– Точно-точно! А как я сплю обычно?

– На правом боку, – Майер медленно поднялся. – Правая рука под одеялом, левая сверху. Вейри, это правда не розыгрыш?

– Нет. – Она смотрела на него, и от её взгляда у него мутилось в голове. – Простите. Я вас обидела? Просто хотела, чтобы вы перестали меня стесняться!

– Вы такая необычная. – Он снова потёр лоб. – Вы все так умеете?

Она отвернулась.

– Вейри? – позвал Майер через минуту. И когда он научится следить за языком?

Девушка развернулась – резко, стремительно – и толкнула его ладонями в грудь. Ещё момент – и вот она сидит верхом на его груди, прижимая плечи доктора к дивану, гневная и мрачная.

– Я одна! Я одна такая! – Глаза её наполнились слезами. – Я бы ударила вас, но вам это нравится! Когда женщины дают вам пощёчины!

– Простите, Тевейра. – Майер на миг растерялся. – Я больше не буду.

Она долго смотрела ему в глаза, кивнула и отодвинулась. Уселась и мрачно уставилась в пространство.

– Будете, – возразила она хмуро. Майер не без труда уселся, пододвинулся, взял её за руку. Девушка молча освободилась, продолжая смотреть в сторону, насупившись. И Майер неожиданно почуял. И улыбнулся.

– Перестаньте, Тевейра. – Он снова взял её за руку. – Ну в самом деле! Не притворяйтесь!

Она расхохоталась, и снова повалила его на спину («Какая она сильная», – подумал доктор), склонилась над ним. В её взгляде читалось обожание.

– Здорово! Нет, правда! Вчера вы почти совсем ничего не чувствовали! Только не говорите так больше!

– Не буду, – снова пообещал доктор, и Тевейра обняла его, прижалась к плечу.

– Молчите, – велела она. – Я знаю, что вы хотите сказать. «Тевейра, что мне теперь делать? Как же мы будем жить втроём? Что будет завтра?» Вы маму замучили такими вопросами. А я не позволю!

– Вы меня пугаете, – признался Майер, вновь растерявшись.

– Знаю. Простите меня! Я так рада, что вы рядом… – И она уткнулась лицом в его грудь. – Не рассказывайте ничего. Ни сегодня вечером, ни завтра. Я буду рассказывать, да?

– Да. Я хочу слышать ваш голос.

– Да-да. А теперь молчите! Просто лежите и слушайте Лес.

– Вейри? – позвал доктор минут через тридцать. Закат надвигался, а вместе с ним приходили сумрак и прохлада. – Может, перебраться в палатку? Вы как, не проголодались?

– Ой, нет, я наелась на неделю! – Она уселась. – Приготовьте пока всё в палатке, а я вам ужин сделаю. Не спорьте! Вы же хотите есть!

* * *

«Как всё изменилось, – подумал доктор. – Тогда мы даже в броневике побоялись бы оставаться в Лесу. Только в воздухе, да повыше, да под силовыми полями. А сейчас – сейчас никакой опасности. Даже намёка». Лес принял людей, и только Умнику мерещится что-то неладное. По словам Рони, Умник постоянно говорит, обиняками да полунамёками – что-то будет, это спокойствие кажущееся.

– Здорово, да? – Тевейра зажгла лампу. – Переодеться?

– Что, простите?

– Переодеться для вас?

Он понял, о чём она, и ему стало нехорошо. Нет, наоборот, стало настолько хорошо…

– Да. – Он смотрел в её глаза, и она не отводила взгляда, и улыбалась. Палатку уместнее назвать домом – настолько она высока и просторна. Или крепостью – её хрупкость обманчива: когда включена защита, не взрежешь и не сомнёшь, не каждое оружие возьмёт. Армейская. Оставил себе на память. Правда, именно в ней его и сцапал пожиратель…

– Майер, – позвала она. – Только я и вы, да?

– Да, – потёр он лоб. – Простите. Только я и вы.

Он смотрел, как она переодевается, знает ведь, что делает, она вгоняла его то в жар, то в холод – неприступная и близкая одновременно, суровая и ласковая, гневная и нежная… Она облачилась в другой тефан, он казался полупрозрачным, и взгляд (а может, воображение) позволял видеть её всю. С головы до пят. Великое Море… как она умудрилась остаться нетронутой? Он не спрашивал, сколько у неё было клиентов, но понимал, что много.

Она уселась перед ним, нахмурилась… Майера как холодной водой окатили. И пропало, исчезло желание, жар угас, осталось просто восхищение. И её притягательный, чарующий аромат…

Она придвинулась, взяла его за плечи.

