Они с Зейном врываются словно ураган в чудесный дворец из цветов и света. Призывая внимание всех и каждого Найл кричит, что его отец — жалкий обманщик и лицемер, не умеющий держать в штанах свой член и хранить верность. Он позволяет Зейну испортить парочку отцовских сувениров «совершенно случайно». Найл никогда в жизни не вел себя так, но он говорит так много оскорблений за этот вечер, что даже все те гнусные выходки, которые он вытворял раньше не идут ни в какое сравнение.
Всё заканчивается тем, что его и Зейна из дома выталкивает охрана, но напоследок Найл успевает сказать папочке еще пару ласковых, и захватить бутылку дорогого вина.
Вечер слишком теплый и прекрасный, свежий воздух обхватывает его со всех сторон, и Найл, запрокинув голову назад, смотрит на звезды и пьяно смеется. Зейн шатающейся походкой плетется рядом с ним, изредка задевая своим плечом, и все сейчас так просто и легко, что Найл облегченно выдыхает. Ломать, как говориться, не строить, и он с успехом только что разломил свою жизнь надвое, но угрызений совести он почему-то не чувствует.
— И что теперь, герой дня? — спрашивает Малик, когда они доходят до машины Найла, и Зейн наглым образом усаживается на дорогущий (на секундочку) капот и достает сигарету, прикуривая её.
— Хочу выпить, — беспечно отвечает Найл, даже пропуская мимо глаз вопиющую выходку Зейна.
— А плохо тебе не станет?
— In vino veritas, друг мой, — усмехается парень, покачивая перед глазами Зейна бутылкой вина.
В итоге они заканчивают тем, что допивают остатки вина в машине Найла, стараясь быть аккуратными, потому что Хоран грозится растерзать Малика на мелкие атомы, если тот прольет хоть каплю на его сидения. Но несмотря на это, вечер становится куда лучше. Конечно, внутри Найла еще бешено бьется сердце, когда он вспоминает о том, что случилось всего час назад в его доме, но в остальном, он чувствует себя… нормально. Даже старые вещи Зейна на нем не чувствуются больше так отвратительно, что уж говорить о его «бойфренде» из трущоб, развалившемся на пассажирском сидении.
— Знаешь, о чем я подумал, — вдруг начинает Найл. По радио играет какая-то тупая баллада, которые он ненавидит, но в нем около литра различного алкоголя, так что музыка на фоне даже добавляет какой-то странной романтики в эти импровизированные посиделки.
— О том, что папочка заберет все твои карманные деньги? — хмыкает Зейн, делая последние глотки из бутылки. Он кидает её куда-то на заднее сидение, но Найл к своему удивлению пялится не на то, чтобы капли вина не запачкали салон, а на татуированную руку парня, что так изящно движется возле него.
— Нет, но… теперь я думаю и об этом… вот черт, — хихикает он. — Вообще-то, я хотел спросить, как ты попал в Бирмингемский университет?
— А ты сама тактичность, Хоран, — закатывает глаза Малик.
— В смысле?
— Намекаешь на то, что я бы никогда не смог за него заплатить? — Найл даже не чувствует голоса совести, когда совершенно прямо говорит «ну…да?».
— Я и не плачу за него, — отвечает парень. — Моя тетя работает там, преподает историю, и она вписала меня в какую-то программу, которую спонсирует один фонд. Так что… да.
— Программа «СиДи» от фонда «Святой Роуз»? — глаза Найла вдруг расширяются и на мгновение он даже становится трезвее, чем есть.
— Ага, кажется, что так.
— Моя мать была соучредителем этого фонда! Еще до того, как я туда поступил. У неё небольшой заскок на помощи всему миру, как ты уже понял, — цокает Найл.
Зейн немного хмурится от его слов, но после его лицо смягчается, и он впервые довольно искренне улыбается Найлу. Это выглядит… странно, да, но Хоран пьян, так что он тоже улыбается, неизвестно почему.
— Значит, я обязан твоей матери тем, что я учусь там, и тем, что я здесь и… это… стрёмно. Она помогла мне, а я пришёл и разрушил её семью.
— Да, ты тот еще урод, — хмыкает Найл, получая за это удар в плечо.
— Это всё твоя затея, — серьезно бросает ему Зейн.
— Я в курсе, боже, я просто пошутил. Ты вообще юмор не воспринимаешь, да? Ну вот, всё, ты испортил всю атмосферу этого вечера, — бурчит Найл себе под нос, чувствуя, что привычно раздражается присутствию Малика. Наверное, он трезвеет, и принцесса рядом с ним снова превращается в жабу.
