За спиной раздалось сочное и витиеватое ругательство, слышать которое приличным леди, вроде неё, совсем не пристало, однако она только прыснула, собой почти довольная, и с кряхтением, достойным старой кормилицы Ёнхвы, поднялась на ноги, тут же проваливаясь в снег по самые лодыжки. Наюн знала, что только что нарушила правила, которые сама же и установила, однако улыбка всё равно отказывалась пропадать с её губ. Слух уловил тяжёлый, преисполненный невыносимой судьбой и вечно сопровождающей жизнь болью вздох, и она обернулась.

Чтобы засмеяться, ни капли не скрываясь.

Из ближайшего сугроба, коих здесь — почти на самой границе Каталии, в руинах старого замка — было очень много, абсолютно нелепо торчали ноги, обёрнутые в бордовые штаны с чёрными лампасами, выдающие воина Его Величества Короля Каталии, и в высокие сапоги, защищающие от снега по самое колено.

— Вставать не собираешься? — кинула она не без улыбки, отряхивая от снега собственные брюки, пока взглядом пыталась отыскать в снегу выбитый из руки меч.

Проиграла — как и всегда.

— Я повержен, — услышала она из сугроба. — И пускай это было самое злостное твоё нарушение правил, и я сейчас в гневе, отсюда я не сдвинусь.

Оружие Наюн нашла по отблеску стали — она, переливаясь, едва ли не ослепляюще сияла в лучах заходящего солнца. В Каталии — стране вечного снега, холода и мороза — темнело всегда поздно, но резко и неожиданно, и девушка не сомневалась, что уже через пару часов не будет видно даже дорог. Тех самых, на которые не побоятся выйти хищники, привлечённые возможной добычей — слишком лёгкой из-за холода и тьмы.

Девушка спрятала меч в ножны, предварительно протерев его от влаги о собственный плащ, и, накинув на голову капюшон с меховой отделкой, подошла к сугробу, в котором кверху ногами валялся парень, что почти наверняка спустя несколько лет станет Генералом Армии и — какая ирония — совсем в этом не заинтересованный. Наюн упала рядом с ним, спиной проваливаясь в мягкий снег, и в очередной раз наплевала на то, что делать подобные вещи не полагается ей по статусу. Сейчас они были вовсе не Наследной Принцессой и не сыном Генерала — просто друзьями детства, выросшими с осознанием того, что долг превыше всего.

Выросшие, но не смирившиеся.

— Тебе легче? — протянул Юнги, заинтересованно косясь в её сторону, и улыбнулся — как и всегда — на одну сторону. — Выпустила пар?

— Вроде того, — соврала в ответ Наюн, не желая втягивать парня в пучины собственных псевдостраданий, вызванных скорым появлением в стенах Дворца делегации из Гиаронда во главе с самим Королём. — Хотя сбежать хочется очень сильно.

Мин Юнги фыркнул, слишком изящно для солдафона перекатываясь на бок, и, подставив под голову ладонь, испытующе на неё посмотрел. Он был красивым — аристократически бледным, с тонкими и мягкими чертами лица, вечно растрёпанной, но по-своему милой шевелюрой каштановых волос, с притворно равнодушным взглядом и обманчиво хрупким телосложением. Юнги не был особенно высоким, да и крепким не выглядел, в ширине плеч сильно уступая даже Советнику Киму. Однако у него под формой были сокрыты одни сплошные мышцы, взращённые постоянной муштрой отца, а проворности в ловком теле пряталось столько, что даже для самого искусного мага противником он был слишком сильным.

— Я бы предложил тебе свои услуги и помощь, но разве это не слишком утомительно? — хмыкнул он. — Тем более, ты слишком амбициозна.

— Что ты имеешь в виду?

— Разве не здорово было бы уехать из этого царства вечной зимы? — протянул Юнги, снова заваливаясь на спину. — Я бы хотел купить какую-нибудь ферму к югу отсюда и жить припеваючи — только для себя, не терзаясь мыслями о том, что кому-то что-то должен. Я бы даже позвал тебя с собой, но такая жизнь не для тебя, Наюн, ты рождена быть Принцессой.

Девушка резко села, нахмурилась и посмотрела на друга остро, недовольно, в ответ получив лишь слабо приподнятые уголки губ и понимание в тёплых глазах. И раздражение, едва-едва зарождающееся в душе, тут же сошло на «нет», заставляя её лишь вздохнуть устало и, прикрыв на мгновение глаза, перевести взгляд на горизонт, за которым скрывалось солнце.

