Кровавые Волки в стороне от общего веселья зализывали раны и отчаянно пытались напиться. Никто не был убит, но Антей, по-прежнему не видевший смысла в учиняемой ими резне, старался забыться хоть как-то. Это было почти безрезультатно. Его настроение передалось частично и стае. Сигурд чувствовал себя не лучше, но человеческий организм поддался алкоголю раньше. Из-за пустяка, которого не мог потом вспомнить ни один из них, вспыхнула ссора, и он в сердцах крикнул, чтобы брат выловил ему одну из этих ядовитых тварей. Зачем она была ему нужна – он так и не мог потом сказать, равно как и то, почему у него вырвались именно эти слова.

Обе их стаи тогда умолкли, глядя на братьев и чувствуя напряжение в воздухе. Только несколько часов спустя, когда Хендваль рассказал ему обо всем, Сигурд схватился за голову. Тогда, выкрикивая это требование, он ни о чем не думал.

Антей ничего не сказал. Он молча поднялся с земли, почти не пошатнувшись от усталости и выпитого. Бросив последний взгляд через плечо на брата, он пошел к мелководью. Прочие Волки вышли из воды, чтобы не мешать, и, затаив дыхание, наблюдали за ним. Из одежды на нем были лишь тонкие кожаные штаны, тогда как остальные не рисковали входить в воду без брони, опасаясь острых зубов и шипов на плавниках рыбозмей, которые тоже были ядовиты.

Войдя по колено в воду, Антей какое-то время стоял недвижно. Потом резким движением опустил руки под воду. Когда он разогнулся – его ладони сжимали крупную тварь. Она была скользкой, а сдавливать ее тело было нельзя. Стоило лишь повредить железы, расположенные под ее кожей, и можно было распрощаться с жизнью, съев ее. Он держал рыбу за голову левой рукой и за хвостовой плавник - правой. По пальцам стекала кровь. Он уже чувствовал боль от яда, парализующего нервную систему и мешающего дышать, но ничем не выказал своего состояния.

Волки на берегу молчали. Они прекрасно понимали, что с ним будет. Сигурд же не принял принесенную добычу. Он потребовал, чтобы брат собственноручно приготовил ее. Кто-то уже отправил трэллов за Волчьим Жрецом, но Антей по-прежнему молчал.

Он безропотно выполнил требуемое, тихо рыча от боли, но не позволяя рукам дрожать. Сигурд его все же поблагодарил за угощение. Он слышал эти слова, уже впадая в забытье.

Очнувшись, он обнаружил брата возле себя. Тот долго извинялся, но Антей отмахнулся. В конце концов, он это заслужил.

С тех пор они вели себя несколько осторожнее друг с другом, но ни тот, ни другой так и не отказались от опасных привычек.

Вот и сейчас, когда Волки выгнали трэллов, чтобы никто лишний не мешался им, и взялись сами наполнять чаши вожаков, в честь которых и был устроен небольшой праздник, Антей с опаской посматривал на брата. Ошибись кто-то из Волков, и Сигурд сделает глоток смертельно опасного для него мьода. Он успокоился только тогда, когда брат решил, что на сегодня хватит, и отставил кубок, растянувшись на шкурах и слушая хвастливые истории и хвалебные вопли воинов. Тепло живого огня приятно расслабляло, но он не мог заснуть. Его мысли постоянно возвращались к событиям этого дня, как бы он ни старался их изгнать из мыслей. Так, балансируя на грани сна, он лежал довольно долго, но не имел ни малейшего понятия о течении времени.

Внезапно наступила тишина. Казалось, что даже пламя подобострастно припало к полу. Сигурд окончательно проснулся и насторожился, ощутив нечто, появившееся в этом огромном помещении. Оно чувствовалось как близкая гроза. Сознание, услужливо отсортировав все образы, подсказало, что к ним пожаловал сам примарх.

Он шел совершенно неслышно, но его аура была настолько всеподавляющей, что одно его присутствие заставляло умолкать говоривших и почтительно уступать дорогу, не споря с мощью, не нуждающейся в громких восхвалениях.

Все обернулись к нему в напряженном ожидании, хотя ни один воин не был в курсе той тайны, из-за которой Леман Русс почтил их своим визитом, а он не собирался раскрывать ее. Его голос не был громким, но его услышали все.

- Оставьте нас.

