Только Сазерленд был наделен такими полномочиями.

Мия, судя по всему, была просто невинной девочкой, которая внезапно свалилась им на голову. Невинной с удаленной записью. Это могло означать только то, что в прошлом она была связана с организацией.

И, скорее всего, сама этого не знает.

Качаю головой. Нет, Джекс. Это все твои домыслы. У нее могут быть амбиции и какой-то талант, но она не одна из них. И если ее чистое досье и браслет и указывают на обратное, то это решение было принято давно.

Ей безопаснее не иметь с нами ничего общего. Со мной.

— Кажется, все, — кричит Сэм. Затем он достает из сумки тонкую черную пластину и передает ее мне. — Твой новый телефон. Не теряй. Он чистый. Из не подлежащих отслеживанию материалов.

— Значит, я для всех вне сети? — Засовываю телефон в карман.

— Кроме меня и Колетт, — кивает Сэм. — И даже тогда ты остаешься неизвестным. Знаешь, это напомнило мне, — и он смотрит на свои часы, — что нам пора выдвигаться. Мой клон не бесконечный.

— Хорошо, — говорю я, и сажусь на место водителя.

Сэм вытаскивает планшет, затем бросает сумку на заднее сиденье, а сам усаживается на сиденье, недавно занимаемое Мией. Я гоню эту мысль из головы и завожу машину.

— Все системы проверенны. Мы чисты, — говорит Сэм, включая планшет. — Каков план?

— Нужно найти место, где мы можем анонимно войти в сеть, и точно узнать, что произошло с Клаусом. — Мои руки сжимают руль. — А еще надо найти Джованну.

— Кстати, о Клаусе, — быстро говорит Сэм. — Я не уверен, что он на самом деле мертв.

— Что? — Я смотрю на него. Он шутит? — Я видел запись. Он умер в Теннесси. В доме Мии. Я даже подумал, что она убила его, — добавляю тихо.

— Да, но что-то не так с этой записью. Когда ты отправил это сообщение, я был потрясен и начал искать. Я не мог понять, как Колетт и я не видели его раньше.

— Информация была скрыта. Картеру, начальнику того бункера, пришлось искать метки, чтобы найти его.

— Но все же. Зачем скрывать подобное?

Я начинаю отвечать, но останавливаюсь, пораженный собственной мыслью, которую Сэм начал озвучивать:

— Если ты хочешь исчезнуть, инсценируй свою смерть. Очень действенный способ. Но есть записи, поэтому их тоже нужно скрывать. — Его лицо торжествует. — Это дерьмо высшего уровня, Джекс. И зачем идти на это, если ты действительно мертв?

Конечно.

Глава 7

Мия

Мы подъезжаем к дому тети. Всю дорогу Колетт была остроумной и забавной, несмотря на то что нам пришлось ограничивать темы разговора. Мы ели гамбургеры, и она отпускала шутки про картофель фри.

Я рада, что это время мы провели вместе. Теперь я понимаю, что моя жизнь была не чем иным, как долгим приключением и просто разговорами о вещах, что кажутся мне вечными.

И вот Колетт останавливается у крыльца. Кажется, что в доме ничего не изменилось, но я не согласна с этим. Все вокруг только и говорят, что это безопасный дом. Они не могут ошибаться.

Однако я сомневаюсь.

Понимаю, что у меня нет с собой ключей, входная дверь заперта на все шесть засовов. Не могу вспомнить, закрывал ли Джекс вторые двери. Хотя, он бы дал мне ключи, если бы они были у него.

— Кажется, нам придется вернуться, — говорю я Колетт.

Она выходит из машины и разглаживает свой элегантный бежевый свитер, проверяя, чтобы все швы были ровными. Боже, неужели все Мстители одеваются как модели?

Она следует за мной к дому.

— Предполагаю, Джекс украл тебя, как обычного преступника.

— Что-то в этом роде, — бормочу я, вспоминая мое рваную сорочку и красные веревки.

Задняя дверь закрыта, но не заперта.

— Разберемся, — говорит Колетт. — Я пойду первой.

Она вытаскивает какое-то устройство из кармана брюк. Оно похоже на швейцарский армейский нож, но, когда она перекручивает его, он становится похож на ствол пистолета.

Колетт открывает дверь, и я вздрагиваю от ее скрипа.

Женщина входит внутрь, останавливается и прислушивается.

