— Вам лучше лечь, — сказала Гермиона, немного волнуясь, и отнюдь не из-за Снейпа, конечно же! Все из-за того, что давно не практиковалась в диагностике и лечении.

Он встал и тут же пошатнулся, бледнея еще больше. Гермиона кинулась к нему, но он досадливо отмахнулся.

— Я сам.

— Само собой, — проворчала Гермиона, — кто б сомневался, принять помощь — ни за что.

Снейп с трудом добрался до дивана в гостиной и чуть ли не упал на него.

Гермиона провела над ним палочкой и нахмурилась.

— Рубашку и сюртук сами снимете?

Он сверкнул на нее глазами, но промолчал — и на том спасибо — ограничившись тем, что расстегнул пуговицы на сюртуке и рубашке.

— Ну вот, только этого не хватало, — Гермионе пришлось подойти поближе — чуть ниже ребер, справа, словно горела огненная точка. С таким Гермиона не сталкивалась.

— Все же придется вам обратиться в Мунго, я не знаю, что это, — она разве носом не уткнулась в него, пытаясь разглядеть и понять — что это за проклятье, и совсем не ожидала, что Снейп так крепко вцепится в ее руку, чуть ниже плеча.

Он дернул ее на себя и прошипел сквозь стиснутые зубы.

— Никакого Мунго. Дайте посмотрю, — он чуть приподнялся, пытаясь рассмотреть пятно и громко выругался. — Я скажу… я скажу, что делать. Я знаю это проклятье, думаю… что знаю… Индейцы были такие выдумщики, — он отпустил ее руку и откинулся на подушку, дыша с каждой минутой все тяжелее. — Слушай… повторяй… Взмах вверх, резко по параболе влево, завертеть спираль, горизонтально слева направо. Покажи…

Гермиона медленно, но точно воспроизвела палочкой то, о чем говорил Снейп.

— А теперь … — он говорил все тише, — повтори…. И он произнес что-то, похожее на «э-эхипай»

Гермиона повторила.

— Да нет же! Первая буква «е», а не «э», ну же!

Если бы Снейп не пытался отдать Богу душу, Гермиона обязательно бы попыталась выяснить, что это за заклятие, что это за слово, почему такие, а не другие движения палочкой, но сейчас было явно не до разговоров и Гермиона решительно провела палочкой — и вверх, и влево, и завертела спираль, и провела слева направо, нараспев повторив заклинание. Пульсирующая точка вспыхнула, и, прорывая кожу, чуть ли не выпрыгнула на руку Гермионы, оказавшись красивым, но от этого еще более страшным паучком.

— Уничтожь!

Гермиона сбросила насекомое на пол, раздавила ногой, и убрала то, что осталось, с помощью Эванеско.

— Вам лучше? — она опять наклонилась к Снейпу, рассматривая рану, которая, впрочем, быстро затягивалась.

И тут он снова схватил ее за руку.

— Дальше я сам, убирайтесь!

— Какая потрясающая благодарность! — Гермиона ударила в его грудь кулаком, правда далеко не со всей силы. — И не подумаю!

— Мне легче, вам тоже надо отдохнуть, — ответил он, впрочем, не собираясь ее отпускать. — И ваше присутствие… необязательно.

— Я сама решу — обязательно или нет. Хотите пить? Или спать? Вас укрыть?

— Тишины. И пить.

Гермиона хмыкнула, выбралась из его захвата — Снейп поморщился, сама сходила на кухню, отправила между делом грязную посуду в мойку, налила воды и вернулась в гостиную.

— Вот так, — она придержала его голову, чтобы он мог напиться.

— Я вам обязан жизнью, — наконец произнес он. — Но не надейтесь, что я повешу на себя долг жизни. Однако…

— Простого спасибо будет достаточно. Это нормально — помогать другому. Думаю, попади я в такую ситуацию, вы бы мне помогли, ведь так? И потом — вы для меня по-новому открыли магию. Считайте, что мы в расчете.

— Отлично, мисс Грейнджер, а теперь… не пора ли вам уходить? — он попытался сесть и застегнуть рубашку.

— Ну вот, опять, — это было совершенно неожиданно! — Почему вы меня гоните? Почему вы… То вы сама любезность, мы с вами отлично проводим время, то есть работаем и… То вы прогоняете меня, когда моя помощь может вам понадобиться! Тем более мы не обсудили, до конца не обсудили все эти нападения и… вам опять может стать плохо и… Вы не рассказали, что это за гадость на вас, то есть под вашей кожей сидела и… Что опять не так?!