– Так я это делаю, – шепнула она и поцеловала. Впервые поцеловала в губы. – Вы ничего не хотите и не можете, верно? – она улыбнулась. – Меня никто не тронет, если я не захочу. Майер, не надо! Не думайте о них! Я ваша, неужели вы не понимаете? Только ваша!

Он прикрыл глаза.

– Посмотрите на меня! – потребовала она. – Майер, ещё раз закроете глаза, я обижусь! Очень сильно обижусь!

Он повиновался. «Пусть будет, что будет, – решил он. – Хватит уже беспокоиться о том, что не в моей власти. Я не обижу её. А всё остальное не важно».

– Умница. – Она поцеловала его ещё раз. – Ложитесь! И спрашивайте. Вам так приятнее, я знаю.

Майер проснулся, как включился – «все системы функционируют нормально». Смешно. Сейчас он может над этим посмеяться. Тевейра спит рядом, прижавшись к нему. Вроде и ложились к разным стенкам, но вот она, рядом. Улыбается, и не знает, что я сейчас вижу её всю, и что в голове опять становится горячо…

Она медленно и сладко потянулась, продолжая улыбаться во сне, отвернулась и натянула на себя покрывало. Майер улыбнулся: «Я всё равно видел. И она знает, точно, знает». Мерона, Мерона… ладно, Майер, хватит причитать и думать о том, что не в твоей власти. Живи сейчас. Вот как она. И не бойся будущего. Как она не боится.

Организм требовал совершить одно конкретное и неотложное действие. Майер набросил плащ – ночь всё-таки – взял фонарик и пульт, палатку так просто не открыть. Тевейра попросила оставить потолок полупрозрачным. Какая роскошная Луна!

Организм быстро удовлетворился и намекнул только, что утром будет жутко голоден. «Вот я и выспался, – понял Майер, – и могу теперь гулять по Лесу до умопомрачения. Не этого ли хотел?».

Ему показалось. Вначале просто показалось. А потом сработал рефлекс, уже почти что инстинкт – опасность рядом. Тогда это тоже было так: человекоподобная фигура, она брела по лесу, вроде сама по себе, но вдруг ускорялась, невероятно ускорялась и оказывалась рядом с тобой. И распадалась на облако крохотных, прочных и очень агрессивных «пчёл». Терминатор. Броня высшей защиты была только у военных, нам выдали что-то попроще, и однажды мы видели, как туча пожирает человека, на котором был вот такой вот лёгкий костюм. До сих пор не забыть тот кошмар.

Движение справа, на границе видимости. Майер посветил фонариком – животное, кто ещё может быть? Но фонарь выхватил не животное, а человеческий силуэт. Человекоподобный.

Рефлексы сработали мгновенно – повернуться, включить костюм в режим зеркала – быстро истощит батареи, но если не включить – сожрут заживо. И бегом назад, туда, где с небес спустится боевая машина, и подберёт тебя… Он не успел понять, что нет машины, нет костюма, что никакие сенсоры ничего не включат. Нет уже роботов, нет войны, ничего нет.

– Майер? – окликнули его. Он чуть не вскрикнул. Тевейра, в своём полупрозрачном тефане. Когда успела надеть? – Что такое? На вас лица нет!

– Там. – Майер снова посветил. Никого и ничего. Естественно, взбредёт же такое в голову! В палатке полно датчиков, и настраивали их именно на роботов. Незаметно не подползёт.

– Вам приснилось, – обняла она его. – Там ничего нет. Лес добрый! Он никого сюда не пустит! – Она поклонилась – надо полагать, Лесу. Майер повторил её жест. – Идёмте, рано ещё!

– Я уже не усну, Вейри.

– Посмотрим! – улыбнулась она. – Всё, бегом в палатку, я сейчас приду!

Он чуть не покраснел. Вейри так выглядит в свете Луны… Он понял, что она ждёт, пока он отвернётся, и поспешил назад.

* * *

Когда он снова проснулся, рассвет уже накатывал на Лес. Ещё минут десять, и солнце ударит сквозь крышу им в лицо. Тевейра лежала рядом, и теперь он точно всё помнил, каждую деталь. Она пришла, и разделась, так же как раздевалась до того, и в лунном свете выглядела… не описать. Повязала пояс от тефана поверх головы и легла к нему. На невольный вопрос, зачем закрыла голову, пояснила – нельзя. Всё остальное ваше, доктор Майер. Пожалуйста, не обижайте меня. Так и сказала – не обижайте.