— Легирование корунда ионами хрома позволяет использовать немонохроматическое излучение… — начал Эрих, плохо скрывая восторг, но Вильгельм его перебил.

— Зажигалка, игрушка! — изрёк он, рубанув скепсисом. — Скажите на милость, Командор знает о том, что вы разбазариваете деньги семьи Кам-Траурихлиген на игрушки, вместо того, чтобы финансировать строительство и улучшение танков?

— Вилли, танк — тяжеловато будет для двадцатого века, — Эрих невозмутимо возразил, вернув перстень на мизинец. — Я уверен, будущее за этой штуковиной. Она вполне стоит потраченных средств.

— Ладно, играйте, пока вам не надоест, только не разоритесь, — господин барон выпустил облако дыма и устало откинулся на спинку коляски. — Лучше скажите мне, Эрих, что слышно?

— План «Ост» пущен в разработку, Вилли, — Эрих помрачнел и затянулся сигарой поглубже. — Он реален, как мы с вами, и нереален одновременно. Недопустимые сроки, недостаточное оснащение войск, и Ставка считает это нормальным.

— Грех гордыни — смертный грех, — заметил Вильгельм. — Вы принимаете участие в составлении плана?

Эрих согласно кивнул.

— Непосредственное: моё условно настоящее звание не оставляет мне выбора.

— Ну почему же условно? — господин барон поднял правую бровь, якобы удивившись. — Все ваши достижения реальны, и я горжусь тем, что вы достигли запланированного уровня в кратчайшие сроки.

— Градус Весьма могучего мастера не оставляет мне выбора, — в голосе Эриха скользнуло злое ехидство, над которым Вильгельм открыто посмеялся.

— Ваша категоричность бывает весьма забавной, Эрих, — барон ухмыльнулся и затушил сигару о край пепельницы.

Как ни крути, а много курить ему вредно, даже если это «Король мира».

— Друг мой, — Вильгельм улыбался, но его голос резал сталью. — Быстрая война обанкротит Европу, а затяжная — измотает нас. Так что, на кампанию по «Осту» должно уйти не больше полутора лет. С тех пор, как Троцкий «уснул», Ложа недопустимо сдала позиции. Пора навести порядок, Эрих!

— Воистину, Вилли, — Эрих криво ухмыльнулся, сверкнув золотыми зубами.

Он покинул кресло и принялся как бы невзначай разгуливать по кабинету. Приблизился к колбе, пару раз стукнул перстнем по стеклу.

— Старина Боб обнаружил в саду землеройку⁴, — процедил Эрих и принялся негромко, мерно постукивать, «беспокоя» усопшего суриката.

— Да чёрт побери! — господин барон выкрикнул, но тут же умолк.

Задумался, растирая пальцами виски. Эрих стучал морзянкой, и его стук означал погибельную вещь. О тайной экспедиции Ложи в Африку пронюхал Гиммлер и отправил вдогонку отряд аненербе. Отряд пришлось тихо перебить: если хоть что-то выйдет за пределы песков, полетят погоны, должности, головы.

— Экспедицию придётся свернуть, — нехотя постановил Вильгельм, закусив потушенную сигару. — Отправлю Командору «повестку», а если не санкционирует — выведу Старину Боба сам, ситуация не оставляет мне выбора.

Эрих глухо стукнул по сурикату, выражая согласие.

— Эрих, вы не имеете права на оплошность! — господин барон хлопнул ладонью по столу. — На данном этапе у Ложи нет мастера, способного вас заменить!

Эрих докурил и вальяжно вернулся в кресло.

— Я не проиграл ни одного боя, Вилли, — он напомнил о своих победах, однако господин барон строго оборвал:

— Грех гордыни — смертный грех, не забывайте об этом! Павлик был всего лишь капитаном, однако едва не пустил вас ко дну.

Вильгельм остался доволен: Эрих сморщился, аж оскалился.

— Подумайте об этом! — он настоял, ткнув в столешницу пальцем, а после, заметив сбитые костяшки на левой руке Эриха, поинтересовался:

— Что за конфликт?

— Вмазал Гуго: он позволил себе скабрёзность во время торжественной части.

Эрих вернул самообладание и снова улыбался, подсвечивал фонариком на перстень. Удивительный камень — если луч направить вскользь — бросает на стены блики, похожие на спирали галактик.

— Любите драться. Авось, вспомнили пивной путч? — ехидно осведомился Вильгельм.

«Призрачным» галактикам он, всё-таки, улыбнулся: рубинами Эриха можно было бы украсить замок к Новому году.

