— Ну зачем ты порвал его, хён?!

— Давай поговорим, хорошо? Как мужчина с мужчиной. Что думаешь?

Дэён медленно моргает, оглядывает его с ног до головы, а потом вдруг совершенно очаровательно хмурится, садится ровно и кивает сосредоточенно головой. И Джин изо всех сил старается не рассмеяться.

— Сразу предупрежу, что это разговор должен остаться исключительно между нами, — парень снова кивает, и он продолжает: — Видишь ли, у меня к твоей маме есть определённые чувства. И у неё есть такие же чувства ко мне. Я прошу тебя понять нас обоих, мы — взрослые люди, у каждого из нас есть что терять. У мамы есть ты, у меня — компания. И из-за одного неосторожного движения или маленькой ошибки всё может рухнуть, как карточный домик. Так что я думал очень долго. Твоя мама думала очень долго. И… Что ж, в любом случае, в конце концов, мы решили рискнуть. У нас была причина скрывать это от тебя — мы…

— Вы встречаетесь что ли?! — Дэён подпрыгивает на ноги, заставляя Джина невольно отшатнуться. — Серьёзно?!

— Ну… кхм… да…

Мужчина и сам не ожидает, что у него пропадёт способность связано изъясняться, но лицо у Дэёна такое, словно он в трёх секундах от того, чтобы не сломать ему челюсть. Однако потом мальчишка вдруг взрывается хохотом, кричит победное «Ес!» и выполняет какие-то совершенно непонятные пассы руками. Он повторяет это своё «Ес», кажется, сотню раз, а потом просто молча вылетает из кабинета, заставляя Джина удивлённо хлопать ресницами, и весь день не попадается ему в агентстве на глаза.

Мужчина понимает, в чём всё дело, когда видит вечером входящий от Ёнхи, улыбается, радуясь, как идиот, одному только звонку, однако даже поздороваться не успевает, когда слышит:

— Это ведь ты всё ему растрепал?

Джин смеётся, потому что даже смысла нет спрашивать, кому и что он растрепал, только валится на кровать и улыбается ещё шире, по голосу понимая, что девушка не настроена на спор.

— Он уже рассказал тебе? Я сказал Дэёну, что всё должно остаться строго между нами двумя.

— Он не сказал этого напрямую. Но столько намекал, что я думала, что сойду с ума! У вас же совершенно одинаковые невозможные шуточки!

— Можно я снова пошучу про то, что я — его настоящий отец? Я скажу ему: «Дэён-а, я — твой отец», а он закричит во весь голос вот это вот «Нооооу».

Джин почти наяву видит, как закатывает Ёнхи глаза и трёт переносицу, уставшую от очков. Ему очень нравится, когда она надевает их для работы дома. Становится жутко милой и хорошенькой. Её тискать хочется до невозможности, но девушка только ворчит, убирает его руки со своей талии и вся погружается в свою работу на ноутбуке. До тех пор, пока Джин не забирается ладонями под кофту, не касается холодными пальцами живота и не целует влажно в шею под самым ухом — в то самое место, от касания к которому Ёнхи всегда пробирает до мурашек.

— Я больше не буду участвовать с вами в этом просмотре «Звёздных войн», — фыркает девушка. — И нет, не нужно так шутить.

— Тебя это злит, да?

— Я просто боюсь, что ты однажды исчезнешь из нашей с Дэёном жизни, — выдыхает неожиданно Ёнхи, и Джин весь подбирается, потому что не ожидает услышать, наконец, правду, о которой догадывался и сам. — Я, в конце концов, справлюсь, — усмехается она, — это будет не в первый раз. Но ты так сильно сблизился с Дэёном… Иногда я чувствую себя лишней, когда мы собираемся вместе. И это неплохо, нет. Просто… Я очень боюсь, Джин, правда.

Мужчина молчит несколько секунд, потому что понятия не имеет, что ответить. Мир нестабилен, чувства нестабильны, люди нестабильны. Он боится давать обещаний, потому что ещё больше боится их не сдержать. И всё же Джин не намерен отказываться ни от Ёнхи, ни от Дэёна.

— У тебя есть долги?

— Что? — явно удивляется девушка, но потом тянет всё же: — Нет…

— Тогда, может, ты замешана в криминале?

— Да ты что несёшь такое?

— Твои родители же не мафиози?

— Джин, да перестань собирать всякий бред!

