Лиза возвращает его в реальность, спрашивая, слышал ли он что-нибудь о недавнем скандале Томлинсона на фестивале, и Гарри спокойно кивает.

— И что ты думаешь по этому поводу?

«Я думаю, что он абсолютный придурок. Непрофессиональный, некомпетентный, высокомерный кусок дерьма, который не имеет представления о том, как стоит подходить к своей работе…»

— Я думаю, что это очень опрометчиво судить о ком-то только по одному поступку. Может я очень предвзят и необъективен. Наверное, да. Но все же, когда я думаю о Луи, я не вспоминаю о его выступлении на Reading, я думаю о том, как он улыбается или о том, как сочиняет музыку. Он прекрасный человек, который допустил ошибку. Мы все их допускаем, просто ему не повезло, что о его ошибке узнал весь мир, вот в чем разница.

И после, на руках у него остается всего одна карта. Уно, Луи Томлинсон. Теперь твой ход.

***

Их выходка стала не просто самым обсуждаемым скандалом, а интервью Гарри стало не просто одним из освещаемых «каминг-аутов». Они практически перевернули мир представлений людей о брутальных парнях из рок-групп, умеющих только пить, принимать наркотики и трахать бессчётное количество групи. Гарри уверен, что после его интервью Луи считают несчастным мучеником, а Гарри — его очаровательным спасителем. Именно так. Он же гений, в конце концов.

Их расписание кардинально меняется. Теперь они обязаны реже ходить на разные «свидания» и все чаще появляться на нудных вечеринках. Пиарщики готовят для них большое задание под названием «совместное интервью», которое станет огромной жирной точкой в их репутации. Вероятно, люди будут помнить о них, говоря «о, это та гей-парочка, помнишь?» или «ах да, я слышал эту группу, их песни потрясные, но вокалист пидор, слышал?». И Гарри пытается отвлекать себя от этого с помощью музыки.

Он отдается работе над альбомом с головой, переписывая все снова и снова. Найл и Энди постоянно стонут от того, что он держит их в этом творческом напряжении, но, тем не менее, это идет им всем на пользу.

Они записывают несколько песен, которые по их единогласному мнению абсолютно точно потрясающие, и даже если этот альбом не будет иметь успеха, они будут гордиться этой музыкой.

Гарри выжимает из себя очередной припев, который все никак не получается, прежде чем заметить как дверь студии открывается, и возле звукорежиссера стоит знакомая фигура. Он срывается на ноте, и парень за аппаратом отчаянно качает головой.

— Что он тут делает? — шипит Найл, тоже замечая Томлиносна, бесцветно наблюдающего за их рабочим процессом.

— Без понятия, я… — Гарри вдруг зажмуривается и стонет. — Нам нужно было идти на какой-то концерт, я совсем забыл.

— Забыл? — хмурится Хоран. — А как же песня?

— Мы успеем ее записать, клянусь.

Гарри делает знак звукорежиссёру и продолжает петь. С каждым спетым словом, ему становится все тяжелее от неприятного чужого присутствия, словно в его голосовые связки снова и снова засовывают палки, и прежде чем он допевает, их взгляды с Луи пересекаются.

— Гарри, может, продолжим завтра? — слышит он голос звукорежиссера, и только тогда осознает, что запорол очередную запись. Он неохотно кивает и снимает наушники, получая на это облегченные вздохи парней позади него.

Когда Гарри выходит из студии, он сталкивается с Луи и получает за это все такой же безучастный взгляд. Он ждет, что Томлинсон скажет хоть что-то по поводу их неудачной записи, но тот молчит, просто нетерпеливо ожидая, пока Гарри накинет на себя свою джинсовую куртку.

— Зачем ты приехал сюда? — вдруг спрашивает он, когда они оказываются на улице. Начинает немного холодать, и Стайлс посильнее натягивает рукава, и возможно (он готов поклясться), что такая холодина сегодня из-за того, что «мистер замороженное сердце» рядом с ним выбрался из дома.

— Ты опоздал на полчаса, я не собирался тебя ждать, — хмыкает Томлинсон в ответ.

— Я тебя ждал, — немного обиженно бурчит Гарри, поспевая за парнем к такси.

— Ну, так, я не ты, Стайлс.

