И — бам. Это происходит. Он больше не может держать это в себе, прокручивая картинки одну за другой. Это сильнее его. Он позволяет этому кораблю столкнуться с айсбергом, и теперь их всех уже не спасти.
Лицо Бобби Хорана бледнеет и он в ужасе оборачивается на свою жену, которая прижимает руку к губам. В этот момент Мэдди заходит в столовую и безумными глазами смотрит на всю происходящую картину. Это похоже на сумасшествие. Какая-то дикая картина экспрессиониста. Все смешивается в одну кучу. Крики его отца, всхлипы матери, и они с Зейном, которых выгоняют прочь из дома.
— Объясни ему, что между вами ничего больше быть не может, и немедленно возвращайся, нам предстоит серьезный разговор! — кричит его отец, но Найл в ответ лишь победно скалится.
— Ты прав, Зейну не стоит это слышать. До встречи, любимый. Я тебе позвоню, — мило улыбается он Малику и даже не обдумав до конца все «за» и «против» прижимается своими губами к его. Этот поцелуй, наверное, самый неловкий из всех, что у него были, а целовался он достаточно. Даже первый раз в девятом классе было не настолько странно. Губы Зейна чуть кислые от вина и сладкие от сливок, и он проталкивает язык глубже, всего на мгновение, чтобы поцелуй выглядел более грязным и отвратительным в глазах родителей. Будто два целующихся парня в их доме не достаточно аморально и ужасно.
Зейн бросает последний взгляд на отца Найла, прежде чем выйти, напоследок хлопнув дверью.
Ну, вот и начинается Апокалипсис.
— А теперь будь добр все объяснить, — рявкает на него мужчина.
— Я не верю, что все это может быть всерьез. Скажи, что это снова твоя дебильная шутка, Найл. Очередной заскок, — твердо произносит Грэг. Он кажется растерянным, как и все остальные, но пытается сохранять здравый смысл.
— Зейн — не мой очередной заскок. Может, мы вместе не так уж и давно, но я люблю его. И он меня. Куда сильнее, чем отец любит маму. Верно, папочка? Не хочешь поговорить об этом?
— Найл, это просто смешно!
— Смешно?! Я видел вас! Хватит строить из себя праведника! Хватит вам всем строить из себя невесть что! Вы все такие ханжи! Удачно вам разобраться с вашими грешками. Клянусь, если кто-то скажет мне еще хоть слово — я съеду к Зейну!
Он срывается и бежит к себе в комнату, сильно хлопая дверью за своей спиной. Когда он падает на кровать и растягивается на ней, словно морская звезда, из его груди вырывается истеричный смех. Он все-таки сделал это. Сладкая месть разливается по его жилам, и он ощущает кожей то разрушение, что происходит сейчас в стенах этого дома.
Назад дороги нет. Но это не его вина.
========== Часть 2 ==========
Найл — гений. Он уже говорил, да? Так вот, он — гений, каких поискать. Ужин с родителями прошел отвратительно, Зейн вел себя абсолютно неподобающе, буквально запачкав не только мамину белоснежную скатерть, но и их идеальную жизнь (до этого идеальную. До того, как отец все испортил). Это было ужасно, и Найл решил, что это может продлиться даже чуточку дольше, чем он хотел. Осталось только увеличить масштаб катастрофы и принести «добрую» весть каждому, кто захочет его слушать. План был безупречен, втаптывание в грязь имени отца и имиджа их идеального семейства без единой складочки было вполне достойно того, чтобы вложить в это чуть больше, чем пять тысяч. Бомба уже рванула, и ударная волна должна коснуться не только их дома, но и его пределов.
Поэтому сейчас он сидит за столиком в университетской столовой и громко потягивает сок из трубочки, прекрасно зная, как этот звук раздражает Луи. Тот все что-то ожесточенно конспектирует, а Найл только умиротворенно покачивается на стуле.
— Может, сходим в паб в эту субботу? — предлагает Лиам, сцепляя пальцы в замок.
— Не, не могу, — беспечно отзывается Найл. Луи поднимает голову отрываясь от конспектов, а Гарри, который до этого слушал музыку в своем IPod, вынул из уха наушник, будто почуяв неладное.
— Что, прости? — переспрашивает Луи. Улыбка Найла становится шире. Он беспечно пьет свой сок, громко хлюпая жидкостью в соломинке, пока друзья пытаются понять, что за чертовщина с ним творится.
— Я сказал, что не могу пойти. У меня дела.