— Уже почти полночь и нам, то есть и вам, и мне надо отдохнуть, — у него все-таки получилось застегнуть рубашку, хотя пальцы до сих пор подрагивали. — Я не смею вас задерживать.

Гермиона очень многозначительно хмыкнула.

— Хорошо, — он встал и подошел к ней. — Я сам виноват. Но мне очень хотелось вскрыть этот чертов дневник, и лучшего способа я не видел. И я не думал, что все пойдет так… Вы не заметили, что сильно изменились? Вам никто не говорил, что вы теперь — другая? Вы не замечаете, как на вас смотрят ваши сотрудники, особенно мужчины?

— Да, мне говорили, что я стала… женственнее, — признаться, что Ромильда сказала ей, что она секси, Гермиона не смогла бы ни за что.

— Женственнее! — он нехорошо усмехнулся, делая маленький шаг к ней. — Когда вы переживаете и колдуете, как сейчас, вы становитесь чертовски привлекательны. Я могу делать вид, что меня это не трогает, но не все же время! Бывают моменты, когда мне очень, очень сложно не заметить этих перемен. Так что самое лучшее вам сейчас — уйти, поверьте мне.

Гермиона залилась краской смущения.

— Тогда да, я пожалуй пойду, если что… Надеюсь, все будет в порядке и я вамзавтранапишу, — и она так стремительно кинулась к камину, что влетела в него, совершенно не изящно отклячив задницу и чуть не упав у себя дома на колени. Она все же сумела сохранить равновесие, и, отдышавшись, первым делом подошла к зеркалу. Пора было как-то научиться держать свою внешность в узде.

*

Уснуть Гермиона не могла, так и лежала, глядя в потолок, на котором красовались несколько списков. В первом были перечислены все факты о нападениях, во втором — все теории, в третьем — возможные подозреваемые. Четвертый список, который плавал в воздухе и немного рябил, отливая голубым, был озаглавлен «Снейп» и если с тремя первыми списками все было ясно, стоило их написать и запутанные мысли о нападениях обрели определенную четкость и стройность, то последний список вызывал у Гермионы раздражение. Снейп был уж больно… разноречивым. Он прекрасно владел окклюменцией и умел закрывать свои эмоции: сейчас Гермиона была уверена, что пока они с Гарри обсуждали магические ухищрения, позволяющие «считать» охранные заклинания (интересная выдумка, кстати!), Снейп с трудом сдерживал боль, не позволяя никому заметить, насколько ему плохо. Позер и выпендрежник! С другой стороны… Стоило ему позволить себе проявлять эмоции, как он становился совершено несдержанным хамом! Правда, с проявлением его спорного остроумия Гермиона сталкивалась в последнее время не так часто… И кто бы мог подумать, что Снейп вполне мог нормально общаться, ухаживать за женщинами, быть приятным собеседником: к этому она тоже почти привыкла, но вот к чему она, наверное, привыкнуть не сможет, так к тому, что в определенные моменты она для него выглядит, гм, притягательной.

Гермиона вздохнула.

А может и Дин, как и Снейп, повелся на то, что она изменилась, что в ней появилась, как говорила Джинни «манкость»? Непонятное качество, как и обаяние, которое не впишешь в формулы и не проанализируешь. С другой стороны — вон Рон как-то не заметил изменений и ее возросшей притягательности. Может быть и не в волшебстве было дело?

Гермиона потерла виски, повернулась на бок, закрыла глаза и попыталась заснуть, но ничего не получалось.

— Это невозможно, — она села, закуталась в одеяло, призвала перо и пергамент, черкнула пару строк, встала на цыпочки — пол ночью был ужасно холодным, подбежала к столу. Сова ухнула чрезвычайно недовольно: раньше ее хозяйка не проявляла такой активности: посылать ее в дорогу третий раз за короткое время!

— Надо, милая, надо, вот, — Гермиона дала сове пару орешков и та, осуждающе ухнув на прощание еще раз, вылетела в окно.

Гермиона осталась стоять у окна, вдыхая невероятный аромат летних трав. Несмотря на развод, на то, что она видела дочь реже, чем хотела бы, несмотря на все эти странные нападения, сейчас ей почему-то хотелось улыбаться. С ней уже было такое, когда накануне их налета на Гринготс она вышла из «Ракушки» и… и словно кто-то прошептал ей на ухо: «Все будет хорошо, с тобой все будет в порядке». Это нельзя было назвать внутренним голосом. Если бы Гермиона верила в Бога, то она бы сказала, что это был голос ангела-хранителя. И вот теперь, снова, она слышала этот тихий голос: «Все будет хорошо, с тобой все будет в порядке...».