— Что ещё… Что ещё ты помнишь? — Алина подалась к нему, прижалась всем телом к его боку. Книга, что лежала у неё на коленях, сложилась и упала на пол.

— Требуется демонстрация? — уточнил Боинг. Для этого требовалось раздеваться, да и на диване было неудобно лежать. Он правильно сделал, что уточнил.

Алина перевела взгляд на книгу. Рука, которой она держала Боинга за плечо, дрожала.

— Нет. Не требуется, — ответила она чуть погодя. — Ты тогда не понимал, что происходит. И не мог сопротивляться. А я была пьяная… Никому не говори, понял? Никому не рассказывай про это, ясно?

— Ответ положительный.

Алина небольно стукнула его по плечу.

— Ну хватит уже! Говори нормально! Отвечай: «понял», «ясно», «да», «хорошо»! Поищи синонимы в своей базе, по книжкам почитай. Ты же умный, читать умеешь. Давай, обогащай свою речь! И чтобы я от тебя этих типовых машинизмов больше не слышала!

Боинг быстро обработал и проанализировал требование. Если он будет больше похож на человека, общаясь с Алиной вариативными словосочетаниями и отвечая ей рандомными фразами, это поможет ей лучше адаптироваться к существующей обстановке. Иллюзия нормального собеседника, обретение товарища по несчастью — вот, что ещё помимо поварской книги и запаса воды требуется человеку в критической ситуации.

— Запрос понятен, информация сохранена, — ответил Боинг, и Алина скривилась. Наверное, надо было сразу приступить к использованию слов-заместителей. — Хорошо, — сказал Боинг запоздало.

Алина кивнула, будто бы ей действительно понравилось то, что она услышала. Но на самом деле понравился ей поцелуй. Действительно понравился. Боинг заметил. А потом Алина отчего-то огорчилась. Это было непонятно. И Боинг рискнул уточнить:

— Для наилучшей адаптации системе требуется внести уточнения. Допустимо ли в дальнейшем использовать «поцелуй» и при каких обстоятельствах? Пожалуйста, обозначьте условия проведения данного процесса, подходящие для оптимизации воздействия.

— Ну ты сейчас загнул… — протянула Алина. — Я даже не знаю… Это что, реально надо и помогает адаптироваться?

— Да, — ответил Боинг.

— И ты этого хочешь?

Хотел ли он, чтобы Алине было хорошо и спокойно в нынешней обстановке и при данных обстоятельствах?

— Да, — сказал Боинг.

— Тогда используй… — Алина сглотнула, — используй, когда почувствуешь, что эта, как ты говоришь, потребность в адаптации возникает.

Боинг тут же наклонился к Алине и начал использовать. Девушка подалась ему навстречу, с готовностью приоткрыв рот. Первые три секунды их поцелуй проходил успешно, потом Алина с коротким возгласом отодвинулась.

— Ну не сейчас же! — возмущённо воскликнула она, вытирая рот тыльной стороной руки. Потом засопела и поглядела на Боинга, сурово сдвинув брови. Спустя несколько секунд сказала: — Да какого хрена? — поднялась и пересела к нему на колени. — Руками меня держи, — Боинг тут же сжал пальцами её бёдра. Алина протестующе сжалась, стиснула его бёдрами сильнее, и Боинг, повинуясь скорее наитию, чем подсказке какой-нибудь программы, слегка ослабил нажим. Никакая программа не помогла бы ему сейчас. На внутреннем экране было пусто. Ни одной всплывающей подсказки или поясняющего маркера. Часть системы работала в штатном режиме, выполняя поиск синонимов к типовым машинным ответам. Их требовалось заучить и запомнить органической памятью. Благодаря ПО, установленному в ОЗК, у Боинга больше не было ни имитации личности, ни программ, следящих за работой лицевых и мимических мышц. Это было важно ещё каких-то полчаса назад, а сейчас внезапно перестало иметь значение. Алина увлечённо его целовала и больше не замечала ничего вокруг. Она прервалась лишь когда ей понадобилось сделать вдох, и Боинг попытался придать своему лицу привычную маску расслабленного равнодушия, но Алина, кажется, что-то заметила, внимательно всмотревшись ему в глаза. Она удовлетворённо хмыкнула и сказала:

— Прямо как в сказке, да?

Боинг, уже наученный, ответил:

— Да, похоже.

