Выполнив приказ, Волк кивнул. Через несколько шагов Несущий Слово остановился и вновь кивком указал нужное место, но уже под ногами. Он тут же отошел, шатнувшись от шагнувшего вперед Драгнира. Тот опустился на колени и, подняв решетку над переплетением кабелей и труб, поднял взгляд на вожака. Он глянул на легионера из Слова. Тот попытался что-то сказать, но в горячем воздухе лишь закашлялся. Рассматривая трубы, Сигурд сам опустился на решетку, и, протянув руку, коснулся съемной секции одной из них.

Способность безошибочно угадать правильное место расположение зарядов слегка встревожила его. Либо он мыслил как диверсанты, либо это объяснялось тем, что они пользуются одними и теми же силами – и то, и другое было тревожным знаком.

Драгнир без напоминания сделал пометку.

Двадцать минут. Сигурд посмотрел на Тарон Сара. Тот все еще мужественно держался, кожа покраснела от ожога. Под металлом тяжелых кандалов было отчетливо видно вздувшиеся пузыри. Глаза он держал преимущественно закрытыми. Губы полопались. Дыхание было тяжелым.

Когда оба Волка поднялись на ноги, Несущий Слово неловко прошел вперед, уводя их к другой смертоносной закладке.

Без него они едва ли нашли бы все их. Без него они бы даже не узнали о них, и раз за разом, глядя на него, Сигурд пытался понять – зачем он это делает. Вариантов было лишь два.

Десять минут. На взгляд Сигурда, Тарон Сару уже нужна была помощь апотекариона. Сам Несущий Слово с каждой найденной точкой подрыва словно бы набирался сил. Видимо, организм считал, что в такой экстремальной ситуации нужно работать на износ. Лихорадочно блестящие глаза скользили по окутанным красноватым светом стенам в поисках цели. Обожженная кожа начала отслаиваться, из-за чего он перестал стирать кровь из полопавшихся губ. Как ни странно, Драгнир перестал к нему прикасаться вообще. Последний раз, когда он дотронулся до него, на балахоне на плече проступило пятно крови.

Он нашел еще три заминированных узла. Все три были нанесены на карту. Сами Волки не смогли обезвредить опасность.

Это были боеголовки с термоядерным зарядом, приваренные к невскрываемым агрегатам силовых установок. При попытке срезать устройство с корпуса плазменным резаком, немедленно среагировал бы датчик энергии детонатора, помещенного внутрь самой боеголовки. Единственным способом снять устройство, да и то – не слишком надежным – было срезать его вручную. Из-за повышенного фона излучений невозможно было установить толщину шва, и не ясно было, на какую глубину должен был производиться рез, а высокоточные сервиторы Механикум не могли долго работать в таких условиях. Только легионеры в силовой броне могли без опаски находиться в отсеке, но на кораблях не было инструментов, пригодных для их рук даже в том случае, если они сами могли бы действовать с такой точностью.

Даже взрыв одного устройства в этом месте мог покончить с кораблем. Синхронизированные детонаторы делали вероятность уничтожения судна более чем стопроцентной. Несущие Слово действовали наверняка, с избыточной эффективностью.

Две минуты и сорок восемь секунд. Тарон Сар сполз по стене двигательного отсека, пока Драгнир и Сигурд снимали крышку распределительного щита. Он не издал ни звука. Вожака заставило обернуться легкое чувство тревоги. Ему пришлось задавить чувство жалости к лежащему без движения врагу. Все равно, чем раньше они обнаружат устройство, тем раньше покинут это гиблое место. Искать, впрочем, пришлось не долго. Оно находилось, как обычно, в наиболее неудобном для извлечения месте – в горловине колодца с коммуникациями, и неизвестно было – как диверсантам самим удалось его там разместить.

Внеся последнюю точку с обнаруженной миной, Драгнир хотел просто уйти, оставив умирающего «проклятого предателя», как он выразился. У Сигурда, однако, на счет Несущего Слова были свои планы, и Волку пришлось смириться. Его предложение было бы милосерднее, но это оказалось на втором плане. У вожака были вопросы, и он хотел получить ответы на них.

