— Дело не в этом. Я просто боюсь, что ты подаришь мне только один подарок, — ухмыляется Томлинсон.

— Я помню про твой день рождения, спасибо, — закатывает глаза Гарри. — Вот черт, кажется там фанатки.

— Ну, мы все равно за этим и пришли сюда. Иди сфоткайся с ними, а я пока выберу макароны.

— Не бери слишком толстые, иначе их придется долго варить.

— Не учи меня выбирать макароны, Стайлс, — Луи фыркает, толкая парня в сторону парочки девчонок, одетых как хиппи. Определенно фанатки Гарри.

Луи отвлекается, выбирая нужные продукты и когда он смотрит на своего «бойфренда» снова, тот мило щебечет с девочками, что-то записывая им в телефоны и смеясь над их словами. Вот же придурок. Луи беззлобно закатывает глаза.

А потом ему снова приходят в голову слова Гарри о нерешенности проблем, семье и прочем. Он знает, что поездка на Рождество будет тем щемящим сердце моментом, когда Луи снова вспомнит, что такое семья, но именно в тот момент ему кажется намного правильнее отказаться от этого и попытаться сделать что-то дельное. Возможно, следует начать жизнь заново. Так, чтобы ничего из прошлого не тянуло назад.

Гарри возвращается довольный, с улыбкой на лице. Его глаза буквально светятся от счастья, это даже удивительно, как этот человек может не уставать от постоянной славы и всеобщего обожания.

Луи кидает коробки в корзину и смотрит в лицо Стайлса. Он не раздумывает дважды, просто произносит, сметая остатки рациональности:

— А что если на Рождество мы поедем в Донкастер?

Комментарий к Round 14

не ждали? ну я ж говорила, что прода скоро, ну ребята, ну вы чеее

========== Round 15 ==========

— Нет, вы не поедете в Донкастер.

Синтия категорично качает головой прежде, чем даже кто-то из пиар-группы успевает отреагировать на новость. Луи знает это выражение ее лица — оно случается каждый раз, когда заходит разговор о его семье, и Синтия теряется, не зная, чего ожидать после. Впервые это случилось после первого полноформатного концерта Dead Vultures. Мать Луи позвонила ему сразу же после шоу, и кроме слов разочарования он так ничего и не услышал. Потом он напился так сильно, что Зейну пришлось тащить его в их (тогда еще общую) квартиру. Так что ничего удивительного — каждый раз, когда на горизонте появляется гриб этой бомбы, случается что-то ужасное.

— Провести рождество в Холмс-Чапеле намного лучше, — объясняется Синтия. — Семья Гарри очень милая…

— Откуда тебе знать? — возмущается Луи.

— Я всё знаю, пора бы тебе уже это запомнить.

— Что вы собираетесь делать в Донкастере? — вдруг перебивает пиарщик, цепляясь пальцами за свой блокнот и делая пометки. Луи не хочется выдавать реальную причину, которую могут знать лишь Синтия, группа, и теперь уже Гарри.

— То же, что и в Холмс-Чапеле. Просто небольшая встреча с моей семьей.

— Вы должны понимать, что это работа, а не просто светский визит.

— Мы понимаем, — раздраженно закатывает глаза Гарри.

— Тогда вы знаете, какое решение будет лучшим.

Это было трудным делом — заставить менеджмент полностью изменить планы на рождественские каникулы, словно Луи и Гарри нерадивые детки, не оправдывающие их надежды. Но для Томлинсона еще труднее заставлять себя кидать вещи в чемодан, зная, что в своей родной комнате он их точно не распакует. Неизвестно, какими будут последствия этой поездки и что они за собой повлекут, но одно он знает точно — не стоит ожидать от его семьи чего-то большего. Они примут его на один вечер, а потом как обычно выплюнут, словно он ничего и не значил для них — в конце концов, он не тот Луи, какого им хотелось бы любить. Он человек, которого никому любить не хотелось бы.

Трудность номер три — это выбор. Луи стоит напротив витрины в торговом центре, подбирая подарок для каждого члена семьи Гарри. Он понятия не имеет, что они за люди, но определенно они заслуживают подарка на Рождество больше, чем родители Луи. Хотя, еще больше подарков заслуживают Зейн, Лиам и Джордж после всего, что на них обрушил Томлинсон.