И Гарри уже даже не обижается на подобную фразу, просто покорно следуя дальше.

***

Когда группе Гарри впервые предложили запись в студии, они играли как раз в многочисленных клубах Вест-Энда, где публика обожает наслаждаться живой музыкой, а бармены всегда готовы предложить выпить за счет заведения. Они были неуверенными подростками, пытающимися впечатлить хоть кого-то своими песнями. И вот Гарри снова здесь, у какого-то заведения с яркой неоновой вывеской и небольшой очередью у входа. Невольно, его настигают светлые воспоминания, а после очередное осознание того, кто он сейчас и что ему нужно тут делать.

Они с Луи проходят через главный вход, замечая на себе заинтересованные взгляды и парочку людей, которые пытаются их сфотографировать. Хорошо, что им больше не надо специально держаться за руки или нарочно касаться друг друга у всех на глазах — теперь все и без этого знают, что они вместе.

Но все же, когда они проходят в набитый битком клуб, Гарри поддается секундному порыву и берет Томлинсона за руку. На это у него есть три основания: так они не потеряются; так они выглядят как пара; и так Гарри не споткнется о собственные ноги. Луи не отвечает на этот его жест абсолютно никак, с полным безразличием продолжая двигаться мимо толпы ближе к бару и сцене.

Они заказывают себе по пиву, и, честно говоря, Гарри ненавидит пиво, он бы выпил вина или, возможно, даже коктейль из разряда «секс на пляже» и «лонг-айленд», но Луи, стоящий рядом с ним, так и излучает тупые гомофобные шутки, готовые вылиться из него, даже если Гарри только заикнется об этом.

— Так… что это за группа? — спрашивает он из любопытства, но в большей степени, чтобы занять образовавшуюся между ними пустоту и неловкость. Луи расслабленно скользит взглядом по пустующей сцене и людям, которые мелькают рядом с ними.

— Всего лишь группа, которая однажды была у нас на разогреве. Они не плохие и сейчас вроде популярны.

Гарри кивает. Тянуть из Томлинсона слова — все равно что пинцетом. Не то, чтобы Гарри очень уж хотелось, но общаться со стеной не самое приятное, особенно если эта стена твоя единственная собеседница на следующие несколько часов.

— Я тут думал о совместном интервью…

Мужчина рядом с ним измученно стонет, запрокинув голову.

— Пожалуйста, не начинай снова. Мы не будем придумывать подробный сценарий.

— Вообще-то, я думал о том, что было бы неплохо, если бы мы меньше говорили и больше делали, отвлекая от… ну, ты понимаешь.

— Стайлс, это и называется придумывать сценарий, — выдыхает Луи. — Окей, давай так. Я буду говорить, а ты делай вид, что без ума от меня. Идет?

— Это будет довольно сложно, — Гарри сужает глаза, глядя на самодовольную физиономию улыбающегося мужчины, когда на сцене заканчивается проверка звука и музыканты занимают свои места. Ну, хотя бы музыка поможет им меньше контактировать друг с другом.

— Можем потанцевать. Если хочешь, — бросает Луи, без намека на единую эмоцию. Энергичная музыка наполняет пространство клуба, заставляя людей задыхаться от сигаретного дыма и нехватки воздуха, и Гарри абсолютно точно не хочет дрыгаться под неё как сумасшедший подросток, но Луи зачем-то протягивает ему руку и кивает на дальний угол между баром и сценой, где стоит всего парочка людей, мало заинтересованных в шоу. Гарри пожимает плечами, будто ему все равно на любое предложение Томлинсона, он подражает его манере безразлично относится ко всему, что только можно, и Луи, забавляясь от этого, хмыкает. Он тянет Гарри в угол и, вопреки музыке и всеобщей атмосфере, обнимает Стайлса, будто собираясь танцевать с ним белый танец.

— Ты позвал меня позажиматься? — саркастическая шуточка так и выпрыгивает из него, когда руки Томлинсона находят место на его боках.

— Нет, дрессирую тебя, — спокойно отвечает тот. — Когда ты так зажат, мне сложно даже дышать в твоем присутствии. Научись относиться к этому спокойно.

Гарри кажется, что он плохо расслышал, но это что, Томлинсон действительно пытается его научить притворяться?