Может быть, именно по этой причине она почти влетела в библиотеку сразу после полудня, хлопнула за собой дверью и, не удостоверившись в том, есть ли здесь кто-то, помимо Ким Тэхёна, быстрым шагом направилась в его сторону, пальцем ткнула в грудь и, глянув снизу вверх, задала вопрос, который и без того слишком долго висел на языке.

— Для чего это всё? Ищите пределы моего терпения, Советник? Или просто выбрали в качестве хобби привычку выводить меня из состояния равновесия?

Ким Тэхён чуть улыбнулся самыми уголками губ, оставаясь по-прежнему холодным и пустым, а потом поймал в ладонь её кисть, и Наюн вздрогнула, едва не обжёгшись.

— Забавно, что именно моё сердце покрыто льдом, но такие холодные руки именно у вас, Принцесса, — прищурился он и шагнул вперёд, заставляя её отступить. А потом ещё и ещё. — В Гиаронде говорят, что ледяные руки принадлежат тому, кто может похвастать горячим сердцем, — его взгляд соскользнул с лица на тонкую каплю серебра на длинной цепочке, что терялась под тугим корсетом, и Наюн очень сильно захотелось прикрыться. — Но, говоря откровенно, и невооружённым взглядом видно было, насколько мятежное у вас сердце. Удивительно, что вы смогли расцвести в стране, где для всех так важны порядки и устои. Гиаронд подошёл бы вам куда больше. Гиаронд и место по правую руку от Короля.

Наюн вздрогнула, потому что подобные слова будто хлыстом прошлись по спине, которая в тот же миг оказалась у одного из стеллажей. Её ладонь всё ещё покоилась в руке Ким Тэхёна, почти тонула в ней, пока сам парень нависал слишком опасно и слишком близко, путая мысли и губы заставляя дрожать. Она хорошо помнила, как дали они обет, как он пообещал сделать так, что никакой свадьбой между ней и Королём Ким Сокджином не состоится, а теперь говорил вещи странные и страшные. Наюн не хотела покидать родную страну. И замуж за Короля, при всех его несомненных плюсах, не хотела тоже. Пусть и понимала каждую из своих обязанностей, как Принцессы Каталии.

— Сначала дали обет, избавляющий меня от неуместного брака, а теперь сватаете за своего Короля?

— Не каждый Король подойдёт вам, Принцесса, — усмехнулся Ким Тэхён, а Наюн вдруг снова очень на него разозлилась, чувствуя, что лишь сильнее тонет в непонимании.

— Учитывая вашу любовь к загадкам, вам стоило стать придворным шутом, а не советником.

— Дерзите?

— Вы — единственный, кто купается в дерзости с самой нашей первой встречи и до сих пор, Советник, — прищурилась Наюн. — Не понимаю, что заставляет вас мнить себя кем-то особенным, но, клянусь, однажды вас заставят об этом пожалеть.

— Значат ли ваши слова то, что пока я буду снова и снова оставаться безнаказанным, что бы себе не позволил?

— Сейчас же отпустите меня и сделайте два шага назад, — нахмурилась девушка, чувствуя, как магия привычно начинает щипать кончики пальцев. Пришлось зажмуриться, чтобы вернуть себе хоть какой-то контроль, а потом ухо обжёг горячий шёпот, и Наюн распахнула веки, чувствуя, как её тела коснулось чужое.

— Опять игнорируете вопросы, Принцесса? Вы поступаете так с каждым, или же я для вас особенный?

Пульс снова сбился с привычного ритма, перед глазами заполыхало красным, и Наюн сильнее вжалась в стеллаж за спиной, потому что голова кружилась, а внутри всё дрожало. Даже если это и было то самое чувство, о котором она так боялась даже думать, всё было слишком неправильно. О любви писали не так. Вместо дрожи должен быть трепет, вместо злости — одна только нежность, вместо стремления убежать — стремление всегда быть рядом. А ещё вместо Ким Тэхёна должен был быть Ким Сокджин. И тогда не было бы сложностей, не было бы проблем, не было бы мук совести, желания избежать брака, обета, попыток найти способ избавиться ото льда в сердце и не было бы того злостчастного касания губ, перевернувшего всё с ног на голову.

Наюн знала, чего он на самом деле добивался. И у Советника Кима отлично это получалось, потому что магия, так ему необходимая, бурлила в груди, не находя выхода, стремилась наружу, колола руки и щипала запястья, требуя реализации. Девушка сдерживала её в себе изо всех сил, потому что нельзя было позволять ей вырываться. Она, абсолютно неподвластная контролю в таких больших объёмах, могла натворить слишком многое.

