Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Еда всегда была на столе, когда я приходила домой. Почему же они таращатся на меня так, словно я приз выиграла?

Может быть, мать наконец нашла работу?

– Мы покупаем машину, – сказала Миа.

– Что, прости?

– Ну да, – сказала мать, – машину. Миа думает, что это прекрасно.

– Мы не можем позволить себе машину.

– Мы ее уже купили. Можем платить за нее раз в месяц.

– На какие деньги, ма?

Она продолжала смотреть на меня, светясь от радости. Может быть, мы все же выиграли большой приз в лотерее? Такое бывает. Бывает, что людям вдруг крупно везет. Хотя те, кому вдруг крупно повезло, расплачиваются за машину сразу.

– Я хочу посмотреть мир, – сказала она.

Как будто я этого не хотела. Не может такого быть, что мир состоит из одной улицы с пекарней на углу и церковной площадью в конце. Но пока что именно это и был весь мой мир. Иначе мы бы умерли от голода.

– Я хочу увидеть море, Жюльетта, и наша Миа тоже хочет.

– И я хочу, ма. Но попозже, когда у нас будут на это деньги.

Она вздохнула.

– Заходил доктор Франссен.

Доктор Франссен заходил только когда кто-то был болен. И насколько я знала, мы трое были здоровы как лошади.

– Наша Миа опять кашляет, я сегодня оставила ее дома. Доктор Франссен говорит, что у нее слабые легкие. Это может быть вызвано холодом и дождем. Такой, как наша Миа, тяжело с этим справиться. Он сказал, что нам, наверное, все же надо было съездить на море.

Хотя уже наступила зима, было холодно и часто шел дождь, наша Миа больше совсем не болела. Может быть, она пару раз и кашлянула, но умирать явно не собиралась. Но наша мать представила дело именно так. Потом она опустила голову и схватилась за носовой платок.

– Ма.

Она посмотрела на меня. Слезинка потекла по щеке, капнула с подбородка на колени. За ней вслед поспешила вторая. Долго ждать не придется, целое море слез вот-вот хлынет из ее глаз. Но оно быстро обмельчает. Неловко получится.

Не знаю, от усталости или от чистейшего отчаяния, я рассмеялась.

В мгновения ока слезы прекратились.

– У тебя нет сердца, Жюльетта.

Я пораженно уставилась на нее. Как она могла такое сказать? Она знала, как тяжело работать в пекарне, знала, как у меня болит спина, знала, как сводит судорогой ноги, но пожаловалась ли я на это хоть раз? И я ни цента себе не оставляла. Она получала всю мою зарплату, потому что была нашей матерью и знала, что нам нужно. Разве она не говорила сестре Маделейн, что только я не даю ей погибнуть в это тяжелое время? Она вымочила пять платков за тот визит. Когда сестра спросила, не лучше ли мне доучиться и получить диплом, я ответила, что хочу помочь маме. Она что, все это забыла? Как она могла сказать, что у меня нет сердца? Мне нужно было уйти из этой комнаты. Из этого дома. Прежде чем случится что-то плохое.

– Жюльетта?

Я остановилась.

– Жюльетта. Какой ты все-таки еще ребенок.

Голос моей матери мог звучать так, словно тебя обнимали теплые руки. Он заставлял тебя поверить в любую ложь. Она любила меня. Хоть я и причиняла ей боль, она любила меня. Я развернулась и пошла ей навстречу.

Море

Наша мать положила глаз на подержанный «Фольксваген-жук». Видимо, она все-таки чуть-чуть подумала головой. За новый мы бы ни за что не расплатились.

– Его привезут завтра, – сказала она как-то вечером.

Знает ли она, как его водить?

– Меня научат. – Она громко рассмеялась. – Говорят, я хваткая. Ни о чем не беспокойся, Жюльетта.

Парень из гаража пригнал «жука» к нашему дому. Он взял мать прокатиться. По дороге он ей бы все объяснил.

Было полпервого ночи, когда я услышала, как она крадется вверх по лестнице. Я включила свет в коридоре. Ее глаза блестели, а щеки горели, когда она посмотрела на меня.

– Я умею водить, – выдохнула она, – даже в темноте. Я сразу поняла, куда нажимать. Он сказал, я удивительная.

Кто сказал?

– Тот парень из гаража, – засмеялась она.

Она приблизила свое лицо к моему. От нее пахло, как от нашего отца, когда он ходил играть в бильярд.

– Ты ездила играть в бильярд? – спросила я спросонья.

Наша мать рассмеялась.

