Айлен встрепенулся, постаравшись отогнать крамольные мысли и освободить разум: уж слишком несвоевременны они были.
— Итак, свадьбы не будет, — раздался холодный ровный голос за спиной вампира.
Айлен даже не вздрогнул и не обернулся, лишь спина резко напряглась и выпрямилась. По открытой шее прошёлся прохладный ветерок, и перед ним предстал великий и опасный глава совета вампиров Хазар Сторм.
— Отец.
Вампир цепким взглядом прошёлся по высокой мощной фигуре, пытаясь понять настроение лорда. Надменный, безразличный, бесчувственный — он ничуть не изменился с их последней встречи.
— Вы хотели меня видеть, мой лорд? — задал вопрос молодой вампир.
— Грэм Блэкбери станет в ближайшее время твоим супругом, — нетерпящим возражения тоном произнёс лорд Хазар. — Связавшись с этим оборотнем, ты опозорил наш род. За такую мерзость, не будь ты моим единственным сыном, я бы снёс голову, не задумываясь. Но, увы, у меня есть только один наследник. Вампиры, сам знаешь, не слишком плодовиты. Почти за тысячу лет у меня появилось только два ребёнка, один из которых уже покинул этот бренный мир. Я надеялся, что ты станешь надёжной опорой нашего рода и со временем займёшь моё место в совете, а ты… Как ты мог?.. Хорошо, что Блэкбери пожертвовал своими жизненными планами и предложил такой выход из ситуации.
Щёки Айлена вспыхнули от негодования. Если он и был чем-то похож на отца, так это вспыльчивым нравом. Любое давление он воспринимал в штыки.
— Позвольте узнать: как Вы собираетесь меня заставить? — голосом, в котором слышалась музыка льда, произнёс вампир, игнорируя остальные вопросы.
— Ты посмеешь ослушаться? — В голосе лорда Хазара послышалось искреннее удивление.
— Да, отец, — подтвердил Айлен, не отводя своих серебристо-серых глаз от бледного лица.
— За такие слова я могу прямо сейчас свернуть твою тощую шею, заносчивый мальчишка!
— Желаете попробовать? — вскинулся молодой вампир, моментально собрав волосы в высокий хвост и принимая боевую стойку.
— А ты изменился, — вдруг спокойно сказал лорд, внимательно разглядывая сына. Айлен грустно улыбнулся. Он давно разучился робеть. Даже когда точно знал, что противник сильнее его, он не позволял себе роскоши сомневаться и взвешивать свои шансы на победу. Ведь чему быть, того не миновать. Так к чему не нужные никому сомнения?
— Были хорошие учителя.
— Не горячись, словно необъезженный конь. Гнев — плохой советчик. В холодном разуме — залог победы. Но это не твой путь, как я вижу. Ты привык действовать стремительно, решать всё быстро и чётко, Серебряная стрела. Не смотри на меня так удивлённо. Я знаю о твоих подвигах достаточно. Что же, тебе и правда идёт это прозвище. Да, до меня не раз доходили слухи, что в порыве неконтролируемой ярости ты становишься практически неуловимым для любых глаз. Ты можешь во время боя за секунды перемещаться на огромные расстояния, подобно стреле, убивая направо и налево, оставаясь невидимым для врагов. Эта способность была и у твоей матери. Не скрою, сначала я не поверил, что речь шла о тебе, но описание внешности идеального убийцы всё расставило на свои места. Хрупкий, невысокий, красивый, утончённый, вспыльчивый и самовлюблённый — всё это я уже видел, пока ты взрослел. Ты быстрее любого вампира. И в этом твоя сила.
— Какая длинная речь, отец. Наверное, это самый долгий наш разговор за последние две сотни лет.
— Но ведь и ты не предпринимал никаких попыток увидеться, не так ли? Ладно, это всё пустая болтовня. Я не желаю выяснять, кто и в чём виноват. Меня больше интересует, чем тебе так не угодил Грэм Блэкбери? Он богат, молод, хорош собой и, что совершенно точно, влюблён в тебя. У него хороший вкус, а вот у тебя…
— Блэкбери — мужчина. Это его главный недостаток, а ещё он слабак. Слабость и гниль я за версту чую. К тому же Грэм — мстительная сволочь. Не удивлюсь, если именно он стоит за нашей сегодняшней встречей. Я недавно отказал ему в том, что он попросил у Вас под благовидным предлогом. Тоже мне, благородная жертва.
— Айлен, что ты несёшь?! Карнхейм ведь тоже не девушка. Однако, похоже, сей факт в этом случае тебя не отталкивает.