— Чего бы вы ни добивались… — смогла выдавить из себя Наюн, а потом едва не задохнулась, когда Советник отпустил её ладонь, но сжал талию и прижал к себе настолько явно и откровенно, что пришлось вцепиться в его плечи. — Чего бы вы ни добивались, вам этого не получить. Я не собираюсь идти на поводу у эмоций. Меня слишком долго учили сдерживать их, чтобы я дала волю им сейчас по одной только вашей прихоти. Это не освободит ваше сердце из оков.

Ким Тэхён смотрел на неё взглядом абсолютно нечитаемым, опустив голову и продолжая прижимать её к себе одной рукой. Наюн чувствовала его ладонь с широко растопыренными пальцами на пояснице, чувствовала тепло его тела, и даже чувствовала горячее дыхание, чуть колышащее её волосы. Она действительно позволяла ему столько, сколько не позволяла прежде никому. И пусть несколько лет назад Наюн, по одной только глупости, поцеловала Мин Юнги, сжав его щёки и зажмурившись изо всех сил. Пусть они несколько раз держались за руки, надеясь нащупать чувства друг к другу. Так или иначе, никто и никогда прежде не позволял себе смотреть на неё сверху вниз, а ещё касаться так бесстыдно и так часто.

— У вас были ужасные учителя, — усмехнулся Ким Тэхён. — В Доме Песни подобных вздёрнули бы на рее.

— Никто из придворных магов не знал, как совладать с моим волшебством. Оно не поддавалось и до сих пор не поддаётся контролю, едва я задумываю что-то большее, нежели элементарные заклинания.

— Вас научили держать эмоции под контролем, — прищурился Советник Ким и чуть наклонил голову. — Но не эмоции нужно контролировать, а саму магию.

— Легко говорить тому, кто не имеет чувств, — выплюнула Наюн. — Но во мне их столько, что моё тело может однажды не выдержать магии, с ними сопряжённой. Моих чувств хватит на двоих людей сразу. А вы даже не знаете — не помните — ни одно из них. Ваши руки тёплые, а тело — горячее. Вы обманываете всех своей улыбкой и таящейся даже не в словах, а в тоне голоса нежностью. Это всё напускное и ненастоящее. Вы выдрессировали самого себя, но глаза ваши не способны обмануть. Они пусты и холодны похлеще Ледяной Пустыни. Хотите знать правду? Мне вас жаль, Советник Ким.

Наюн выдохнула, едва покончив с последним словом, подалась в сторону, надеясь уйти, наконец, от чужого тела и рук, а потом замерла, коротко вздрогнув.

Словно от удара, лицо Ким Тэхёна вдруг болезненно исказилось, а сам он отшатнулся от неё, вцепляясь в китель на груди, и с хрипом врезался в стоящий напротив стеллаж, сгибаясь едва ли не пополам.

— Что…

— Не подходи!

Наюн остановилась на полушаге, уставилась шокированно на происходящее, пропустив мимо ушей не соответствующее её статусу обращение, и только смогла сжать в пальцах платье, видя, как хрипит, хвастаясь за грудь, Ким Тэхён и жмурится, испытывая, кажется, одну сплошную боль. В душе метались одни сомнения, ей хотелось отчего-то приблизиться и сжать поддерживающе его руку, но страх застрял в самом горле, не позволяя двинуться, пока Советник хватался за полки стеллажа и дышал через силу, всё продолжая касаться груди — ровно там, где должно было биться сердце.

Понимание так резко ударило девушке по голове, что она всё же метнулась в его сторону, даже не успев как следует поразмыслить, коснулась плеча, заставляя разогнуться, а потом, едва протянула руку к груди, оказалась поймана за неё и снова прижата сильным телом к шкафу. Ким Тэхён воззрился на неё с такой злобой, что сил хватило только на то, чтобы нахмуриться и выдохнуть непонимающе. Она лишь снова хотела увидеть, что происходит с ним, что творится с сердцем, если оно принесло вдруг столько боли. Наюн не хотела вредить, но Советник смотрел так, будто в этом состоял её план.

— Как ты это делаешь? — процедил он сквозь зубы и дёрнул неприятно за подбородок, заставляя поднять голову. — Почему в этот раз так больно?