«Проповедь в селе» – это картина, на которой священник говорит в пустоту. На переднем плане – спящий в кресле помещик, рядом молодая жена, открыто флиртующая с другим. И крестьяне, которым явно недосуг вникать в воскресные нравоучения.

Выбор сюжета не случаен. После отмены крепостного права, в 60-е годы XIX века царская Россия переживает «оттепель». Перов точно улавливает настроения в обществе, его первые картины выполняют «социальный заказ» на критику «немытой России». Публика ждет произведений, где окружающая действительность оценивалась бы с критического ракурса. И в этом авторский взгляд Перова совпадает с общим настроением.

«Изнанка общества» и пропасть между богатыми и бедными для него не абстракция, а суровая реальность. Студентом ему не раз приходилось и голодать, и пропускать занятия в сильную стужу – не в чем было выйти на улицу. Однажды он так поиздержался, что даже нечем было заплатить за обучение и за съемное жилье. И только отзывчивый преподаватель Егор Васильев, поселив талантливого студента у себя в квартире, тем самым спас его от нужды и отчисления из училища.

Перов еще не успел уехать в заслуженную загранпоездку, как ему уже прочат ссылку на Соловки. За новую, еще более неполиткорректную картину «Сельский крестный ход на Пасхе». В дореволюционной России был обычай: на Светлой седмице священники с дъячками и певчими проходили по всем деревенским домам, чтобы поздравить прихожан с Пасхой, везде получали небольшие пожертвования и, разумеется, угощение. Это была единственная неделя, когда батюшки могли что-то заработать на целый год вперед. У Перова вышла злая пародия на такое праздничное шествие.

Власти возмущены дерзкой работой Перова. За изображение церковной процессии в столь неприглядном виде Святейший Синод заявляет протест против полотна, нарушающего все возможные этические и моральные нормы. Как «безнравственное» произведение картину удаляют с выставки Общества поощрения художников в Санкт-Петербурге, запрещают воспроизводить в печати, а купившему полотно Павлу Третьякову не рекомендуют впредь выставлять его публично. Но непредвзятые зрители признают правдивость картины. Достоевский соглашается: «У Перова почти все правда»; критик Стасов пишет, что Перов изобразил священников такими, «какими их всякий знавал и видел в действительной жизни». Другие критики, правда, утверждают, что «подобное направление убивает настоящее высокое искусство, унижает его, показывая только неприглядную сторону жизни». Сам художник не злорадствует, когда изображает священнослужителей, забывших свой долг. Упадок нравов, который он показывает, – это его призыв к современникам: так жить нельзя.

За границу Перов все-таки едет: в Германию и Францию. Там он видит все то же горе и бесправие «маленького человека» и не может пройти мимо: пишет бродяг, «альпийское нищенство», шарманщиков и мальчиков-попрошаек. Он проведет в Европе два года вместо положенных пяти. Критик российских порядков оказывается завзятым патриотом – неожиданно просит у Академии позволения досрочно вернуться из Парижа на родину, чтобы создавать картины из жизни русской, а не чуждого ему народа. «Посвятить себя на изучение страны чужой я нахожу менее полезным, чем по возможности изучить и разработать бесчисленное богатство сюжетов как городской, так и сельской жизни нашего отечества», – пишет Перов начальству.

Это первый случай в истории Академии художеств. Обычно пенсионеры всеми силами стараются продлить срок пребывания за границей. Но Василию Перову, страдающему ностальгией, позволяют вернуться. Вновь обосновавшись в Москве, он станет художником-жанристом номер один в России.

Однажды вместе с приятелем Перов отправляется в паломничество в Троице-Сергиеву лавру: идут пешком, традиционным маршрутом через Мытищи, «русский Эвиан», где много чистых родников и принято пить чай. Там-то Перов и увидит свой самый знаменитый сюжет: тучного монаха, его келейника и прислужницу. Единственное, что художник припишет от себя – это калеку-солдата, который просит милостыню. Тогда, после Крымской войны, на улицах городов действительно встречается много таких изувеченных фронтовиков.

Обычная бытовая зарисовка в исполнении Перова вырастает в остросоциальную драму. Угол стола будто делит картину пополам. В левой и правой ее части – словно два разных мира: по одну сторону – сытый поп, по другую – нищий солдат и мальчик. Рука, протянутая за подаянием, остается ни с чем. Орден героя Крымской войны на ветеране подчеркивает драматизм сюжета.

Как последователь самого актуального на тот момент направления в искусстве, критического реализма, Перов убежден: главная задача художника – обличение пороков общества и создание произведений, которые имели бы, по выражению Чернышевского, «значение приговора о явлениях жизни». Именно такое «сгущение образов» социальной несправедливости в живописи 60-х годов рассматривается в качестве главного художественного приема. Живописцам пореформенной России кажется, что достаточно продемонстрировать недостатки общества публике для их искоренения.

С годами от сатиры Василий Перов переходит к драматическим сюжетам. Коллеги теперь называют его «папой московским», критики – «Достоевским и Тургеневым русской живописи». Его героями отныне становятся «униженные и оскорбленные», «бедные люди». Принято считать, что с картины «Проводы покойника», написанной в 1865-м, за год до «Тройки», начинает отсчет новое движение в русском искусстве – идейный реализм. А Перов становится его лидером, «отцом русского жанра».

Сюжет «Тройки» мало понятен сегодняшнему зрителю с первого взгляда и требует разъяснений. Здесь изображены крестьянские дети, отданные в обучение в город к мастеровым. Они используются как дешевая рабочая сила – тащат обледенелую бочку с водой.

Эта картина написана, что называется, «на основе реальных событий». Однажды на глазах у художника трое детей не смогли удержать сани, на которых везли бочку, та опрокинулась и превратила улицу в сплошную ледяную горку. Закоченевшими руками ребята вернули ее на место и вновь направились к проруби. Но история создания полотна имела еще более трагическое продолжение. Мальчик Вася, единственный сын крестьянки Марьи, с которого Перов писал центрального персонажа «Тройки», через три года умрет от оспы, а его мать придет к художнику с узелком мелочи и просьбой продать картину ей. Перов отведет крестьянку к владельцу полотна Третьякову, в доме которого ее оставят наедине с полотном, и Марья будет два часа на коленях молиться на эту «Тройку», как на «Троицу».

«Она молилась горячо и сосредоточенно на изображение ее дорогого и незабвенного сына. Ни мой приход, ни шаги ушедшего слуги не развлекли ее внимания; она ничего не слыхала, забыла обо всем окружающем и только видела перед собой то, чем было полно ее разбитое сердце», – рассказывал Перов. Художник потом, специально для Марьи, напишет портрет ее мальчика Васи и пришлет в деревню.

«Проводы покойника», «Утопленница», «Старики-родители на могиле сына» – вся палитра горя от Василия Перова. Как пишут критики, когда смотришь на его картины, «сердце сжимается, хочется плакать». Из обличителя и сатирика он не случайно превращается в «поэта скорби». Собственная жизнь порой кажется ему беспросветной – всего пять лет семейного счастья с первой женой заканчиваются трагедией: Перов хоронит супругу, а потом и двоих старших детей. В живых остается только младший сын Владимир, который пойдет в отца и вырастет художником.