— Он — это он. Хотите знать правду — извольте. За всё время моей жизни я не испытывал такой тяги, такой всепоглощающей страсти, как сейчас. Никогда не хотел подарить себя кому-то другому без остатка. И поверьте, я сам не меньше Вас был удивлён этой с ума сводящей тяге. Не скрою, в моей постели были мужчины и женщины, но всё это было несерьёзно до встречи с оборотнем.
— Я так понимаю, это твой окончательный ответ, сын?
— Да, — твёрдо сказал вампир.
— Тогда боюсь, что лорд Карнхейм в смертельной опасности.
— Вы это о чём?
— Обо всём и ни о чём конкретно. Я дал понять Блэкбери, что не уверен в том, что ты предпочтёшь позору женитьбу. Ведь ты всегда был непредсказуем, никогда не прогибался под гнётом обстоятельств и не подчинялся приказам. Но сейчас не об этом. Я вижу обрывки кровавых картинок. Они, как расплывающиеся нечёткие круги на воде, сменяют друг друга. Это немного. Но даже по ним я могу судить, что дело — дрянь. Больше ничего не скажу. Разговор окончен. Мне нужно работать.
— И это всё?!
— А ты думал, что я буду брызгать слюной, топать ногами и выпорю, пытаясь вразумить тебя? Не дождёшься. Чай, не дитя малое, чтобы тебя воспитывать. Что нужно было, я узнал, а дальше уж как-нибудь сам.
Вампир отвернулся и направился к письменному столу, заваленному бумагами.
Бросив в его спину пытливый взгляд, Айлен понял, что разговор для отца действительно завершён. Поэтому он покинул кабинет и замок лорда Хазара так быстро, как только смог. Его сильно беспокоили и гнали домой слова отца о том, что Райвену Карнхейму грозит беда. К словам лорда вампиры всегда прислушивались. Они никогда не бывали напрасными. Ой, не зря этот хитрый лис стал главой совета вампиров! Там ему самое место. И это знание отцовской способности видеть то, что скрыто для других, пугало, заставляя Сторма двигаться быстрее.
Оставшись в кабинете один, лорд Хазар задумчиво перебирал ворох документов, оставленный личным помощником для прочтения. Руки его действовали машинально, а мысли были далеко. Вампиру вспомнилось предсказание старого оракула, составленное в Камарийском храме для его рода давным-давно. Тогда молодому, полному амбиций и желаний вампиру оно показалось откровенной чушью, но сейчас слова звенели в его голове, не давая сосредоточиться: «Два сильных рода славу обретут, когда по тонкому мосту любви над пропастью пройдут. Не каждый решится сердце открыть и всей душой врага полюбить. Как только твой сын себя преодолеет, барьеры гордости сломив. Спасти народа два сумеет, судьбу обоих порешив».
Тогда лорд Хазар ничего не понял. Он был не женат, шла кровопролитная война с лугару, где вампиры несли большие потери. Оборотни оказались сильным противником и покидать землю предков не хотели. И сколько не пытались вампиры избавиться от сильных соседей — ничего не выходило. В итоге за многие столетия урон двум народам был нанесён колоссальный, а воз и ныне там: оборотни продолжали жить на своей земле, соседствуя с вампирами и охотясь в своих лесах. О мире и спокойствии речи быть не могло: уж очень много ран было нанесено обеими сторонами друг другу. А мир был необходим, ведь появился новый враг — волкодлаки. Эти звери не имели ничего человеческого. Они без жалости и сострадания убивали людей, вампиров, оборотней, часто истребляли целые поселения, которые встречались на их пути. Численность волкодлаков от года к году только росла. И вот, когда вампиры готовы были идти на поклон к оборотням, чтобы объединить усилия в борьбе с общим врагом, похоже, совершенно неожиданно решение найдено. И его нашёл его сын, сам того не подозревая. Что же, чему быть, того не миновать. Единственное, что огорчало вампира во всей этой истории, — так это то, что избранником сына оказался мужчина. Но вмешиваться в эти отношения он не станет. Оракул тогда ясно сказал, что у него будет только один сын, который умрёт, если вмешаться в его судьбу. А он не готов ради продолжения рода жертвовать жизнями двух народов. Он не имеет на это права. Не он заселил этот мир, не ему им распоряжаться. Пусть всё идёт своим чередом. Нет, но всё равно интересно: откуда у сына возьмётся наследник, если его парой станет оборотень? А ведь оракул намекнул, что Айлен продолжит род. Очень странно. Ну да поживём — увидим. А пока я, кажется, знаю, где сейчас Карнхейм.
