— Куда-то собираешься, милый? — спрашивает мама, по привычке собирая разбросанные по полу вещи. Найл закатывает глаза.

— Иду с парнями в паб. Выпьем пива, посмотрим футбол. Ну, знаешь, плебейские мужские развлечения.

Мама улыбается почти искренне, и он рад, что смог ее на секунду забыть обо всех драмах, что происходят в этом доме.

— Да, конечно, сходи и развейся.

— Тебе бы тоже, мам, на секунду забыть об этом.

Женщина качает головой, сминая в руках его футболку.

— Я знала, что наш брак трещит по швам. Ваш отец давно отдалился от меня, я не слепая, я же видела, что происходит, только все продолжала делать вид, что все хорошо. Не хотела расстраивать тебя, Грэга и Мэдди.

Он садится рядом с матерью, приобнимает ее за плечи и позволяет уткнуться носом в плечо, чувствуя, как футболка пропитывается ее слезами. Его мать — замечательная женщина, и отец определенно ее не достоин. Найл хочет сказать, что она когда-то вышла замуж за мудака и теперь страдает, но вовремя затыкается. Он подлил достаточно масла в огонь, а мама не должна расплачиваться за отца.

— Милый, этот твой бойфренд, — всхлипывает мама. — У вас все серьезно?

Найл пожимает плечами.

— Ну, пока руку и сердце он мне не предлагал. Или это уже верх серьезности?

Он держит при себе шуточки про секс без презерватива. Ему ведь не хочется довести маму до сердечного приступа, правда же?

— Просто подумай, Найл, тот ли он человек, с которым ты хочешь связать свою жизнь.

— Мам, — он вскакивает с кровати, — мы студенты, и это просто роман. Я не говорю, что завтра мы с Зейном убежим вместе и заживем счастливой жизнью в домике на берегу моря.

Мать кивает.

— Просто он не вызывает у меня доверия, дорогой. И эти его поношенные вещи, и драные джинсы.

«А еще он толкает дурь», — так и рвется с его языка, но Найл вовремя его прикусывает. Он берет часы и телефон со стола и закатывает рукава рубашки.

— Ладно, я побегу. Парни будут злиться, если я опоздаю. Или выпьют все пиво без меня.

Он целует мать в щеку, а та только в волнении закусывает губу. Найл думает, что она, наверное, единственная в этом доме, кто волнуется за него, а не за их семейный имидж. Он выходит из комнаты, и в него тут же врезается невысокая худощавая фигурка. Мэдди стоит посреди коридора с банкой Нутэллы и тостами в руках, одетая в свою «пижаму для депрессий», в которой она обычно ходит, когда хандрит. Знаете, подростки в ее возрасте обычно все преувеличивают, поэтому Мэддс свою пижаму почти не снимает.

— Вечерний просмотр? — Найл кивает на ее набор для пижамных вечеринок для одного.

— Смотрю Спеши любить и заедаю горе шоколадно-ореховой пастой.

— Как в школе?

— А тебе не все равно? — Резонно. — Куда-то собрался?

— В паб.

Мэдди хмыкает и пихает его локтем в бок.

— Ладно, повеселись там.

Найл кивает и поджимает губы. Мэдди, скорее всего, в курсе всех событий и знает, что их отец не такой святой, каким хочет казаться, но от этого ему ни капельки не легче.

— Ты тоже, — ерошит он ее волосы.

— Если тебе станет грустно, то, ну, знаешь, у меня достаточно пасты и слезливых мелодрам для двоих.

Он улыбается широко, до боли в щеках. Раньше они с Мэдди частенько устраивали такие посиделки, играли в монополию или сидели на заднем дворе, в окружении маминых роз, и катались на качелях. Мэдисон больше не ребенок, и Найл это прекрасно понимал, но он представлял, что почувствовала Мэдди, когда ему вдруг перестало быть интересным ее общество. Ну, знаете, у него с Грэгом было что-то подобное.

— Не слишком хандри, ладно? — берет он с нее слово. Мэдди кивает, и Найл бегом спускается вниз по лестнице. В гостиной его поджидает отец, и Найл делает вид, что не заметил его.

— Куда это ты собрался? — спрашивает он, скрещивая руки на груди. Ладно, его чувства беречь не обязательно, поэтому можно сказать, что…

— На свидание.

Отец бледнеет, а потом по его щекам расходятся алые пятна гнева.

— Ты никуда не пойдешь, — отрезает он.

