– Я очень рад.

– Давайте повторим, Граф? – сразу предложил Эдин.

Ему не верилось – это раз. Такая, случайная, победа даже не слишком радовала, Граф задумался и перестал следить за полем, что же это за победа? А два – Эдину пришел в голову другой способ выиграть эту партию. Еще один маленький отвлекающий маневр… но не может же быть, чтобы Граф снова попался?

– Давай повторим, – согласился Граф, – но не жди, что на этот раз я оплошаю.

Они поменялись фигурами, расставили их на поле, и Граф первый передвинул вперед свою пешку. Эдин сразу, осторожно, исподволь, ход за ходом стал строить ловушку для «вражеского» короля, прикидывая, как в решающий момент расчистить к нему дорогу, и попутно развивая обманную деятельность в другой части поля. Неужели Граф не замечает?..

Старик теперь вел себя, как обычно, его взгляд был острым и внимательным. Он не спешил и думал подолгу, но все равно замысел Эдина понял слишком поздно, когда мат был неминуем.

Неужели?..

Да. Эдин опять выиграл у Графа.

Старик встал, подошел к окну и долго смотрел куда-то вдаль. Потом опять сказал:

– Я очень рад. Ты молодец.

– Граф, я… Что с вами случилось?..

– Со мной? – он слабо улыбнулся. – Со мной все в порядке, мой мальчик. Так и должно быть. Ты быстро учишься и быстро взрослеешь. Насчет обещанного приза – по-прежнему хочешь эту фигурку или выберешь что-нибудь еще? Может, денег? Что?

Деньги, конечно, были искушением. Но Эдин уже получал от Графа деньги, даже не все ещё истратил. А фигурка была такая одна…

–Да, я хочу ее. Но пусть она останется на своем месте, – сказал он. – Иначе набор будет испорчен. Мы будем и дальше играть им, так ведь? Я просто буду знать, что она моя.

Граф с хитрой улыбкой вынул из ящика для фигур сверточек, развернул – это была еще одна шахматная фигурка. Тоже фигурка женщины, но другая. Граф поставил ее перед Эдином.

– Узнаешь?

Эдин вгляделся в черты статуэтки, и глазам своим не поверил.

– Королева Астинна?!

– Вот именно, мой мальчик. Я уже давно заказал фигурку в Вердене, к счастью, мастер неплохо справился с работой. Труднее было найти для него портрет королевы. Хочу потешить свое испорченное придворной службой чувство юмора, что мне еще остается? На кого похожа эта фигура, ты не заметил? – Граф поставил рядом с королевой короля.

Шахматный король был стройнее короля Герейна и без бороды, потому Эдин поначалу и не заметил сходства.

– Эти шахматы мне подарил король Юджин, – объяснил Граф, – а сам он получил их в подарок от гринзальского посла. Помнится, мы очень смеялись тогда. Светлые фигуры изображают двор Юджина, то есть король – он сам, королева – его супруга Кандина, остальные – его ближнее окружение. А темные – это двор Герейна, тогда еще принца-наследника. Та, которая тебе понравилась, сделана с Элвисы, первой жены Герейна и матери его сыновей, – рассказывая, граф поочередно выставлял фигуры в ряд перед Эдином. – Кстати, Элвисе нравились цирковые представления.

– Нет, я не помню, чтобы встречал ее, – Эдин мотнул головой, – мне кажется, что я видел её во сне.

– Возьми, – Граф поставил фигурку Элвисы перед Эдином. – Её место на шахматном поле, как и в жизни, займет Астинна. А Элвиса пусть будет талисманом, который принесет тебе удачу.

У себя в комнате Эдин поставил статуэтку на столик у кровати и долго смотрел на неё. Тонкие черты юной и нежной женщины нечем не напоминали яркую красоту Виолики, но именно ее почему-то вспоминал Эдин.

Мама…

Она была доброй, заботливой, веселой. Любила звонко хохотать. Несколько раз, на его памяти, шумно ругалась с дядюшкой Биком, часто с ним спорила – она не была ни тихой, ни покорной. Эдину с ней было хорошо. Воспоминания о раннем детстве, с Виоликой, были теплыми, как хороший сон.