Когда мы оказываемся на кухне, она встряхивает рукав так, что становится видно часы, похожие на те, что были у Джекса до того, как мы попали в бункер. Она что-то там нажимает и затем сканирует помещение странным золотым светом.

Некоторые вещи становятся красными. Катушка под холодильником. Мои радиочасы с цифровым дисплеем. Странный комок под духовкой.

— Что это? — шепчу я.

— Думаю, что у тебя появилась мышь.

Еле сдерживаю крик.

— О, нет.

Она подходит к двери, но я продолжаю испуганно стоять у духовки. Затем тихо стучу по ее боковой стороне. Шум внизу вызывает во мне паническое желание запрыгнуть на стул.

И тут я злюсь на себя. Я же выбралась из супер-пупер засекреченного бункера, плавала в холодной реке и пыталась соблазнить чертовски опасного мужчину. Я не буду волноваться из-за какой-то там мыши.

Колетт идет в соседнюю комнату, а я вспоминаю все происходящее в этом доме. Я здесь жила шесть месяцев и ухаживала за тетей до ее смерти и никогда не видела здесь никаких мышей.

Включаю свет и теперь ясно вижу следы.

В упаковке с хлебом есть отверстие и сухих крошки валяются на столе.

Что изменилось после моего ухода? Неужели так произошло потому, что дом никогда раньше не пустовал? Но ведь прошла только одна ночь.

Я замечаю немного риса на полу возле кладовой. Его там тоже не должно быть.

Дверь слегка приоткрыта, и я открываю ее шире. Я никогда не оставляла ее открытой, и совершенно точно уверена, что не делала этого, перед тем как лечь спать той ночью, когда появился Джекс.

Вхожу и включаю свет. В мешке с рисом тоже отверстие, из которого выпадает зерно. Два коробки с хлопьями лежат на боку.

Черт! Как я избавлюсь от грызунов? С помощью ловушки? Или взять у кого-то кота?

Прижимаюсь головой к дверному косяку. Я не хочу быть здесь. Не хочу оставаться в большом пустом доме. Мне нужен Джекс. Это глупо. Я его почти не знаю. Он был груб со мной. Связал меня. Похитил. А затем навязал меня другу.

Но то, что он заставил меня почувствовать... Так много власти. И страсть. Произошедшее с нами не может быть общепринятым. Хотя, возможно, для него это ничего не значит. Возможно, все его женщины чувствуют себя так, когда он уходит.

Цепляюсь за коврик, который лежал на полу кладовой с самого моего детства.

Что-то не так.

Есть вещи, которые, кроме меня, здесь никто не заметит.

Например, потрепанный угол ковра, который постоянно цепляет дверь. И этот угол сейчас напротив задней стены.

Кто-то перевернул этот коврик.

Я хожу взад-вперед и зову Колетт. Страх пронизывает меня, поскольку я думаю о незнакомце, копающемся в моих вещах.

Но потом я вспоминаю о Джексе.

Возможно, это сделал он. Вспоминаю, что он говорил, что осматривал здесь все.

Поднимаю угол ковра и, наконец, вижу его.

Люк.

В этой кладовой есть что-то скрытое.

Колетт больше не крадется, и я слышу ее шаги.

— Все чисто! — говорит она.

Кладу коврик обратно и закрываю дверь.

Женщина заглядывает в комнату.

— Ты как?

— Это просто мышь, — говорю, указывая на хлеб. — Ненавижу мышей.

— Заведи кота. — И Колетт включает верхний свет. — Уютное местечко.

— Здесь всегда жила моя тетя, — говорю я. — Почему вы называете это безопасным домом?

— Забудь. Похоже, с самого начала было какое-то на недопонимание. — Ее улыбка искренняя, хотя я знаю, что она лжет. — Джекс просто ошибся адресом.

— Нет, — настаиваю я. — Джекс сказал, что Клауса убили здесь. Он был предельно ясен.

Колетт смотрит в потолок.

— Знаешь, кажется, я видела кошку за твоим домом. Пойдем, глянем? Она поможет с проблемой мыши.

Что? Я смотрю на Колетт, она пытается что-то показывать мне мимикой. Затем ударяет себя по лбу.

— Ты же хочешь этого, да? Кошка для мышки.

Она направляется к двери, и только тогда я понимаю: за нами следят, как и в машине.