!

— Это очень трогательно. Но зачем это мне? — хмыкает Зейн, скрестив руки на груди.

— Ты… Я… Ладно! Ладно, можешь уходить. Только прошу, приди на бал через неделю, организованный моими родителями, — почти взмаливаясь, говорит Найл. Ему не хватает только сложить ладони и встать на колени. В его голосе столько притворства. — Умоляю. Я больше ни о чем тебя не попрошу.

— Нет, — тут же отрезает Зейн. — ещё при первой встрече я сказал, что не пойду на нечто подобное.

— Но почему нет?! Там будет бесплатная выпивка и еда! Светские дамочки и напыщенные индюки и… — тараторит он. — Ты можешь даже напиться в стельку! Все, что пожелаешь!

Зейн сверлит его взглядом несколько секунд и Найл даже съёживается под его взглядом, но продолжает свои манипуляции невинными и просящими глазками, как у щенка.

— Я не собираюсь больше быть приглашённым клоуном и точка, — грубо отмахивается Малик.

— Что? Да с чего ты взял что ты будешь клоуном?

— С чего? Мне нужно будет надеть костюм? Фрак или что-то такое?

— Что? — фыркает Найл. — Конечно нет! Надень свою обычную одежду. Порванные джинсы на коленках и все такое…

— В том-то и дело, Хоран. Хочешь, чтобы все пялились на меня и тыкали пальцем? Смотрите, какого я жалкого оборванца привёл потешить ваше достоинство, так что ли?

— Всё не так!

— Я похож на идиота? — рычит Малик.