– Я весь вечер училась водить, Жюльетта. В упражнениях рождается совершенство. Много совершенства.

Она засмеялась еще сильнее.

– Они сказали, что я правда очень хваткая.

Я кивнула. Я хотела вернуться обратно в кровать.

– А потом мы съездили немножко выпить. Если ты чему-то научился, надо это отметить, Жюльетта. – Сияя, она посмотрела на меня. – Завтра мы поедем на море.

Я тут же проснулась.

– На море?!

– Наша Миа и я. Ты тоже могла бы поехать с нами, но тебе нужно на работу.

– Море далеко. До него двести с лишним километров, я посчитала. А ты умеешь ехать только прямо.

– Не переживай, я буду осторожна. Нашей Миа нужно море, Жюльетта. Она уже целую неделю кашляет, и я очень за нее беспокоюсь.

Она больше не смеялась. Она говорила серьезно. И что беспокоится, и что собирается поехать на море. Если нужно было настоять на своем, наша мать становилась сильнее сотни лошадей.

– Я иду обратно спать, – сказала я.

– Разбуди меня, как будешь вставать.

– Это меньше чем через четыре часа, ма.

– Море далеко, Жюльетта, ты сама это сказала. Нужно выехать вовремя. Не переживай, я знаю дорогу. А к вечеру мы уже вернемся.

Наша мать не понимала, о чем говорит. На море и обратно за день, что она будет ехать медленно, что она знает дорогу? У нас дома даже карты Бельгии не было.

Время закрываться

Мне это сообщил доктор Франссен.

Я смахивала с прилавка крошки, когда зазвенел дверной колокольчик. Был полдень, время закрываться. Мы закрыты, хотела сказать я, но промолчала. Пока ключ в замке не повернулся, мы впускаем всех, сказала жена пекаря в мой первый день. И ведем себя дружелюбно.

Он не улыбнулся мне в ответ. Наша мать. Она слетела с дороги, и ее доставили в больницу.

«Как это, с дороги, как это, в больницу», – думала я, а ноги стали мягкими, словно из бумаги, словно ветер мог разорвать их на мелкие клочки.

– Наша мать на море, – сказала я, – на море, а не где-то еще. И наша Миа с ней.

Наша Миа. В ужасе я посмотрела на него. Почему он о ней не упомянул?!

– Успокойся, – сказал он. – У твоей сестры ни царапины.

Я должна была присматривать за ней. Я сжала кулаки в кармане передника. Спрятать ключи, проткнуть шины, я столько всего могла сделать. А я не сделала ничего.

– Можно сказать, что твоей матери повезло. Ушибла пару ребер, но ни одного перелома. Сегодня вечером ей уже можно будет вернуться домой. Не пугайся, когда ее увидишь, у нее все лицо в ссадинах, но они пройдут.

– Ее лицо, – выдохнула я.

– Могло быть хуже.

Хуже быть не могло. Он просто не представлял, как мать любила свое лицо.

– Она и часа не провела за рулем, когда это случилось. Едва проехав Дист, она попыталась увернуться от встречной машины, и хорошо, что там была канава, а не столб. Даже представить не могу, какие могли быть последствия. О море ей пока придется забыть, машину отвезли в утиль.

Я посмотрела на него в ужасе. Теперь еще и утиль. И кто за это заплатит?

– Полиция составила протокол. Есть вероятность, что виновата вторая сторона, тогда весь ущерб будет компенсирован.

Он вздохнул.

– Всем вашим бедам должен прийти конец. Твоя мать так много перенесла.

Наша мать. Всегда наша мать. Да он понятия не имел, какими тяжелыми были последние месяцы.

– Это целиком ее вина, доктор Франссен. Она водила машину всего день и сразу захотела ехать на море. На море, доктор Франссен. Это почти другая страна.

Он кивнул.

– Твоя мать очень давно мечтала о море. Каждому нужна мечта, Жюльетта, и твоей матери тоже. Ты же не будешь говорить, что у тебя нет мечты? Того, что тебя окрыляет?

Я смотрела ему в спину и думала о сцене, на которой я когда-нибудь буду стоять. Не всего один раз, не случайно. Но моя мечта меня никогда не окрыляла. Может быть, я что-то делала не так. Прежде чем я успела задуматься, что именно, мои мысли перепрыгнули обратно на мать, которая хотела увидеть море, на машину, что лежала среди металлолома, на Миа, что могла умереть, но не получила ни царапины, на судороги в ногах и боль в спине.

4
{"b":"673116","o":1}