Тэхён обхватил её руками, прижал ближе к себе, не позволяя двинуться, и толкаться начал в податливое тело вплоть до надрывно срывающихся с губ стонов. Так, как хотелось. Наюн хныкала приятно и красиво, ладонями цеплялась то за его плечи, то за простынь, лепетала что-то неразборчивое и малопонятное, а Тэхён с ума сходил, потому что всё это оказалось для него слишком.

Слишком хорошо, слишком невыносимо, слишком приятно и слишком любимо. Особенно спустя долгие полторы недели с их последней встречи и жарких объятий в одном из укромных уголков Дворца, какие теперь Тэхён знал наизусть.

Он закончил резко и неожиданно даже для самого себя. Просто потому что Наюн сжала его в себе почти отчаянно, задрожав откровенно и приятно, и повторила несколько раз подряд его имя этим своим высоким, тонким и очень сладким голосом. А Тэхён в ответ смог лишь прижать её к себе и задышал тяжело, носом уткнувшись в узкое плечо.

Король знал, что говорят во Дворце обо всём том, что связывает их двоих. Будто бы они лишь на публику притворяются, будто лишь строят из себя тех, кто любит и ценит друг друга невозможно сильно. Тэхёну было на это откровенно плевать. Он думал лишь, что всё это не так плохо — лучше, чем если бы окружающие знали, что происходит между ними на самом деле, когда Дворец прячется в сумерках, а Король ладонью цепляется за талию Принцессу и притягивает к себе, не собираясь выпускать, потому что, если честно, всегда плевал с высокой колокольни на правила и приличия. Они уж точно не были нужны, когда речь шла о любви.

— Я так скучала.

Его Принцесса прошептала это едва слышно, слишком тихо, лёжа рядом, прямо на его руке, и позволяя Тэхёну гладить себя по волосам, пропуская густые пряди сквозь пальцы. Она сама в ответ всё продолжала кружить аккуратными ногтями по его груди, спускаясь иногда заигрывающе к животу, и Король снова и снова ловил её за запястье, вслушиваясь в тихий перезвон смеха. Наюн краснела и робела, пусть и пыталась этого не показывать, и ему это казалось столь привлекательным, что её хотелось сжать в объятиях, уткнуться носом в шею и сделать что-то такое, что навсегда оставило бы их рядом друг с другом.

— Говори это почаще, хорошо? — попросил он, а потом, снова поймав пальцы, дразняще коснувшиеся самого низа живота, положил ладонь на свою грудь и усмехнулся. — И не испытывай моё терпение. Я же знаю, что ты только играешься.

Наюн улыбающимися губами коснулась его скулы, чуть приподнявшись, а Тэхён в ответ поймал её за затылок и поцеловал так, как хотелось лично ему, сжимая тонкие губы своими и чувствуя вкус тех самый сладких ягод, которые она ела после ужина, пачкая в красном пальцы и облизывая их так, что Король просто не смог позволить ей удалиться в свои покои.

— Останься сегодня со мной, — попросил он, мягко огладив щёку. — Не хочу уходить. И не хочу, чтобы уходила ты.

— Если узнают…

— Плевать, — усмехнулся Тэхён. — Церемония состоится буквально через несколько часов. Уже чувствуешь себя моей Королевой? — Наюн вспыхнула снова, а он только рассмеялся, роняя её на кровать и нависая сверху. — Я ждал этого так долго, что, если опять произойдёт что-то, что сместит дату нашей свадьбы ещё раз, я просто взорвусь и прикажу казнить каждого, кто будет в этом виноват.

Принцесса улыбнулась, ладонями прикоснувшись в его обнажённой груди, и произнесла:

— Ты этого не сделаешь.

— Почему это? — чуть нахмурился Тэхён, удобнее располагаясь между её ног и оглаживая внутреннюю сторону бедра. — Я жестокий, но справедливый Правитель. Не слышала, что обо мне говорят?

— Ты добрый, — шепнула в ответ Наюн, обняв его лицо ладонями и притянув к своему лицу. — Очень добрый, милый и ласковый. Ты был тёплым даже в то время, когда твоё сердце не знало чувств. Ты смог полюбить, хотя никто другой, имея в груди один только лёд, не смог бы этого сделать. В тебе так много хорошего, что, когда я думаю о том, что стану твоей женой, правда чувствую себя счастливой. Я редко говорю нечто подобное, так что ты просто…

Тэхён не дал ей договорить, врезаясь в её губы своими, улыбнулся довольно, когда услышал короткий писк удивления, и поцеловал ещё крепче, большим пальцем обводя тазовую косточку, за которую жутко вдруг захотелось укусить.

Наюн никогда не нужно было говорить много. Каждая её эмоция была написана на красивом лице, каждое чувство было заметно в глазах, каждое переживание — в жестах. И Тэхён так сильно любил всё это, что считал себя невозможно и преступно счастливым.