— Поеду я, наверное, — сказал он, цепляя из банки последнюю оливку.

— Ну давай, — легко согласился Фадеев. — И если что, если надо будет с этим Сатановым разобраться, ты зови, ясно? Мы ему живо в табло надаём.

Эдик покачал головой, невольно улыбаясь. Руки марать не хотелось, но от предложения Яшки ему было приятно. Дружеская поддержка, как-никак.

— Ладно, братуха, бывай.

— Бывай, — они на прощание пожали друг другу руки, и Эдик поехал домой.

Домой к Косте.

***

Он ехал в метро и думал. Про то, как избавиться от Сатанова, хоть это было и нереально. Как заставить его прекратить свои дурацкие ухаживания. Про то, как поговорить с Костей. Рассказать, как бесит его этот старикашка. Рассказать, что волнуется.

Эдик не знал, как преодолеть эту стену, которую Хлебников воздвиг между ними своим притворным «у меня всё хорошо». Пытаясь решать проблемы в одиночку, тот делал только хуже. Пытаясь представить дела так, будто проблемы нет вовсе, Хлебников обманывал не только себя, он обманывал ещё и Эдика.

Или стоит ему доверять больше? Подождать ещё? Не начинать разговор? Но ведь Яшка советовал им поговорить.

Мысли перескочили на Яшку с его профессором. Вот поди ж ты. Раньше Эдик никогда не думал, что ему будет важно, кто с кем спит и в какой позе. Ну вместе и вместе, так чего ж под одеяло-то заглядывать? Оказалось, что отношения у Яшки с Сакаковым развивались совсем по иному сценарию, нежели у него с Костей. А вот если бы… Если бы у них с Хлебниковым всё было по-другому? У Эдика аж во рту пересохло, когда он представил… Ну, представил. Себя с Константином Николаевичем. И чтобы Константин Николаевич его брал, а не наоборот. Если бы на даче после Нового года Хлебников был более активным и дал бы ему понять, что хочет Эдика для себя, снизу?

Он зажмурился.

Он ехал в метро, практически в пустом вагоне. И мысли, которые бродили в его голове, были самые для метро не подходящие. Не для этого места, не для этого времени. Вагон трясло, лампы под потолком перемигивались. Рядом с Эдиком и напротив сиденья пустовали. Но в противоположном конце вагона сидела слегка подвыпившая компания. На остановках они что-то шумно и со смехом обсуждали, а потом — вышли.

Эдик отчаянно гнал от себя мысли о Хлебникове; стоило лишь о нём задуматься, как тело обдавало жаром. Похоже, ему хотелось бы «поменяться», как сказал Яшка. Хотя бы просто попробовать. Чтобы Хлебников был сверху и брал его. А как бы он это делал? Быстро или медленно? Что бы он при этом говорил? Как бы его касался и где?

Эдик открыл глаза, тяжело дыша. В своих фантазиях он лежал спиной на кровати и смотрел на Хлебникова снизу вверх, широко раздвигал ноги, а Костя раскачивался на нём, то приближаясь, то удаляясь; его волосы мазали Эдика по щекам; они целовались, Эдик с силой обхватывал его коленями и…

А, чёрт. Он уснул в метро и чуть не проспал свою остановку!

Проклятый Яшка со своими советами. Теперь ему эротические сны сниться будут. Одно хорошо, пока Эдик ехал, он практически полностью протрезвел.

На телефоне его ждала смска от Хлебникова. Тот спрашивал, будет ли Эдик ночевать дома и оставлять ли ему ужин. Эдик увидел сообщение уже стоя на эскалаторе. Он набрал номер Хлебникова и сказал, что придёт минут через пятнадцать и спросил, нужно ли что-нибудь купить в круглосуточном магазине по дороге. Хлебников ответил, что ничего не нужно, и он будет ждать Эдика поскорее.

Он хотел выдать в ответ что-то такое, чтобы Хлебников понял: Эдику его не хватает, он о нём думал и хочет его… но не смог найти слов.

— Я скоро буду, — сказал он вместо этого. — Постарайся не заснуть.

Хлебников фыркнул в трубку, или, быть может, это были помехи?

— Постараюсь, — пообещал он.

***

Эдик открыл дверь своим ключом и крикнул:

— Это я!

Хлебников, одетый в халат, стоял и ждал его в коридоре. Концы волос у него были всё ещё влажные, наверняка после душа, а на носу оказались надеты очки для чтения. Эдик оглядывал его, спешно раздеваясь.

