Осознание того, что Эйдан проводил время в компании не просто знаменитых людей, а ЗНАМЕНИТЫХ людей внезапно нахлынуло на меня. Испытываемое ошеломление меня напугало. В памяти вспомнилось, что сказала Сильвия: ее дядя был старше меня, опытней, более искушенный. И даже тогда, когда мы встретились более года назад, я знала — он пахнет классом и деньгами.

Но дело было не только в этом.

Он был умным, и определено самым успешным мужчиной, которого я когда-либо встречала в реальной жизни. Он отказался от этой удивительной жизни, и видимо, от великолепных женщин и потрясающей карьеры, чтобы присматривать за своей умирающей сестрой, а затем присматривать за ее ребенком. Он не сбежал. Этот мужчина сделал выбор и придерживался его.

А я, переодевалась в Питера Пэна, развлекала детей и погружалась в фантазии, чтобы не сталкиваться с реальностью.

Я отодвинула стул, и по линолеуму проскрипела подошва обуви.

— Я только что вспомнила, у меня есть дела. Мне очень жаль.

— Ты не доела свой обед, — заметила Сильвия, в ее словах звучало разочарование.

Несмотря на то, что грустное лицо девочки меня огорчило, я слегка улыбнулась ей:

— Мне жаль, милая. Мне нужно идти. Спасибо, что потусила со мной снова.

Она тут же вскочила со стула и обняла меня за талию. Когда я обняла ее, в горле образовался комок. По какой-то причине внутри меня повисла вина, и мои глаза невольно обратились на Эйдана.

Выражение на его лице было мрачным.

— Спасибо за обед, — сказала я вежливо.

Он едва кивнул, когда Сильвия, наконец, меня отпустила.

Я коснулась ее щеки тыльной стороной ладони, моя нежность к ней увеличивалась с каждой минутой.

— Надеюсь, я снова тебя увижу, Сильвия.

Она энергично кивнула.

— Разумеется.

С ласковой улыбкой, избегая взгляда ее дядюшки, я ушла.

Это было необходимо.

Эйдан заставил меня почувствовать себя маленькой, и я не имею в виду физически. Перед тем как встретиться с ним, у меня все было в порядке с жизнью. И знаете, что? Мне всего двадцать два года! Возможно, когда я буду в его возрасте, тоже буду образованной и утонченной. Но не в данный момент. Сейчас, к сожалению, я такой не была.

Мы были слишком разные, и даже если бы я хотела расслабиться с ним, он никогда бы меня не понял. Теперь все зависело от него. Он мог позволить Сильвии прийти, или запретить.

Но сейчас мне надоело оправдываться и чувствовать себя ничтожной под его пристальным вниманием. 

Как бы мне не хотелось признавать, но всю следующую неделю Сильвия и Эйдан присутствовали в моих мыслях. Прошло много времени с тех пор, как меня кто-то оценивал. Насколько я помню — с Индианы ни разу.

Семья и друзья Джима приняли меня, и даже когда были расстроены моей жизнью после его смерти, я никогда не чувствовала, что они меня оценивают. Они просто беспокоились.

С Эйданом, я чувствовала себя под микроскопом.

И это взбесило меня!

Он зажег во мне огонь, которого не ожидала. Я не могла стереть в своих воспоминаниях его дерзкую, умную, осуждающую ухмылку.

Но с этим появилось чувство вины, потому что, какую бы раздражительность и злость не вызывал Эйдан, его присутствие заставляло меня чувствовать. С первого момента, как встретилась с ним. Прежде, чем не стало Джима. Такого рода притяжения я никогда не испытывала даже к своему собственному мужу.

И за это ненавидела себя.

Однако Сильвия, не была частью этих чувств. Она была чем-то больше. За Сильвию я тревожилась, и хотя это неизбежно возвращало в мою жизнь Эйдана, с ней прощаться я не хотела. А хотела видеть девочку в безопасности, счастливой и вернувшуюся в школу к друзьям. Я хотела знать, что с ней все будет в порядке.

Вот почему, когда вошла в больницу на следующей неделе, я с облегчением увидела Сильвию, но тут же забеспокоилась, потому что ее сопровождал Эйдан. Они стояли у поста медсестер: в одной руке Сильвия держала книгу, а другая рука была в захвате Эйдана. Джен не было видно, что объясняло присутствие молоденькой медсестры, которая наклонилась через стойку и мечтательно улыбалась Эйдану, пока он говорил.

