* * * Я ещё пою – свою песню пред запредельной чертой, уже уловившая сердцем смертельный удар — твой. Декабрь 1988 Если бы боль Если бы боль не словами, а формой хотела бы выразить я, я бы накрыла себя – полусферою. Чугунно-тяжелою. И – без окна. И под нею, под этою правильной формой, где нет ни угла, чтоб забиться, ни – дня, я долго и скорбно бы плакала сердцем И тихо б исчезла, исплакав себя. 1989 Синь всё гуще Синь всё гуще. В черноту переходит ночи. Может, лучше — оборву многозначность точек… Может, лучше — как ножом — по усталой ране. Ночь всё глуше. За окном — как в бездонной яме тишь ночная в немоту переходит сердца. Как закрыть мне ту к тебе чародейку — дверцу, за которой снег и боль. И усталость — раны. Ночь и темень. За окном — как в бездонной — яме. 1989 Всполохи – заревом Всполохи заревом в небо – шатром. Ужас – и — преклоненье. Сколь мы наивны в мире своем, в гордом своём – ослепленьи. Пасть на колени — руки воздеть… Стоном — слепое поверье, что – ни-че-го ни-ко-му не успеть в вечности этой — преддверьи. Всполохи заревом — настежь – душа… Мелкому — места нет. Может, в эти мгновения ты, трепеща, себя создаёшь, человек? 1990, декабрь Какие рисуют нами узоры Какие рисуют нами узоры там, на седых небесах: то в разящие смертью сплетают нас ссоры, то – насаждают убийственный страх; то – в любви испытание ввергнут жестокое, бросят во мрак нищеты… Если всё это — лишь сверху и свыше, то – что в этой жизни — ты? Если всё это — и сверху, и свыше — в чём силы для жизни найду? Для песен, чтоб жили звеня? Если всё это лишь сверху и свыше — то – что — от меня? 1990, декабрь Русь моя, серединная Ой ты, Русь моя, cерединная, по тебе тоска, что былинная. По земле твоей — да поруганной, по лесам твоим — сплошь порубанным… Гой еси тебе да кормилице, не снести позор да страдалице… Истощилась грудь — материнская, вскормив чудище — сатанинское! Да технический, без души – прогресс, на тебе возрос — он тебя же – съест… Как не быть тогда да трясениям, человеческим омерзениям? Куда делися песнопения? Почто ждём все мы возрождения духа русского, позабытого, духа вольного, неизбитого?.. Ой ты, Русь моя, серединная, по тебе тоска, что былинная… 1990, март – апрель в г. Свердловске, на курсах повышения квалификации Там же: зачарованная лекциями профессора Белкина, написала свою… Исповедь души капризной женской что я расскажу сейчас. И пусть после каждый знает, чем нас Белкин покоряет! Что фрустрировать – не страшно, деградировать – страшней. Сублимация – ужасна, суицид же – всех самей [2]!!! Он открыл глаза нам, сирым, на повадки всех мужчин, что в халтуре – как и в риске, корень множества причин. Что без нас они – глупеют. (Бог, прими его слова!) Мы ж без них – слегка тускнеем, вот болела б голова! Это очень поправимо. Белкин тем и покорил, что в душе капризной женской сублимацию свершил… вернутьсяСтуденческое выражение, примерно то же самое, что «тихий ужас», но звучит – великолепно. вернутьсяИз того же самого студенческого лексикона: третья степень сравнения прилагательных – самый – самее – всех самей! |