— О, правда? — иронично тянет Найл, обувая вансы. — Я думаю, что мне не обязательно твое разрешение. Мне уже есть восемнадцать, ага? И я буду делать все, что захочу.

— Это просто детская блажь! — рявкает отец. — Ты просто ищешь повод меня позлить, и твой «парень» это только подтверждает. Ты бы никогда не связался с таким, как он.

— Связался, как видишь, — разводит руками Найл. — И ты слишком много о себе возомнил. Мир не вертится вокруг тебя, папочка. Вынь голову из задницы и оглянись по сторонам.

Он уходит из дома, громко хлопая дверью и оставляя позади разгневанного отца. Найл мечтательно улыбается. Все катится к чертям, и это прекрасно.

***

Они с парнями сидят за столиком, где лучше всего видно телевизор и трансляцию футбольного матча, но, кажется, интересует он только Найла. Все остальные сидят как на иголках, переглядываясь и нервно потягивая пиво. Хоран шутит и матерится на игроков, в общем, ведет себя как обычно, пока парни молчат и не сводят с него глаз. Даже Гарри снял наушники и не скрывался за корпусом мобильного, как обычно это делал. Футбол и пиво его мало интересовали, но сегодня он предпочел отвлечься от музыки, чтобы прожечь взглядом дыру в затылке Найла.

— Это отвратительно! — восклицает Найл, оборачиваясь к парням и тыча пальцем в экран телевизора. — Им бы печь блины на кухне, а не играть в настоящую мужскую игру, ради всего святого!

— Найл, — зовет его Луи, гоняя по столу пустой стакан, — как у вас дела… э-э-м… с Зейном?

Найл довольно улыбается.

— О, чудесно. Он, кстати, обещал сегодня прийти.

Гарри давится чипсами, и Лиам заботливо стучит ему по спине, бросая на Найла грозный взгляд.

— Какого черта, Найл?! — восклицает он. — О чем ты думал, когда звал его сюда?

— А что такого? — пожимает плечами Найл. — Он мой парень, мы имеем право проводить время вместе, и я захотел, чтобы вы узнали его поближе.

— А нас ты решил не спрашивать? — фыркает Луи. Хоран откидывается на спинку стула и надувает губы.

— Я думал, что вы мои друзья и поддержите меня. А вы только осуждаете меня и говорите о том, что папочка меня за это накажет.

— Мы предупреждаем, Найл, это может плохо кончиться, — говорит Гарри и, кажется, он искренне за него переживает, но прямо сейчас Хорану не нужна опека.

— И не говори потом, что мы не предупреждали, — заключает Луи, отворачиваясь от него и хмуро уставившись в телевизор. Гарри закусывает губу, глядя на его напряженные плечи, а потом бросает на Найла беспомощный взгляд. Хоран пожимает плечами и успешно игнорирует парней еще пять минут, пока дверь паба не открывается и на пороге не появляется Зейн Малик собственной персоной. Найл буквально расцветает. На нем поношенные рваные джинсы, испачканная машинным маслом ветровка и мятая футболка. Найл не был уверен, придет ли он, когда скидывал Зейну адрес и время встречи. Малик прислал только лаконичное «Приду», и да, он пришел.

— Привет, детка, прости, что опоздал. Дела, — говорит Зейн, когда подходит к их столу и целует Найла в щеку. Лица парней в это мгновение просто бесценны. Найл хочет сфотографировать их, распечатать и поставить в рамочку.

— Да, знаю-знаю, — наигранно вздыхает Найл. — Малыш, ты ведь знаком с Луи, Лиамом и Гарри?

Зейн поворачивается к парням, которые шокированы настолько, что растеряли весь свой словарный запас.

— Друзья Найла — мои друзья, — хищно улыбается Зейн, и перепуганный Гарри выглядит так, будто он на грани инфаркта. Это звучит так нелепо, что Найл едва сдерживается, чтобы не рассмеяться. Да уж, Луи в его джемпере и опрятной рубашке, Лиам с зачесанными волосами и Гарри с его милыми ямочками совсем не похожи на потенциальных друзей Зейна. Они сидят друг напротив друга — троица по одну сторону, а Зейн с Найлом по другую, и разговор совсем не клеится. Впрочем, Хоран пришел сюда не ради разговоров, а чтобы доказать, что все это — не фикция, и Найл не играет. Это спектакль для трех зрителей, и он уже отвалил главному актеру гонорар, поэтому у парней нет выбора — только наслаждаться зрелищем.