Разглядывая забавляющегося Хёбу, довольного и сияющего, Хиномия неловко перевернулся на бок. Он не испытал настоящего оргазма сейчас и теперь мучился своим возбуждением. Проклятый Хёбу!

Маги, обессиленный, лёг сверху, тяжело дыша. Хиномия чувствовал влагу его семени между своих ягодиц. И — пальцы, неожиданно проникшие в его нутро. Он вздрогнул. Хёбу был более аккуратным, исследуя его изнутри медленно и внимательно. Сперва он щекотал его кожу, собирая скользкую влагу, а после вставил пальцы глубже, словно ища ту самую точку, прикосновение к которой заставляло всё тело Хиномии вспыхивать сладким огнём. Не замечая, когда он это сделал, Хиномия согнул ногу в колене, отводя её дальше и раскрываясь. Завтра он об этом пожалеет, пожалеет обо всём… Его раздвинуло шире, пальцы проникли глубже, и их стало больше. Хиномия, прикрывший было глаза, глянул вниз и встретился взглядом с Маги. Рука втолкнулась в него именно так, как было нужно, правильно, сразу достав до нужной точки. Тело Хиномии выгнулось само, встречая это движение. Чей-то рот обхватил головку его члена, сжимая и высасывая. Хиномия вздрогнул, вторично за сегодняшнюю ночь исходя горячим семенем. Так быстро и так яростно нахлынуло на него это удовольствие, что кровь запульсировала в висках от напряжения, а в голове помутилось.

Хиномия вскинул руку, чтобы утереть пот со лба и… наткнулся на Хёбу. Когда тот очутился здесь? Он пил кровь из его шеи или просто лежал, положив голову ему на плечо?

Тонкие пальцы Хёбу нащупали его ладонь и осторожно сжали. Он потерял сознание после своего второго оргазма? Или ему всё это привиделось? Маги лежал по другую сторону кровати вполоборота и смотрел на них. Брови его были нахмурены, но разгладились, когда Хиномия попытался улыбнуться.

— Голова закружилась, — шепнул он.

Маги хмыкнул. Хёбу глубоко вздохнул и прижался губами к его плечу. Хиномии показалось, что его била мелкая дрожь, какая бывает, когда дрожит еле сдерживаемая пружина, тронь — сорвётся. Хёбу всё ещё хотел его, но старался сдержать себя — ради него. Хиномия криво улыбнулся и поднял руку, одновременно такую лёгкую и такую тяжёлую, неподъёмную просто… Он положил её Хёбу на затылок, вжимая в себя.

— Лучше не надо, — сказал Хёбу, стараясь отодвинуться и предупреждая.

— Я смогу, — шепнул Хиномия упрямо.

Хёбу вздохнул опять, потом прижался к нему лбом, потом — щекой, потом — раскрытым ртом, осторожно царапая его клыками, ещё не кусая полноценно, но уже начиная слизывать кровь из поверхностных царапин. Маги осторожно взял Хиномию за руку. За запястье, где бился пульс. В груди от этого что-то сжалось: Маги тоже волновался, но старался этого не показывать.

Хёбу вонзил в него клыки, и мир переменился, сделавшись тускло-серым, ярко-алым, багровым и оранжевым. Жажда пульсировала в них троих лаково-красным, вытягивала жилы и дразнила нервы. Хёбу пил, стараясь заполнить этот бездонный колодец, с каждой секундой теряя контроль и переставая сдерживаться. Хиномия привлёк его к себе, заставив прижаться, провёл свободной рукой вдоль спины и бёдер. Он вновь ощущал твёрдую плоть Хёбу, вжимавшуюся в его тело. Ощущал, как медленно она становится всё более горячей, наполняясь его собственной кровью. Возбуждение Хёбу расходилось по его телу, согревая и даря ему жизнь. Хиномия осторожно сжал пальцы и почувствовал ответный отклик плоти, напряжение мышц. Хёбу жадно впился в его шею, сильнее стискивая клыки. Хиномия провёл рукой от головки к основанию, задевая пульсирующие горячие вены, подразнил навершие лёгким и быстрым движением пальца. Хёбу дрогнул и впился внезапно отросшими когтями ему в плечо. Хиномия ахнул от внезапной боли, но не остановился. Его рука вновь и вновь наглаживала и ласкала чужой орган, и тот просыпался от его прикосновений, оживал, откликался. Вот Хёбу потёрся о его бёдра, добиваясь более тесного соприкосновения и трения. Вот Хёбу в очередной раз прокусил его шею и сглотнул раз, другой. Хиномия почувствовал голод — не вампирскую жажду, а обычный человеческий голод, и следом за ним — головокружение и лёгкую тошноту. Хёбу пил, и пил, и теперь — медленно, словно делал это впервые, — прижимался своими обнажёнными бёдрами к его боку. Хиномия из последних сил сжал пальцы, стараясь дать ему возможность удовлетворить свою страсть. Последний укус и яростный толчок бёдрами, стон над ухом — всё это он уже заметил, находясь в полузабытьи. Но он почувствовал, что счастлив, когда понял, что Хёбу дрожит из-за того, что ощутил высвобождение. Что тяжело дышит он не от жажды и неудовлетворённой похоти, а оттого, что избавился от них.