— И выпил еще всё вино, ну умеешь ты всё загадить. Сигареты хоть есть? — нетерпеливо спрашивает Найл, тут же вырывая у Зейна пачку, и закуривая.
— Если хочешь выпить…
— Уже нет, спасибо. Сейчас бы трахнуться, — чуть тише добавляет он, выпуская дым из легких. Внезапно в его голове загорается маленькая лампочка, когда он оборачивается и задумчиво смотрит на парня возле него.
— Чего? — щурится Зейн, и Найл не дает ему даже шанса на моральную подготовку, когда выкидывает из окна окурок и впивается в его губы. Именно впивается, поцелуем это назвать сложно. Правда, длится это недолго. Спустя секунду, чужая рука твердо отталкивает его и Зейн, готовый отвалить ему по полной, яростно смотрит на него.
— Совсем уже в хламину, что ли? — шипит он, и Найл в любой момент уже готов получить по лицу.
— Упс, — улыбается Хоран, будто абсолютно ничего не произошло.
— Упс? — шипит Зейн, в опасной близости от его лица. От него пахнет вином и дешевым одеколоном и почему-то Найл совсем не против вдыхать эту противную смесь. Так что его совсем ничего не смущает, когда он снова наклоняется к Зейну, сокращая расстояние между ними и в этот раз уже удерживая того за шею, втягивает в очередной поцелуй. Реакция Малика в этот раз неоднозначна, от него так и исходит раздражение, но снова отталкивать Найла он не спешит. Хотя и на поцелуй не отвечает.
— Да кончай ломаться, — выдыхает Найл ему в губы, проходясь рукой по груди парня и опускаясь к промежности. Он надеется, что его «томный» голос, который сводил с ума стольких девчонок сработает и сейчас. — Может мне снова надо тебе заплатить?
И в этот момент в лицо Найла прилетает сильная оплеуха, практически вышибая остатки алкоголя.
— Блять! — вскрикивает он от боли, и прижимает руку к покрасневшей щеке. — Совсем больной?
Зейн, игнорируя его визги, тут же выскакивает из машины, хлопая (опять же, небывало дорогой) дверцей. Найл тут же собирает по крупицам остатки своей трезвости и выскакивает в прохладную ночь вслед за ним.
— Куда ты рванул, твою мать! Вернись! Зейн, что за хуйня? — кричит он ему вслед, почти нагоняя парня, когда Малик резко оборачивается, хватая его за воротник футболки, словно щенка.
— Это я тебя спрашиваю, что за хуйня? Я сказал, что не буду спать с тобой, — Зейн трясет его и Найл чувствует, будто ничего и не весит, но все-таки находит в себе силы отцепить от себя чужую руку.
— Ладно-ладно! — вскидывает руки Найл в жесте «я сдаюсь!». — Чего ты завелся-то сразу? Я тоже желанием не горел, просто к слову говорю, — он закатывает глаза, пока Зейн сверлит его взглядом несколько секунд. Потом, однако, он успокаивается, и раздражение его заметно уходит, и он смотрит на Найла просто как маленького мальчика с внезапным приступом «хочу». Как будто он мог ожидать чего-то еще от этого избалованного придурка.
— Оставишь деньги завтра в моем почтовом ящике. И номер сотри. И своим дружкам тоже потрудись сам рассказать о нашем расставании.
Найл стоит в легком ступоре, пока смотрит как Зейн разворачивается и идет от него в противоположную сторону. Ну, нет. Он что серьезно просто возьмет и свалит?
— Ты уходишь? — кричит он ему вслед, но ответа не получает. — В самом деле? Ну ты и засранец, Зейн, готов поспорить тебе понравилось, мелкий ты лицемер!
Шаги прекращаются и тишину улицу нарушает только отдалённые звуки машин, да треск уличного фонаря. Найл самодовольно складывает руки на груди.
— Что? Я не прав? Тебе понравилось проводить со мной время, признайся, — добавляет он уже спокойнее. — Наверное, ты уже влюблен в меня. Тебе понравилось, да. Вот в чем дело, Зейн. Ты думал, что бал это полное дерьмо, но ты наслаждался всем этим, и разговорами со мной, и даже поцелуем. Я тебя раскусил, — с улыбкой произносит он, когда парень перед ним разворачивается.
