— Она сюда приходила.
Кирилл хмыкнул и полез из машины.
* * *
Долго звать и стучать не пришлось. Высокая крепкая старуха выглянула из дома почти сразу же. Вгляделась в гостей, прищурилась.
— Ишь ты. Сто лет таких не видывала.
— А вам ста лет и нет, — не стала церемониться Ирина. — Шестьдесят — да, и то не полных.
Старуха хмыкнула. Иронично так.
— А ты и того можешь не прожить. Сама понимаешь…
— Понимаю, — вновь не стала спорить Ирина. — Что вы над внучкой видели? Ведь не просто так уговаривали на аборт?
Никифоровна поникла.
— Нет, не просто так. Сама видишь, дар у меня такой. Видеть — вижу, а больше ничего и не могу. Да и то, вижу через два раза на третий, когда накрывает. Вот прабабка, говорят, сильной ведьмой была, а нам не передалось.
— Выродились — или не захотели? — уточнила Ирина.
— Выродились, — махнула рукой Никифоровна. — Сама понимаешь, дать-то любой можно, но не всякая ту ношу снесет. А безумная ведьма — смерть.
Ирина понимала.
Даже ей сейчас было тяжко.
Вот это сочетание власти — и дозволенности… ведь не верит никто в ведьм, так что можно творить что угодно, никто и не остановит. А натворить можно многое…
Страшно?
Очень. А как остаться человеком? Хотя бы удержаться на этой тонкой грани? Недаром ведьмы в сказках или феи — или колдуньи. Добрые или злые. Либо пугаются и бросаются творить только добрые дела, чтобы не дай бог, не замараться, либо не пугаются и живут в свое удовольствие. Конец, впрочем, все равно один.
Костер.
— У вашей внучки способностей не было…
— Способностей не было, кровь была. Вот и вышло, как вышло…
— А ее ребенок?
— Он бы уродом родился. Как животное, ел бы да спал и под себя гадил. Я-то видела…
— И сказали ей об этом.
— Ну да. А эта дуреха уперлась, даже если ребенок такой будет, она его все равно любить станет… себя бы приговорила и свою жизнь.
— Она и так себя приговорила.
— Дура, я ж говорю… жаль, род обрывается.
— Жаль, — искренне согласилась Ирина. Это она могла понять, у нее дед тоже жалел, что род оборвется. И Ирину просил, если муж будет не против, то хоть одному из детей дать ее фамилию. Пусть хоть так… кровь жива будет, род жив, остальное приложится. — Она к вам приходила, да? Потом, после того, как себя погубила?
— Было. Четыре раза, детей своих показывала. Живы хоть девчонки?
— Да. Успела я вовремя.
— А… она?
— Ушла. Навсегда.
Никифоровна выдохнула и даже как-то ссутулилась.
— Это хорошо. Зайдите, что ли, чая выпейте?
Ирина не смогла отказаться. Да и не хотела.
Чая действительно вдруг захотелось, крепкого, горячего, с медом. А раньше, под взглядами родственников спасенных девочек ей буквально кусок в горло не лез.
— Зайдем, — кивнула она. — Спасибо.
* * *
Обратно ехали молча.
Жалко было. И бабку, которая не смогла найти нужные слова, и внучку, которая сама свою жизнь погубила, и девчонок — тех хоть спасти удалось…
Но ведь останется на всю жизнь след.
И сны сниться будут нехорошие, и от воды им бы лучше подальше держаться, а как еще на детях отразится? Это только кажется, что все можно вылечить, все можно загладить…
Нельзя.
С другой стороны, теперь друг у друга будут эти четыре девочки. Ближе родных сестер, связанные навьей нитью, связанные памятью и кровью… что-то принесет им будущее?
Жалко было всех.
* * *
— Афигеть!
Люся смотрела на продуктовое изобилие в полном шоке. Это при том, что добрую треть Ирина оттащила Светлане Сигизмундовне.
А что?
Ей столько не надо, а бабка все не впроголодь поживет. От денег она бы отказалась, а вот такую "спонсорскую помощь" примет.
— Откуда дровишки?
— Из лесу, вестимо.