— Ты не можешь знать наверняка, — всё же не согласилась она. — Я ведь даже не пробовала быть кем-то ещё, кроме как Принцессой.

— Мы хотя бы точно знаем, что воительница из тебя посредственная, — усмехнулся Юнги, за что тут же получил россыпь мелких снежинок в лицо. Он фыркнул недовольно, сел тоже и протёр лицо ладонью, даже не снимая перчатки. — Как мог забыть, Твоё Высочество, не только Принцесса, ещё и магесса.

Наюн улыбнулась коротко, наблюдая за недовольным Юнги, а потом почувствовала резко больной укол где-то внутри и отвернулась. Ещё несколько месяцев назад она была уверена в том, что однажды станет женой молодого Генерала, упорно присматривалась к другу, искала в нём самые лучшие черты, верила до последнего в возможность построения брака на взаимном уважении и была почти счастлива, зная, что о любви может и не мечтать. А теперь чувствовала, как все построенные снежные замки рассыпались под громом и молниями, под словами отца, сочувствием матери и попытками старшего брата найти другой выход из положения. Вот только время шло, переговоры с Гиарондом, ведущиеся на расстоянии, всё продолжались, Его Величество всё более убеждался в необходимости брачного союза с неизвестным Королём соседнего государства, а ей оставалось мириться с этим, ведь слово «долг» она знала очень хорошо, а понимала ещё лучше.

— Слышал, они прибудут завтрашним утром, — проговорил Юнги, словно мысли её прочитав, и поднялся на ноги. Или, что куда более вероятно, знал её настолько хорошо, что все думы, посещающие её голову, на лице отражались для него прямым текстом. — Но ты сбежала из дворца, да ещё и сделала меня сообщником, наплевав на подготовку.

— Ещё скажи, что ты был против, — ехидно сощурилась Наюн в ответ и, принимая руку помощи, поднялась на ноги тоже. — Да ты отлынивал от своих же обязанностей, пропадая в оружейной.

— Чистил оружие, — хмыкнул Юнги и отпустил её ладонь. Но прежде, чем девушка успела что-то сказать, добавил: — Да, делал это во сне.

Наюн наклонила голову набок, не скрывая улыбки, и подумала, что вот теперь-то она почти расслабилась, почти успокоилась. Советник Ким по уши был в работе, занятый подготовкой к намечающимся переговорам так, что от него едва искры в стороны не летели. Брат занимался этим же, закопавшись в кабинете в бумагах настолько, что его за всей кипой листов даже не видно было иногда. Чимин стенал и ныл, пока никто не видел, потому что сидеть в четырёх стенах не выносил, коротко приобнимал её за плечи, щёлкал ласково по носу, обещал что-нибудь придумать, а потом, едва на периферии зрения появлялся кто-то посторонний, снова начинал строить из себя серьёзного и ответственного Наследника Престола. Вот и выходило, что во всём Дворце среди близких Наюн людей, исключая родителей, только от Юнги и не исходила аура сосредоточенного ожидания. Наверное, оттого и находиться ей рядом с ним было ещё проще, чем раньше, ещё ценнее.

— Наюн, — вдруг позвал он её, а девушка чуть вздрогнула, углубившись в свои мысли, — просто знай…

Да вот только договорить он не успел — на некогда внутренний двор старого замка вдруг влетел белоснежный филин, громко, почти оглушительно ухая, и девушка шокировано воззрилась на него, не ожидая подобного появления. Юнги тут же весь подобрался, едва не схватившись по привычке за меч, а затем обернулся к птице и нахмурился.

— Принцесса, — голосом Советника Кима заговорил филин, не переставая взмахивать крыльями и напрочь игнорируя протянутую руку, — немедленно возвращайтесь во Дворец.

Юнги, не теряя ни секунды, резко развернулся, направляясь в сторону стоящих неподалёку лошадей, а Наюн уточнила, чувствуя неподдельное волнение:

— Что произошло? Что-то серьёзное?

— Делегация из Гиаронда была на входе в столицу, когда я послал птицу, — ответил Намджун, а у девушки сердце будто бы упало в самый желудок, — сейчас они во Дворце. Его Величество страшно недоволен Вашим отсутствием, и я не знаю, сколько ещё Принц сможет тянуть время, объясняя отцу Вашу ложную занятость.