Я догадалась, не делать так ей было сложно.

На нем были черные джинсы, черные ботинки и простая черная футболка, свободная в талии, но плотно облегающая бицепсы. И это были впечатляющие бицепсы. Я с трудом сглотнула и замедлила шаги. Как можно одеть что-то такое простое как джинсы и футболка, и выглядеть так дорогостояще?

Он выглядел как телохранитель.

Телохранитель, который защищая, держал маленькую девочку за руку.

При встрече с ним одурманивались все гетеросексуальные женщины.

Или, желали заполучить его на ближайшее время.

Я закатила глаза при одной мысли, что снова встречусь с приводящим-в-ступор Эйданом.

Мне потребовалось дожить до двадцати двух лет, чтобы, наконец, потерять голову. О, Боже. Хуже некуда!

Сильвия подняла взгляд от своей книги и подпрыгнула.

— Нора! — радостно воскликнула она и отпустила руку Эйдана, спеша ко мне. Она широко улыбалась, подняв вверх книгу. Это была «Коралина» Нила Геймана. Я упомянула несколько недель назад, что читала эту повесть в ее возрасте и мне очень нравилось.

— Тебе понравилось?

— Да, — сказала она, как будто это было очевидно. — Ты прочитаешь сегодня детям?

Мне нравилось, что она продолжала не включать себя в категорию «дети».

— Я думала, что сегодня мы начнем с «Гарри Поттера», если ты не против?

— О, я люблю Гарри Поттера.

— Существует ли кто-нибудь, кто его не любит?

Я перевела взгляд от ее лица вверх, когда почувствовала приближение Эйдана.

Он коротко кивнул:

— Нора.

По затылку пробежали мурашки, когда звуки моего имени слетели с его губ. Чувствуя себя нелепо от такой реакции, я попыталась доказать себе, что смогу справиться с этим парнем.

— Не слишком ли ты стар для рассказов?

Сильвия хихикнула, а Эйдан посмотрел на меня.

— Критикуешь мой возраст. Как неоригинально, Питер Пэн.

— О, я не критикую твой возраст, — сказала я, обходя его, — я критикую уровень твоей зрелости. Но кто я такая, чтобы судить? Если хочешь послушать про Гарри Поттера, я не против.

— Тебе следует знать, «Гарри Поттер» для широкого возрастного диапазона.

Почему-то я сомневалась, что он относится к этому числу.

— Это правда. — Я приложила руку к двери в комнату отдыха, но прежде чем войти, остановилась и посмотрела через плечо на Эйдана. — Но меня удивляет интерес к книге такого мужчины как ты.

Он ошеломил меня, приблизившись и накрыв мою ладонь своей рукой. Я затаила дыхание от его близости; грудь Эйдана была так близко к моему лицу, что если сдвинуться на сантиметр, мои губы встретятся с его футболкой. Его тепло и запах переполнили меня, и мой взгляд еле дополз до лица мужчины.

Улыбнулся, словно знал, как на меня повлиял, он пробормотал так тихо, чтобы услышала только я:

— Ты не знаешь, что может привлекать мужчину вроде меня, Пикси (Примеч.: Пикси — небольшое создание из английской мифологии, разновидность эльфов или фей), — и открыл дверь, прежде чем я смогла ответить.

Неуклюже споткнувшись, я зашла в комнату отдыха.

Я понимала, щеки у меня окрасились в смущающий оттенок розового.

К счастью, теплый прием детей, помог не обращать на Эйдана внимание. Когда мы уселись, и я открыла книгу «Гарри Поттер и Философский камень», то почувствовала себя более уверено, несмотря на Эйдана, который стоял у стены возле двери и выпячивал мускулы, скрестив на широкой груди руки. Убеждена — поза преднамеренна.

Раздражающий отвлекающий мужчина.

Однако я понимала его. Сильвия хотела видеть меня, услышать, как я декламирую истории, а он хотел сделать ее счастливой. И он не доверял мне. Наверное, у него были на то причины — он меня не знал. Могу ли я за это винить? Вовсе нет. И если он так и будет приходить сюда, я подавлю свою неуверенность, которая возникает при его близости, и притворюсь, что не чувствую себя примитивной деревенской недотепой.