– Что это?

Отец хитро улыбается, начинает разворачивать тюк, и Клава не верит глазам. Это же швейная машина марки «Зингер», как у дяди Миши, только ещё лучше, она ножная!

Иван рассказывает, как его встретили в городе, как были рады ему. Мария, старшая сестра Гликерии Михеевны, и её муж Серафим, не знали, куда его посадить, чем угостить повкуснее. Утром Серафим с Иваном обошли все учебные заведения. В трех документы не принимали, там уже начались вступительные экзамены, а в четвёртом повезло, в нём был недобор, и документы сразу же взяли. Всё это Иван рассказал уже в присутствии Сашиной матери, тети Тани, которая поспешила прийти услышать важные новости. Пришла одна, потому что Вера спала, а Саша уже собиралась в дальний путь. Татьяна засмеялась – не терпится девчонке. Увидев машинку, она ахнула:

– Откуда это? Это же… Сколько она стоит?

Гликерия Михеевна тоже торопила мужа:

– Ну, говори скорее, чего тянешь.

– Это подарок твоей сестры Марии. Сказала, что ей она не к чему, а тебе подспорье.

– Ну да, это точно её машинка, которую она получила от своей хозяйки еще до революции. Служила у неё верой и правдой, совсем девчонкой. Хорошая была барыня, Машу очень ценила, читать, писать научила, во всем ей помогала. Маша говорила, что прожила бы с барыней всю жизнь. Но после революции они всей семьёй уехали за границу, Маша о ней ничего не знает, жалеет её очень.

Все помолчали, каждый думал о чём-то. Уже два часа ночи, пора спать ложиться. Иван отдал Татьяне половину городских покупок, проводил до крыльца, наскоро поел, и все улеглись, чтобы успеть хотя бы немного поспать.

Девчонки приехали вовремя, на следующий день начались приёмные экзамены. После сдачи первого сестры в голос разревелись – Саша не поступила, не смогла написать сочинение.

Тетя Мария, у которой они остановились, как могла утешала девчонку. Посоветовала пока домой не возвращаться. «Уехать никогда не поздно, можно попробовать поступить в ПТУ, понравится – останешься, а нет – домой вернёшься», – советовала она. Саша послушала тётю Машу и отдала свои документы в училище, на токаря-фрезеровщика. Тетя Маша сопровождала девочку, убедилась, что всё в порядке. Саше сразу же предоставили общежитие, бесплатное питание и одежду. Через год Санька уже получала немного денег за практику на заводе, а через два уже могла помогать родителям, приоделась и совсем стала похожей на городскую – обрезала косу, сделала завивку. С Клавой они поддерживали связь, обе были рады встречам, но они случались все реже и реже.

Клава поступила в техникум. Её будущая профессия – библиотекарь, и от аптекаря это очень отличается. Но как ни странно, эта профессия ей нравится. Тетя сразу же предложила племяннице поселиться в общежитие:

– А к нам будешь приходить как в гости. Сима все же тебе чужой, ему, может, не понравится, что ты постоянно у нас находишься, а когда в гости – это другое дело. Да и тебе повольготнее с подружками будет.

Отец приезжал навестить дочь раз в месяц. Привозил картошки, лук, свинину, яйца. Все это он оставлял у Марии. Тетка, да и дядя Сима, вскоре очень привязались к племяннице. Училась Клавдия хорошо. Она часто приносила родным интересные книжки, читала им вслух. Вскоре про это узнали соседи и стали тоже приходить послушать. Иногда по просьбе соседей Клава с тетей пели песни, и тогда вечера уже превращались в настоящий праздник. Клава удивлялась, что не чувствует усталости. Работать приходилось по десять часов, но выходной день полностью восстанавливал силы. Значит, отец был прав, когда говорил, что в городе жить легче. В колхозе работали с раннего утра до позднего вечера. И в выходной день тоже работали, уже на личном подворье.