Ему бы хотелось изменить ситуацию в лучшую сторону, наделить себя более приятными качествами и не быть ублюдком хотя бы в глазах своих друзей, но это не так просто, как купить блестящую упаковку и дрянной подарок за десять фунтов.

— Подарил парням подарки? — спрашивает его Гарри, когда они только садятся в такси до вокзала.

— Оставил курьеру, привезут за день до Рождества.

Стайлс бесцветно хмыкает, продолжая пялиться в запотевшее стекло машины. Между ними не больше полуметра, но Луи не чувствует никакого расстояния, волнение и страх в его груди куда сильнее мыслей об их с Гарри слишком разверзнувшейся близости. Возможно, дело в том, что ему сейчас и не хочется огораживаться — меньше всего ему нужно чувствовать себя одиноким в тот момент, когда дверь в прошлое откроется. Поэтому он словно сам еще яростнее тянется в сторону Гарри, ищет там спасения и поддержки как ребенок материнской заботы.

Они оставляют горящие лондонские огни, сменяя пейзаж за окнами поезда на сельские домики и аккуратные леса. От кингс кросс до вокзала в Донкастере не больше двух часов и это время кажется для Луи катастрофически маленьким. Его достаточно, чтобы пролежать на плече Гарри, слушая размеренное дыхание, но недостаточно, чтобы собрать разрушенные части себя в более-менее крепкую постройку, способную выдержать новый натиск.

От Гарри пахнет лавандой с примесью волнения, и холодным лондонским дождем осевшим на его куртке, он пахнет как спокойствие и безопасность, хотя этот запах и кажется временным. Луи почти засыпает под его действием, пока поезд не начинает сбавлять скорость. Томлинсон тянется рукой к ладони Гарри, но в последний момент просто проезжается пальцами по коже, убирая руку обратно в карман.

Они ловят такси и добираются за пару минут до мини-отеля, где один из постояльцев долго смотрит в их сторону, пытаясь узнать в них кого-то. Луи, надеется, что не так много людей узнают его в этом месте, это не тот момент, когда можно наслаждаться своей популярностью, это тот момент, когда от нее хочется спрятаться как можно дальше.

— До встречи с твоей семьей почти три часа, чем займемся? — усмехается Гарри, перерывая свою сумку в поисках глупой вязанной шапки. В Донкастере начался снег.

— Ну… — Луи медленно тянется к долговязой фигуре, сжимая в руках бедра и проводя носом по холодной шее Стайлса. Гарри фыркает, толкая его локтем под бок.

— Вообще-то, я хотел прогуляться.

— Что? — восклицает Луи. — Это Донкастер, где ты собрался тут гулять?

— Да ладно тебе, наверняка тут есть что-то интересное, — хитро улыбается Гарри.

— Поверь мне, дальше этой кровати нет ничего интересного.

Гарри оборачивает вокруг своей шеи теплый шарф, и у Луи нет больше ни одного шанса на то, чтобы остаться в отеле.

Они петляют по одиноким Донкастерским улочкам, присыпанным снегом. Добираются до старой школы Луи, где сидят на трибунах перед полем с пластиковыми стаканчиками с кофе. На минуту Томлинсон снова забывается и позволяет себе рассказать Гарри о временах, когда он играл на этом поле в начальной школе, перед тем, как его отправили в Брайтон. Это были те редкие, счастливые воспоминания, которые он оставлял для себя, хранил, как подарок в коробке, чтобы достать, когда станет совсем паршиво. И теперь он отдает малую их часть Стайлсу, пусть даже с небольшой грустью. Может, это поможет им ненадолго согреться.

— Зайдем в цветочный? — предлагает Гарри, когда они уже движутся по улице, ведущей в сторону дома Луи. Томлинсон не спрашивает зачем, позволяя купить букет из трех видов цветов для его матери.

Уже на пороге дома к нему возвращается это съедающее чувство, когда он смотрит на старую дверную ручку, которая, по словам его отца, была сделана по заказу его деда. Он вспоминает обо всех днях, когда он касался её чисто механически, возвращаясь со школы или наспех закрывая дверь, когда куда-то уходил. И еще он вспоминает о том дне, когда дернув эту ручку, дверь больше не открылась.