***

И опять его будили ото сна похлопыванием по щекам и громким голосом окликая по имени. Чужие руки были не очень-то и бережными. Хиномия недовольно открыл глаза и уставился на Маги.

— Отлично, — буркнул тот как ни в чём ни бывало.

— Я уже думал идти за этим шарлатаном доктором, — в голосе Хёбу слышалось облегчение.

— Зачем вам Сакаки? — хрипло спросил Хиномия.

— Ты не просыпался, — объяснил Хёбу.

— Ушёл во сне слишком далеко, я почти потерял тебя, — добавил Маги.

Хиномия хмыкнул, не найдя, что ответить.

Во всем теле сквозила необъяснимая лёгкость. Казалось, подними руку — и воспаришь. Ну, быть может, он и правда чуть не воспарил, в буквальном смысле, потеряв столько крови-то. Но даже если бы Хёбу убил его, смерть от его руки была бы приятна — Хиномия по-прежнему думал именно так. Приглядевшись к расстроенным лицам Маги и Хёбу, хмурым и задумчивым, — он решил, что сообщать им о своих мыслях не стоит: расстроятся ещё больше неизвестно почему.

Хиномия потянулся, медленно выгибаясь и напрягая мышцы, наслаждаясь собственной неожиданной лёгкостью. Попытался встать и чуть не свалился с кровати из-за того, что закружилась голова. Его вовремя поймал Маги, не дав упасть на пол.

— Возьми моей крови, она придаст сил, — предложил он, уже готовый прокусить себе руку.

Хиномия оттолкнул его и заявил:

— Лучше нормальной еды. Я просто устал, только и всего.

— Раз он говорит так, то ладно, — поддержал его Хёбу, нервно прохаживаясь возле двери и поглядывая на них со стороны.

Получать подобное внимание от них обоих было странно, и Хиномии было не по себе. И в то же время приятно. Он запретил себе развивать эту мысль дальше.

***

— Вы очень бледны, — заявил Сакаки, бесцеремонно ухватив его за подбородок и заставив посмотреть себе в лицо.

Маги глухо зарычал, но Хёбу, — Хиномия успел заметить, — вовремя схватил его за руку, заставив умолкнуть: приближались подавальщицы с едой.

Хиномия терпеливо выдержал чужие прикосновения.

— Я всё ещё человек, — ответил он. — А большее волновать вас не должно, доктор.

— Платите мне моей же монетой? — Сакаки хмыкнул. — Простите. Я не хотел быть груб с вами тогда, раньше. Увы, мы не друзья, а потому давать друг другу советы мы действительно не вправе, — он даже немного отодвинулся от него на лавке, словно лишняя пядь расстояния сыграла бы какую-то важную роль в их отношениях, позволила бы им по-прежнему сохранять подчёркнуто официальный стиль общения. Но не с теми вопросами, которые тревожили их обоих!

— Я был бы рад, если бы вы назвали меня своим другом, — поспешил Хиномия, ухватив Сакаки за предплечье.

Тот вскинул на него удивлённое лицо, заломил бровь.

— И вас не смущает, что я… — он перевёл взгляд на Маги и Хёбу, усевшихся по другую сторону стола. Маги всё ещё был хмур, как грозовая туча. Кажется, даже его волосы время от времени раздражённо шевелились за спиной сами собой. — Ах, нет. О чём это я. Конечно, вас не должны смущать подобные вещи.

Хиномия изобразил кривую усмешку.

— Если я и сам наполовину… То не мне делить остальных людей на разные лагеря.

— Вы считаете нас людьми? Всех? — Сакаки сперва взялся за ложку, — острый суп с бараниной пах изумительно дразняще, — но так и не зачерпнул из тарелки. — На каком интересно основании? Церковь считает созданий, подобных нам, монстрами.