Серафим ходил с важным видом. Гордился своей племянницей, был готов быть с ней неразлучно, часто брал её с собой на футбол, в котором Клава поначалу ничего не смыслила, но ходила с удовольствием. Ей было смешно и удивительно смотреть, как люди внезапно вскакивали, громко орали и свистели, били друг друга по спинам и головам – одним словом, вели себя как ненормальные. Даже рассудительный и строгий дядя превращался в смешного, голосистого человека. Вскоре Клава стала вникать в правила игры, она ей стала нравиться. Болела она всегда за железнодорожников – дядя работал машинистом, на паровозе, и это была их команда.

Он уже давно сам не ездил, а обучал молодых парней, которых посылали из местного училища в его депо на практику. Вскоре к нему пришли на практику Клавины родные братья – Анатолий, а через два года и Семён. Дядя отзывался о каждом из них хорошо, однако на футбол ходил только с Клавой! Серафим замечал, что многие парни не сводят с племянницы глаз, мечтают завоевать ее расположение, а если повезёт, то и сердце. Племянница относилась ко всем одинаково дружелюбно и не выделяла никого особым вниманием. Парни пробовали действовать через дядю, хитрее – пытались угостить его пивком, напрашивались в гости… Серафим только посмеивался и всегда отказывал. Он полностью полагался на выбор племянницы и одобрял её поведение. Иные парни по вечерам приходили в библиотеку и, взяв из рук Клавы книгу, усаживались за столы и старались задавать девушке умные вопросы, якобы возникшие при чтении. Девушка внимательно выслушивала такого любознательного читателя и давала пояснения, которые были порой очень необычны. Нередко в дискуссию вовлекались и новые участники, и в результате вечер складывался для всех интересно и познавательно. Только когда все расходились по домам, довольные хорошо проведенным временем, некоторые вспоминали, зачем именно они приходили.

Вскоре библиотека стала действительно культурным центром. Клава старалась приглашать интересных и талантливых людей. Кто только не побывал в читальном зале библиотеки! Поэты читали свои стихи, музыканты играли на всевозможных инструментах, которые только могли принести с собой, приходили даже танцоры и певцы, а от художников и вовсе отбою не было. Естественно, все эти таланты были «местного производства». Пришли даже однажды два фокусника и артист цирка. Клаве были дороги все эти люди, которые не смотря на тяжелое время, голод, холод, унижения, несправедливость не унывали и старались хоть как-то скрасить жизнь людей. А большей частью приходили убедиться в том, что они еще на что-то годятся, и кто-то ими интересуется…

Многие вскоре уйдут на войну, почти все из них будут убиты или ранены. А пока помещение библиотеки – одно из любимых мест посещения жителей. Городские власти это приветствовали и Клаву взяли на заметку, старались привлечь на все городские мероприятия. Девушка не сторонилась общественных нагрузок и с удовольствием принимала в них участие.

А новости из дома были неутешительными. Дядю Мишу, который пытался добраться до Свердловска повидать сестру Матрену и продать какие-то вещи, чтобы получить немного денег, стащили с крыши вагона прямо на ходу. Многие машинисты, уходившие по дальним маршрутам, рассказывали о том, что появились целые банды мужиков, которые таились вдоль железных дорог и стаскивали баграми сидящих на крышах людей. (Вагоны были переполнены, поэтому многие ехали на крышах вагонов). Человека оставляли умирать, а его вещи забирали. Дядя Миша тоже не избежал этой участи. У него были сломаны рёбра, отбиты внутренности, вещей он лишился. Его успели довести до больницы, но помочь ничем не смогли.

Санька, которая добиралась на попутных машинах, на похороны не успела. Клава узнала о несчастье, когда забежала к Саше в общежитие. Девчонки, живущие с ней в одной комнате, сообщили, что сестра уехала на похороны отца три дня назад. Клава через неделю снова зашла в общежитие и застала её на месте. Она бросилась к сестре, чтобы обнять, пожалеть и расспросить о дяде Мише. Александра неожиданно злобно оттолкнула её.

– Нечего тут обниматься. Если бы не все вы, отец был бы жив, Ненавижу вас всех, а тебя особенно. Уходи. Видеть тебя не могу!

Клава, поражённая такой встречей, долго стояла в недоумении. И когда пришла к тёте, на ней лица не было.