— Тебе надо ещё поработать над выражением, — сказала Алина. — А так уже лучше. Всё, надо притормозить, а то…

Она не договорила и подалась назад. Боинг догадался, что руки нужно разжать. Он сделал это наперекор себе; странным образом казалось, что Алину держать руками приятно. То есть… Он посмотрел на собственные ладони. Возможно, причина была в том, что его кожа снабжена рецепторами и анализаторами. Но эта кожа словно сама тянулась продлить контакт с телом Алины. Неосознанно.

Потом они всё-таки нашли в библиотеке какую-то книгу по приготовлению пищи. Специально для космолётчиков с их урезанным запасом провизии. И распечатывать электронные версии поваренных книг не понадобилось. Боинг вздохнул с облегчением: запас его бумаги оставался не тронут.

Первое блюдо, «Макароны по-флотски», Алина запорола. Сами макаронные изделия она сварить смогла, хотя те и оказались пересолены. Но на сковороде вся масса слиплась и начала пригорать. Им повезло, что они не успели выложить туда же тушёнку. Пришлось Боингу есть макароны прямо из сковороды, заедая их содержимым из ополовиненной банки с надписью «Сублимат лиса тушёный белок есть». Вторую половину «сублимата» съела Алина, кривясь и ворча на консистенцию и вкус продукта.

— А вдруг это вообще консервы для животных?! — выдала она наконец. — Ты с шоаррского понимаешь? Если это действительно лиса, то это всё равно что съесть собаку! Вот потом девчонкам буду рассказывать, как месяц провела в глубоком космосе и жрала собак… — Алина прикрыла лицо ладонью. — Нет. Не дай бог кто-то узнает. Я ни за что им этого не расскажу. Всем будем говорить, будто были на курорте в Новой Аркадии.

Боинг покрутил опустевшую банку из-под тушёнки и сказал:

— Содержит синтезированный белок со вкусом копчёностей, лука и приправ. Ни одно животное не пострадало при приготовлении этого продукта. — Он поднял на Алину взгляд, чтобы посмотреть на её реакцию. Лисиц в банке не было. Довольна ли Алина?

Девушка вздохнула и не ответила, с грустным видом поковырявшись в тарелке вилкой. Потом посмотрела на опустевшую сковороду, стоящую рядом с Боингом. Взгляд её сделался ещё более унылым. Боинг понял, что ещё немного, — и скоро у Алины будет очередной нервный срыв, а там и до депрессии недалеко. И ещё он понял, что дело поправлять следует именно ему. В конце концов, его создавали для того, чтобы заботиться о людях, это его цель и… И, наверное, хорошо, что это именно Алина.

Он встал с высокого табурета, закреплённого возле кухонного стола, — и Алина подняла на Боинга удивлённый взгляд. Он обошёл стол, и Алина отложила вилку. Он наклонился к ней — не слишком быстро, чтобы не напугать и чтобы она поняла его намерения, — и поцеловал её в уголок рта.

— Ты чего так внезапно… — успела произнести девушка.

— Так нужно, — ответил он, поясняя. На самом деле, используя заместительные синонимы, общаться было даже труднее. Ничего толком не объяснишь. — Данное действие необходимо для наилучшей адаптации к ситуации.

— Вот прямо сейчас что ли…

Вместо ответа Боинг снова её поцеловал. Алина, наверное, хотела сказать что-то ещё, но не успела. Боинг углубил поцелуй, Алина, поражённая этим процессом, не сопротивлялась. Она откинула голову, потом опустила руку Боингу на плечо, потом привстала, потом капризно застонала… Боинг провёл руками по её плечам, частично копируя жест Алины: какая-никакая, а программа обучения у него была. Алина ахнула, ненадолго оторвавшись от поцелуя, и посмотрела на Боинга расширившимися зрачками. Взгляд у неё сделался рассеянный и очень… красивый. Нежный. Боинг чуть сжал руки, не зная, что он может сделать ещё. Алина впилась в его губы сама, покусывая их и постанывая. Это было что-то новое. Должен ли Боинг копировать эти звуки или это выражение сугубо женское и не требует копирования? «Признак крайнего удовольствия», — внезапно сработала всплывающая подсказка. Боинг пожалел, что у него нет необходимых подсказок со списком всех чувствительных точек на теле Алины. Насколько было бы проще помогать ей адаптироваться, если бы он точно знал, каким образом и где воздействовать на её организм.