Он надеется, что это прозвучало достаточно двусмысленно, чтобы заинтересовать их. Ну, если уж Луи оторвался от своих бумажек, то, видимо, он на верном пути.
— Что-то случилось, Найл? — спрашивает Гарри, и в зеленых глазах читается обеспокоенность. Гарри странный — вечно ходит в своих банданах и с наушниками в ушах, а еще сверлит взглядом Луи, когда думает, что тот его не видит, но он действительно хороший друг, пусть и с приветом.
— У меня свидание в эту субботу, — ухмыляется Хоран, а Луи, так не вовремя решивший отпить из своего бокала, давится и заливает футболку Гарри минералкой.
— Что? — широко распахивает глаза Лиам.
— Свидание. Та-дам, у меня появился бойфренд. Ну, что-то вроде того.
Лиам хмурится.
— И как давно?
— Мы… э-э-м… начали встречаться недавно, а на днях я пригласил его на семейный ужин.
— Вау, рад за тебя, дружище, — искренне радуется Гарри, отлепляя от себя влажную футболку. Луи, краснющий, как помидор, пытается оттереть пятно салфеткой.
— Кто он, кстати? Мы его знаем? — спрашивает Луи, видимо, лишь бы не смотреть Гарри в глаза.
— О, ну, наверняка. Это Зейн Малик.
Парни давятся воздухом. Луи нечаянно щипает Гарри за грудь, а Лиам смотрит на него так, будто у него выросла вторая голова, не иначе.
— Ты, блять, шутишь, Найл, — отрезает Луи. — Кто угодно, только не он. Ты хоть знаешь, что он наркоту всему городу толкает?
— И что с того? — упрямится Найл. — Мне до этого какое дело?
— Отец тебя убьет, — заключает Гарри, а Хоран отталкивает от себя стакан с соком.
— Этого мне еще не хватало, разговоров про папочку. Слушайте, мы встречаемся с Зейном, любим друг друга и все такое, и меня не волнует, кому и что он толкает, пока это не касается конкретно меня. А отец может пойти куда подальше.
Он разворачивается на пятках и видит Зейна, который направляется к своим приятелям за столом изгоев. Найлу кажется, что сейчас подходящий момент, чтобы показать, что ему плевать на отца и его давно уже не доброе имя.
— Зейн! — громко зовет он, махая руками. — Зейн, иди сюда!
Малик вскидывает бровь, что-то говорит друзьям и идет прямо к нему, к Найлу. Пути к отступлению перекрыты, и Хоран идет ва-банк, ставит все на красное, в общем, чертовски рискует получить по лицу. Зейн не доходит до него пару метров, как Найл вешается ему на шею и целует прямо в губы, пахнущие сигаретами. За его спиной, кажется, отдал богу душу Лиам, а вся столовая открыла рты, на секунду забыв про свои дела, учуяв сенсацию и новую сплетню. Зейн отстраняется не сразу, а когда отдирает его руки от своей шеи, то гневно шепчет:
— Что за нахуй, Хоран?
— Я дам тебе десять, пятнадцать, да хоть двадцать тысяч, чтобы ты подыграл мне, — отвечает Найл. Щеки его горят лихорадочным румянцем. — Все, что угодно, Зейн. Всего лишь подыграй мне.
Малик стискивает зубы, сдерживая гнев, а Найл оборачивается и натыкается на любопытные взгляды.
— К тому же, — хихикает он, — свидетелем нашего маленького шоу стала половина университета. Хорошее начало, а?
***
Найл стоит посреди своей комнаты в окружении разбросанных повсюду дизайнерских вещей и сверлит напряженным взглядом каждую рубашку, каждую пару брюк. Сегодня он с парнями идет в паб (да, он пошел на уступки), но помимо всего этого он решил, что было бы неплохо пригласить и Зейна. В конце концов, теперь у них чуть больше общего — слюна во время поцелуя в столовой уж точно одна на двоих. Найл хватает со спинки стула футболку и светлую рубашку, раздумывая, отгладить ее или соответствовать Зейну, чьи шмотки вообще отпаривателя не видели. Он как раз втискивается в узкие джинсы, когда в дверь его комнаты робко стучат.
— Войдите!
На пороге появляется мама, такая маленькая и напуганная, с заплаканными глазами, и Найлу хочется наплевать на все, сжать маму в объятиях и сказать ей, что все хорошо. Хотя все нихрена не хорошо, они оба это знают.