— Я отсидел за эту глупую потасовку по распоряжению Ложи, — проворчал Эрих. — Такое себе развлечение, спешу заметить.

— Это дало вашей карьере грандиозный толчок, Эрих! — просиял господин барон. — Вот что, друг мой, в восточной кампании вы обязаны принять прямое участие. Чем меньше времени будет затрачено — тем выгоднее для нас!

***

Эрих поднялся на башню, вышел на смотровую площадку. Опёрся о заграждение и глянул вниз с огромной высоты. Морозный ветер трепал его одежду и волосы, но человек, привыкший плавать в ледяной воде, не боялся простуды. Эрих только поправил тренч на плечах, чтобы не сдуло. Парк вокруг замка огромный, тянулся на километры. Ближе к замку фонари собирались в облака света, но дальше лежала сплошная тёмная пелена. Эрих утащил у Вилли ещё одну сигару — отгрыз кончик просто, зубами, и, выплюнув его, щёлкнул зажигалкой.

Эрих глубоко, нервно затягивался, выдыхая дым в ночное небо, к серым, сплошным облакам. Но тянущая боль в груди, справа, заставила его бросить сигару и затушить каблуком. Мучаясь проклятым удушьем, Эрих сорвал с шеи платок и расстегнул рубашку — так легче дышать. Он привалился спиной к стене, закрыл глаза. Боль разливалась по телу волнами, срывала дыхание и выжимала слёзы даже у него, мастера, обученного терпеть любую боль. Чёртовы сигары, чтоб они провалились вместе с Мистеком ко всем чертям.

Вилли чертовски прав: Эрих стал жертвой беспечности. Тогда, под Мистеком, он приказал прорывать окружение любой ценой. Вокруг гремели взрывы и выстрелы, воздух был полностью забит пылью и удушливым дымом. Запах гари вышибал слёзы, вопли прорывались сквозь грохот, и в дыму метались шальные тени. Безумный бой, почти в рукопашную, где нет командования и рядовых. Подчинённые обязаны только следовать примеру. Подогретый яростью и первитином*, Эрих вошёл в бешеный раж, убивая каждого, кто попадался у него на пути. Прыгал в окопы, стреляя перед собой. Кого-то он ногой саданул в прыжке, кто-то рухнул, застреленный. Эрих не видел людей за пеленой безумия — уничтожал живые мишени, не замечая собственных ран. Кто-то метнулся к нему и получил в горло кинжал, свалился, хрипя и обливаясь кровью. Несильный удар в грудь даже не сбросил Эриха с ног. Боли не было, да и крови немного. Эрих привычно перетянул себя куском камуфляжа и продолжил бой до победы.

В госпиталь он попал уже почти без пульса — врач сначала констатировал смерть. Но удача оскалилась: Эрих остался в живых. Осколок снаряда в кашу разворотил правое лёгкое, часть пришлось удалить вместе с рёбрами. Теперь на их месте — металл, а тело изуродовано глубокими шрамами, которые пугают поклонниц. А ещё — время от времени приходила боль. Свежий воздух помогал далеко не всегда, и в последнее время всё реже. Боль из тянущей становилась невыносимой даже для него, и тогда единственное спасение — вогнать в себя лошадиную дозу морфия, чтобы не сдохнуть. Курить ему больше ни под каким видом нельзя, но кто же устоит перед чёртовым «Королём мира»?

На этот Эриху повезло: боль, хоть и медленно, но утихала, возвращалась ясность ума. Эрих по стене опустился на корточки, обхватив себя руками — уйти со смотровой площадки у него пока что не было сил.

Дыхание ветра по щекам напомнило прикосновения тонких пальцев. Образ встал в голове, как живой: Коринна вела его в танце и трогала его лицо. Конечно же, в шутку — для неё это просто игра. Она звонко смеялась, а Эрих рядом с ней, как сопливый юнкер, хорошо хоть не оступился, танцуя. С каждым движением, с каждым касанием, его желание становилось сильнее. В какой-то момент Эрих потерял голову — и тогда Коринна споткнулась, а ему пришлось её ловить. Угловатая, шумная дочь Старины Боба выросла и сделалась… невероятно шумной и восхитительно угловатой. Он старше её на шестнадцать лет.

Вилли задержал его у себя в кабинете почти до полуночи. Эрих вышел, когда дворецкий уже погасил в коридорах свет. Хорошо хоть фонарик забрал, иначе блуждал бы в потёмках и натыкался на стены.