Он не стал давить на Волчьих Жрецов или человеческих медиков. Лишь делом времени было восстановление организма Астартес. Времени у них будет еще очень много. Механикум оценили работу по извлечению закладок в месяцы. На всех трех основных кораблях картина была одинаково удручающей. Они застряли надолго, и мысли о том, что сейчас происходит с братом, заставляли Сигурда метаться по восстановленному рабочему кабинету. Он старательно избегал лишних контактов со Стаей и экипажем. Он не находил себе места. Догадки одна хуже другой лишили его покоя уже давно, но он ждал.

В первую очередь он ждал, когда легионер придет в себя. Он был без сознания очень долго, хотя это не было работой анабиозной мембраны. Чрезвычайно истощенному организму негде было брать ресурсы, и, чтобы вывести его из такого равновесия, похожего на смерть, Сигурду пришлось самому помочь ему. К счастью, его познания в медицине и физиологии Астартес были весьма обширны. Через три недели состояние Несущего Слова начало обнадеживать и уже не грозило смертью. Еще через три дня он впервые открыл глаза. Его трясло от холода, несмотря на то, что температурный режим в камере отличался от корабельного. Здесь было намного теплее, хотя и не жарко – то, что можно было бы определить как комфортную для смертных температуру, но при любых ожогах, пока рецепторы восстанавливаются, организм воспринимает окружающий мир довольно странно. Еще он чувствовал боль во всем теле, что тоже было вполне объяснимо. Он молчал об этом, но ему необязательно было говорить о чем-то – Сигурд все равно прекрасно это понимал. Несколько теплых шкур и сильное обезболивающее, еще на несколько дней заставившее Несущего Слово забыться в спокойном сне, были маленьким даром милосердия. Все это время Сигурд думал о том, что происходит с Антеем. Как обращаются с ним. Не будучи склонным к самообману, он сам же отвечал себе, что с его братом никто и никогда не был тактичен, и, тем более, хоть немного участлив.

Они причинят ему куда большую боль. Заставят подчиниться. Отдадут Нерожденному.

От злости ему иногда хотелось войти в камеру, где его ждал беспомощный Тарон Сар и прикончить его так болезненно, как сможет только он, но каждый раз он одергивал себя, заставляя не уподобляться врагу. Иногда он заходил в карцер именно с этой мыслью, но останавливался, как только видел этого легионера на расстоянии вытянутой руки. Все еще скованный по рукам и ногам, даже на шее был грубый металлический ошейник, он сидел на полу. Драгнир сам, не доверяя никому, приковал его к кольцу в стене, словно животное, но и на это легионер не жаловался, как не жаловался вообще ни на что.

Он бестрепетно приподнимал голову, когда Сигурд появлялся на пороге камеры с иньектором в руках, хотя в капсуле всегда мог оказаться яд. Точно так же, без малейшего подозрения, он принимал пищу – простую синтетическую кашицу, которую приносил ему сервитор.

Оставалось решить – будет ли Сигурд довольствоваться самостоятельным ответом Тарон Сара или применит к нему ту же методику допроса, что и к Драгниру. Для первого – нужно было доверять врагу, что было слишком сложно. Прибегать ко второму Сигурд не хотел, тревожась за себя самого.

Он тянул практически пять месяцев. Решившись, он, наконец, вошел в камеру.

Тарон Сар спал, лежа на полу и обхватив себя руками. Сжавшись, он забился в угол, как загнанный зверь, но тут же поднялся, едва разблокировался замок на двери. Вообще-то, в помещении было подобие койки – лист голой стали размерами достаточный, чтобы на нем уместился легионер, но длина цепи не позволяла этого сделать.

Несущий Слово сел, внимательно глядя на того, кто волею судеб распоряжался его жизнью. Неожиданное появление вожака Стаи говорило само за себя.

- Лорд Сигурд. Пришло время для допроса?

Все то время, пока он был здесь, они почти не разговаривали, либо говорили ни о чем – о том, как идут работы по очистке кораблей от опасных сюрпризов, о том, сколько прошло времени…