Кирилл сгрузил мешок картошки и выдохнул. Он-то от всех этих солений-марений отказался наотрез. Отпихивался всю дорогу, четырьмя лапами.
Нет — и отвяжись!
— Мы это за год не съедим!
— Экономить будем, — буркнула Ирина.
— Пойду, с комендантшей поговорю. Пусть в подвале, что ли, хранить разрешит…
— Давай, — кивнула Ирина. И потянулась за сковородкой.
Яичница — отличная штука. И плевать на холестерин!
Глава 16
Мистика не отменяет суровых трудовых будней, а если высказать начальству оправдание типа: "мавок гоняла", получишь предсказуемый ответ: "закуси — и за работу". Так что Ирина даже и не оправдывалась, получив на руки очередное дело.
А почитав его, и порадовалась, что не отпихивалась.
Дело было — как раз по ее части.
Возможно, в советские времена и можно было баловаться взрывами на уроках. И никто детей в террористы не записывал.
А вот сейчас…
Взрывпакет три придурка не на коленочке сварганили, они его купили, в чем и признались, наперебой размазывая сопли и слюни. Это ж не просто так понтоваться перед друзьями, это ЧП районного масштаба.
Может, не попади учитель в больницу, не возьмись за это дело Ирина, все и сошло бы с рук малолетним паршивцам. Но как получилось, так и получилось. И девушка с удовольствием думала, что — поделом.
Так что Ирине передали адрес торговца и попросили разобраться.
Что, как, правда или нет, торговал — или послал… если что, этого точно будут раскручивать по полной программе. Торговля пиротехникой — это вам не памперсами торговать, там куча правил и инструкций, половину из которых этот ларечник нарушил!
Ирина проглядела адреса и отправилась в магазин пиротехники.
Магазин — это было сказано громко. Киоск.
Причем откровенно грязный, старый и обшарпанный. Такое ощущение, что начинал он еще в девяностые годы и с тех пор ни один хозяин его не покрасил.
Зайти внутрь?
Ассортимент на витрине, крохотное окошко для выдачи товара…
Клетка для канарейки.
Закрытая.
Недолго думая, Ирина стукнула в соседний киоск, с шаурмой. Выглянула девушка лет двадцати-двадцати двух.
— Что закажете?
Ирина махнула удостоверением.
— Правдивый рассказ о вашем соседе.
Девушка погрустнела.
— А чего я? Я ничего…
— Вот, ничего и не надо. Только объясните, почему закрыто? День, вроде, рабочий?
— Женька отдохнуть решил.
— Хозяин?
— Ага, хозяин, — покривилась девчонка. Ирина даже испугалась. Косметики на собеседнице было столько, что ей-ей, еще слой — и она бы отваливаться начала, как некачественная штукатурка. — Голь он перекатная, едва концы с концами сводит. И товар у него г…но!
Ирина кивнула.
И выслушала печальную историю Ларисы.
Девушка пошла торговать шаурмой не от хорошей жизни. Приехала из деревни, закончила кулинарный техникум, ну и…
Куда устроиться?
Куда ни устраивайся, а надо где-то жить, на что-то жить…
Кое-кто из Ларисиных товарок устраивался в жизни, а именно, выходил замуж. Лариса тоже принялась оглядываться по сторонам, и положила глаз на Женю. Казалось бы, что такого?
Вы привлекательны, я чертовски привлекательна, чего терять время?
Ты на мне женишься, я получаю мужа, прописку, жилплощадь, что получает муж?
Меня!
Понятное дело, муж в выигрыше, не каждый же день такое сокровище предлагают по себестоимости!
Женя, увы, оказался неприступен. Наверное, ему не понравилась перспектива делить любовницу с ее работодателем. Лариса сильно обиделась и с тех пор искала повод насолить парню.
А чего он?
Брезгует?!
Вот козел!!!
Торгует ли он пиротехникой?
Да, только дрянной и паршивой. А что? Вы у него что-то купили, или что? Урод он! И товар у него плохой! Вот!!!
Чего его сегодня нет?
А и не будет. Денежка у него явно есть, здесь ему торговать в развлечение. Так что ходит, как хочет. Вот…
Домашний адрес? Телефон?
Есть, чего только не найдешь у разозленной женщины, записывайте.