Скинув обувь, он шагнул к Хлебникову. Тот поднял лицо и встретил его поцелуй.

Эдик подумал, что будь он собакой, сейчас бы наверняка радостно вилял хвостом оттого, каким Костя с ним бывает. Он его ждал, встретил в дверях, поцеловал. Это так здорово!..

Эдик сам не заметил, как прижал Константина Николаевича к стене. Когда их поцелуй закончился, они оторвались друг от друга, тяжело дыша.

— Ты пил, — сказал вдруг Хлебников.

— Ага, — ответил Эдик. — Ром.

— Хемингуэй любил ром, — глаза Хлебникова смеялись.

— Подожди меня, — попросил Эдик. Он снова начал его целовать, короткими прикосновениями губ: щёки, губы, подбородок.

— Холодный, — пожаловался Хлебников, дотронувшись рукой до его щёк.

— Ещё какой, — пробормотал Эдик. — Подожди меня, я скоро приду, ладно? — выговорил он, наконец заставив себя оторваться от Хлебникова.

— Как скажешь, — согласился тот, отступая в сторону спальни.

Эдик метнулся в комнату, схватил полотенце и скрылся в ванной. Теперь как никогда ему пригодятся те самые «советы начинающему гею», которые он прочитал в сети. Чёрт. Только бы Костя согласился. Впрочем, почему он не должен согласиться? Вопрос в другом. Эдик читал, что некоторым анальный секс не нравится. Неудачный опыт или грубый партнёр, неопытность, излишняя чувствительность… Господи, да от всего этого у него голова кругом шла. И волновался он так, что потели ладони. Хлебникову, например, сразу понравилось, когда Эдик занялся с ним сексом. Нравилось — это было, так удовольствие разыграть нельзя, да и к чему его разыгрывать? Хлебников не такой человек, который будет щадить чужие чувства ради каких-то условностей. Так что Эдик был твёрдо уверен: у них с Константином Николаевичем всё хорошо. А если он сейчас перестанет психовать и как следует подготовится, то будет ещё лучше.

Эдик пустил воду в душевой. В крайнем случае, он потерпит. Просто дурак он был, что не давал Косте всего по собственной глупости. Предложить поменяться нужно было уже давно! Он ведь и в «советах» читал, что смена ролей только укрепляет отношения, но почему-то в тот момент не обратил на те слова никакого внимания.

Размышления о Хлебникове не способствовали спокойствию: у Эдика была эрекция, и при мысли о том, что сейчас придётся заняться подготовкой, она становилась всё сильнее.

Нужно было подумать о чём-то другом, чтобы сегодняшняя ночь не закончилась, не начавшись. Об экзаменах? О сверхурочных в клинике? О скучных лекциях и рутинных занятиях, которые предстоят Эдику, как только начнётся учёба?

Нет, всё было не то.

И тут он вспомнил о Сатанове, о том, как тот хватал Хлебникова за руки при всех и своим старческим голосом сально звал его «Костик».

Чёрт побери. Эдик приложит все усилия, чтобы уговорить Хлебникова пропустить завтрашний семинар!

Эрекции как не бывало. Эдик невесело усмехнулся и продолжил своё мытьё.

***

— Костя, я тут подумал… — мямлил Эдик пятнадцатью минутами спустя. — Ты бы не хотел…

— Не хотел чего? — спросил Хлебников, посмотрев на него поверх очков. Этот взгляд, совершенно преподавательский, творил с Эдиком что-то невозможное. Наверное, он действительно извращенец, разве от этого можно возбуждаться?

— Так ты будешь ложиться или всю ночь там простоишь? — спросил Хлебников тем временем. Он встал с кровати и шагнул к полотенцу, которое Эдик бросил на стул.

— Дай я повешу, — буркнул Эдик, на все лады костеря себя за забывчивость. — Снова ты меня подловил.

— В смысле? — Хлебников застыл, держа в руках конец полотенца. — Подловил?

— Ну ты вечно за мною свет выключаешь или посуду моешь, если я сразу забываю… И сейчас вот тоже…

Хлебников вздохнул.

— Тебя это раздражает?

— Что? Нет!

— Марина тоже всё время бесилась, — признался Хлебников с улыбкой. — А я не могу… Привык уже. После того, как мы остались вдвоём, мне приходилось о ней заботиться, и в какой-то момент я перестарался… Она мне, помню, всё высказала.