Она умерла, промучившись болями в животе несколько дней. И даже лекарь приходил, его после долгих споров с Биком позвала Мерисет…

Мама много работала, в каждом представлении и всегда, как только выпадала возможность. Когда она успела так задолжать Бику, что отдала свое кольцо? Теперь уже не узнаешь, хозяин насчет таких вещей не откровенничает. А вот кольцо Эдин поищет, конечно.

Всю следующую неделю Эдин не выиграл ни разу, лишь однажды у них получилась «ничья». А как-то утром он проснулся от странной мысли… точнее, догадки. Вспомнил Графа в тот день, когда случился первый выигрыш, и как он играл, как смотрел…

Вдруг Граф специально ему проиграл?

А ведь Эдин тогда почувствовал себя совершенно по-особенному, словно у него крылья выросли. И его сразу осенило, как выстроить для себя следующую партию… вторую выигранную им партию.

А первую?.. Первая была обычной, без «крыльев». Поначалу – без.

Когда они с Графом в этот день сели за шахматный стол, тот сразу спросил – такой уж человек, насквозь видит всё и всех:

– Что тебя тревожит?

И Эдин сказал, как есть.

– Граф, прошу, не сердитесь, но мне подумалось, а не нарочно ли вы мне проиграли тогда?

Сказал, и сразу почувствовал, как щеки налились жаром. Ждал, волнуясь, что старик ответит. А тот не спешил, смерил Эдина долгим взглядом исподлобья.

– Когда тебе пришла в голову эта мудрая мысль?

– Сегодня утром. Так что же, Граф?..

– Мальчик мой, – Граф вздохнул, – ну конечно нет. Я всегда играю честно. Ты выиграл. Причем по-настоящему изумил меня, когда выиграл второй раз. Второй раз я совершенно не собирался тебе уступать. Что ж, приступим? Мои светлые.

В этот раз у них опять получилась «ничья». А выиграл Эдин лишь два дня спустя. Он хотел этого настолько, что ни о чем не мог думать, только об игре. Даже поссорился с Аллиель, которой надоел его отрешенный взгляд и ответы невпопад. А в один прекрасный момент махнул на всё рукой – ну нет так нет! И сразу выиграл. Причем поразился, как это получилось легко, он как будто угадывал наперед все ходы Графа.

– Молодец, – уронил граф, улыбаясь своей еле заметной довольной улыбкой, которая иной раз была больше слышна, чем видна, – чтобы тебя снова не начали мучить сомнения, даю слово чести, слово Кана – я не подыгрывал.

– Спасибо, Граф, – Эдин был счастлив.

Для счастья ведь, на самом деле, так немного нужно.

Дни шли один за другим, как им и положено, а если оглянуться назад, лучше сказать – бежали, нет – летели. В Развалинах отпраздновали Новый Год, с пирогами, подогретым вином и медовым сбитнем, с горой жареного мяса, с большим костром, который горел во дворе весь день, и, конечно, с музыкой и танцами. Музыка была своя – сыновья Меридиты играли на дудках, и получалось у них очень ладно. А уж плясали, конечно, все, даже Граф разок вышел в круг – примета такая, хоть немного, насколько сил хватит, а нужно сплясать в такой праздник.

На Новогодье еще все ходят в гости, но в Развалинах веселились только свои – гостей не ждали, а нежданные не завернули на огонек. Барон Корренжи в знак внимания прислал бочонок вина, телегу дров и кабанью тушу, все пригодилось как нельзя лучше: вино выпили, причем Граф сам поднял чашу за здоровье барона, мясо съели, а дрова пошли в праздничный костер.

И где-то теперь цирк Бика, у какого новогоднего костра рокочет бубен хозяина, танцует Милда, показывает свои немудреные трюки медведь Вудуду? Эдин по ним скучал. Хоть бы ненадолго свидеться…

В Вердене, конечно, развернулась большая ярмарка, Эдин с Якобом и Аллиель ездили туда верхом. Было весело. Они купили несколько поленьев и бросили их в огромный праздничный костер на площади, потом зашли в храм, зажгли светильник на алтаре. В храме по поводу праздника было людно. Эдин поискал глазами старуху-нищенку – не нашел.

И цирк в Верден приехал, как же иначе, стоял на рыночной площади напротив праздничного костра – большой, богатый, незнакомый. Яркий разноцветный шатер из желтых, зеленых и красных полотнищ издалека был виден, так и притягивал взгляд – мимо не пройдешь.