Быстро, но, не суетясь, стаи выбрались из помещения. Антей и Сигурд, словно придавленные тяжелым взглядом, остались на местах. В свете нескольких оставленных костров, он был подобен каменному гиганту, стоящему посреди охваченного пожарами города. Однако, как только последний Волк скрылся в проеме входного люка, с его лица сползла маска завоевателя и безжалостного убийцы.

Маска кровожадного дикаря принадлежала не только великолепному воину, но и мудрому вождю. Он эффективно скрывал редкую проницательность и острый ум, потому был непредсказуем и для врагов, и даже для собственных братьев. Он не лгал им, но они сами видели лишь то, что готовы были увидеть.

Он сел напротив братьев, так, что их от него отделяло лишь невысокое пламя костра, делающее черты его лица более грубыми. Он сделал большой глоток мёда из стоящей рядом с ним, оставленной кем-то чаши. Ему явно не хотелось говорить, но пришел он сюда именно для этого.

- Я принял решение.

Негромкий голос не расползался под невидимыми сводами, но на таком расстоянии ударял по слуху и нервам как колокол набата, настолько он был преисполнен силы.

Две пары глаз, янтарные волчьи - Антея и темные бездонные – Сигурда, внимательно всматривались в него.

Он уже собирался продолжить свой монолог, но от входа раздались тихие шаги. Кровавый Волк рассмеялся, Сигурд удивленно уставился на него. Заметив взгляд брата, он пояснил.

- Это снова Хендваль.

Теперь усмехнулся и Сигурд. Рунный Жрец обладал потрясающей способностью возникать в пространстве тогда, когда его меньше всего ждали. Примарх покосился на прошедшего мимо Волка и фыркнул. Антей в это время постучал по куче шкур рядом с собой, приглашая пришедшего сесть.

Хендваль заметно нервничал. Его взгляд постоянно перебегал от примарха к братьям и обратно. Кроме того, он что-то держал в руках, не показывая, но и не пряча, потому, что боялся выдать это своим движением. Он явно торопился, и Антей счел нужным его подтолкнуть.

- Что у тебя?

Хендваль бросил настороженный взгляд на своего повелителя. Тот кивнул, начиная испытывать раздражение из-за некстати появившегося воина.

Собравшись с духом, Хендваль решился.

- Я узнал, как можно помешать Антею оборачиваться волком.

Сигурд затаил дыхание. Русс скептически хмыкнул.

- А ты не узнал – что именно с ним случилось?

Хендваль на долю секунды задумался.

- И да, и нет. Подобное было известно на древней Терре, задолго до появления Всеотца, так что это нечто, на уровне генетики. Быть может, оно было разбужено Волчьими Жрецами.

- То есть – варп не при чем? Он не малефик? И при этом – точно не вульфен.

Хендваль отчаянно замотал головой, будто боясь, что сам разуверится в своих словах.

- Нет, господин.

Русс откинулся на кипу шкур, глядя на всех троих.

- Хорошо. Что насчет того, как это побороть?

- Побороть это невозможно, господин. Это в его сущности, но можно помешать, как я уже сказал, зверю вырываться на волю.

- И как же?

- Я нашел свидетельства того, как с подобным боролись в глубокой древности на Терре. Не знаю, насколько эффективно. Трудно отделить вымысел от реальных фактов, я даже не знаю, насколько они реальны. Все источники сходятся к тому, что и освободить зверя, и загнать обратно, можно с помощью сильной боли. Чтобы не дать человеку обратиться использовали тугие железные ошейники, поскольку только шея волка толще, чем у человека. Как только человек начинает обращаться – ошейник сильно сдавливает горло и процесс останавливается.

Примарх кивнул на поблескивающий предмет в его руках.

- И ты решил испробовать этот вариант?

Хендваль нерешительно кивнул, уже не пряча от остальных серебристое кольцо. Это была не грубая полоса сырого железа. На поверхности ошейника поблескивали, едва выступая, неизвестные камни. Вырезанные в металле руны казались странными и чуждыми.

- Рунные Жрецы обладают некоторыми специфическими знаниями. С вашего позволения, господин, это запрещенное знание, но я не вижу возможностей сделать это иначе. Это не ксенотехнологии, это, скорее то, что человечество постаралось забыть в своем развитии. Я сделал его этой ночью, пытаясь соблюсти малопонятные мне условия. Не имею представления, сработает ли оно, и если сработает - то как. Это может оказаться смертоносным для него, но если не сделать ничего, то рано или поздно…