Он фыркает, чуть смеясь, а потом поясняет:

— Я это к тому, что у меня нет причин бросать вас. Я люблю не только тебя, Ёнхи, — впервые признаётся он в открытую, — но и Дэёна. Так что хватит переживать о глупостях.

Джин вслушивается в тишину на той стороне звонка и чуть улыбается, потому что знает, что ей ни за что не хватит смелости признаться ему в ответ. С Ёнхи так просто не бывает: не всё и сразу.

— Хорошо, — только выдыхает она в итоге, а мужчина почти слышит её горячее смущение. — Не буду.

У Ким Сокджина действительно чувства к Мин Ёнхи. Он относится к ним серьёзно, подходит со всей разумностью и ответственностью, однако иногда не может отказать себе в удовольствии сделать что-то, не подумав как следует. Например, ляпнуть бурчащей девушке, подкравшись к ней со спины, что Дэён всё равно в ванной, а потом столкнуться с шокированным взглядом мальчишки, замершем на пороге кухни.

— Ты сломал моему сыну психику!

— Да ладно, — смеётся Джин в ответ и убирает руки из-под футболки на её теле. — Ему тринадцать — думаешь, он порнушку не смотрит?

— Фу, Джин!

— Ещё скажи, что не знаешь, что он дро…

— Заткнись, прошу! — Ёнхи едва не взрывается, закрывает его рот ладонями и оглядывается, боясь, что Дэён до сих пор здесь. — И на метр ко мне не подходи, пока он дома, понял?

Джин вроде бы понял.

Однако ещё через месяц нависает над девушкой, расположившись между её ног, целует со вкусом, руками гуляя по всему телу, и всё пытается добиться согласия.

— Ну мы быстро, — выдыхает он в самое её ухо, — как дряхлые супруги.

— Джин, нет, Дэён в соседней комнате.

Ёнхи шепчет, держит его за плечи, пытаясь оттолкнуть от себя, только он не сдаётся, потому что теперь это — дело принципа.

— Ну мы тихонько.

— Ты не умеешь тихонько.

— Это ты не умеешь, — усмехается он, а Ёнхи, кажется, краснеет. — Но мне нравится. Продолжай.

Девушка даже не сопротивляется больше, когда он снова целует её, вместе с тем стаскивая с бёдер бельё, которое сам же и подарил, а тишину позднего вечера разбивает вдруг:

— Мам! Ты не видела мои синие носки?! — и Джин стонет, подобно умирающему гиппопотаму, лбом упираясь в её плечо.

Дэён действительно отличный парень. Но мужчина в очередной раз убеждается, что жить им всем втроём почти невыносимо тяжело. Разве что они не переедут в его дом, где места больше в несколько раз, и детскую лучше всего будет обустроить где-нибудь подальше от их с Ёнхи спальней. Джину самому неловко от того, как легко эта мысль приходит в голову. Но куда больше смущает то, как сильно она ему нравится.

Спустя ещё полгода он решает серьёзно поговорить с Дэёном. Привычно приглашает его в свой кабинет, усаживает на диван и долго молчит, потому что понятия не имеет, с чего начать и как подступиться к разговору. В итоге просто опускает на кофейный столик абсолютно стандартную изумрудную бархатную коробочку и поджимает губы, ожидая вердикта.

— Ты хочешь жениться на маме, — понимает легко Дэён, а Джин зачем-то кивает. — Я не против, если ты решил спросить моего мнения, хён.

— Уверен?

— Прости, но отцом я тебя называть не буду, — усмехается парень, а Джин снова кивает, стараясь не обращать внимания на то, что логичное и правильное заявление отзывается где-то внутри неприятной болью. — Ты мне нравишься. И мама тебя любит. Я буду рад, если вы будете вместе. Если мы все будем вместе, как семья. Но отца у меня не было, нет и не будет. Вместо этого… — Дэён смущается привычно и отводит взгляд, а мужчина чуть ухмыляется. — Вместо этого лучше продолжай быть моим хёном и стань для мамы самым лучшим мужем. Если пообещаешь это, я буду спокоен.

— Я буду стараться изо всех сил, — честно отвечает Джин, а потом пожимает руку пуще прежнего вытянувшегося в рост парня и обнимает его крепко, когда тот окольцовывает рукой спину. — Обещаю, Дэён.

Ему хочется на самом деле сказать это простое «сын», потому что — какая глупость — вдруг посчитал его таковым. Но мужчина вместо этого решает не делать глупостей, не портить отношения и не лезть с лишним.