Вновь вжавшись в угол, легионер наблюдал за каждым движением вожака. Когда к нему в очередной раз протянулась рука, еще в прошлый раз причинившая столько боли, он отдернулся, но избежать ее не сумел.

На сей раз было проще. Волк больше не мог сопротивляться, его разум был открытой книгой. Точнее – сломанным ящиком, из которого вытряхнули содержимое. Теперь его можно было спокойно перебирать и изучать. Выбросить или сложить обратно. Можно было даже попытаться восстановить этот самый ящик обратно, но он никогда уже не станет прежним.

Теперь, когда дело было сделано, когда Волк уже не мог соврать при всем желании, Сигурду оставалось только признать, что он, как никто другой, мог быть назван сыном Русса. Сыном палача. Сильнейшее отвращение к самому себе затапливало сознание.

Драгнир был невиновен. Он ответил на все вопросы, заданные и не заданные. Он не был причастен к смерти Рунного Жреца. То, что говорил Антей – подтвердилось, но с тех пор годы прошли бесследно, и Волк действительно стал совершенно иным. Он был предан Стае и ее вожакам всей душой. Он испытывал угрызения совести – Сигурд видел это. Он пытался, хоть и безуспешно, погибнуть на поле боя, лишь бы избавиться от груза вины, но его Вюрд был иным, и он поклялся сам себе, что до последнего вздоха будет верен своим вожакам, не посягнет на их власть даже в мыслях.

Больше того. Его Волки тоже не были виновны в смерти Хендваля. Все пятеро легионеров, приговоренные и казненные без суда, просто не могли быть там, где он умер. Они стояли на своих постах и были все это время на виду.

Это окончательно привело Сигурда в замешательство и вышвырнуло его сознание в реальность одновременно с пришедшим звуком открывшейся двери камеры.

На пороге стоял Антей, рассматривая обоих Волков. Драгнир лежал без движения. Его застывший взгляд был устремлен в потолок, а дыхание было слабым, на грани исчезновения. Сигурд осторожно опустил его веки.

- Он мертв?

Младший вожак обернулся к Волкодаву, раздосадованный его пренебрежительным тоном.

- Нет. Но это не на долго. Едва ли он переживет ночь, но он больше не страдает. Он ничего не осознает.

Антей вошел в камеру, и его нескрываемая злоба заставила Сигурда вздрогнуть.

- Это не важно. Ты узнал хоть что-нибудь?

Горькая улыбка Сигурда заставила его насторожиться, но младший вожак, совершив столько ошибок, зашел еще чуть дальше. Воспользовавшись своим даром, он заставил Антея увидеть то же, что видел сам. Понять то, что понял он сам.

Ментальный удар отбросил Кровавого Волка к стене камеры. Он стоял там какое-то время, ошарашено моргая и задыхаясь от слишком большого давления на разум. Когда он, наконец, сумел осознать весь объем информации, то едва удержался на ногах.

- Что это?

Сигурд подошел ближе.

- Это то, чего ты не желал видеть. Это то, в чем я оказался прав. Ты предал его.

Он указал на неподвижно лежащего Драгнира.

- Ты заставил меня предать его. Ты казнил невиновных. Мы с тобой совершили предательство против братьев, Антей. Как ты думаешь, какое наказание за это будет достаточным? Все что мы совершили, пытаясь найти истину, лишь доказало, что мы не там ее искали. Мы никогда не начинали с себя, а ответ всегда был рядом.

Сигурд не стал мешать брату, когда тот, держась за стену, неуверенно пошел к двери, едва ли осознавая реальность. Как только Антей вышел, младший вожак вернулся к своей жертве. Встав на колени, он коснулся кончиками пальцев выбритых висков, покрытых кровавой испариной.

- Что ж. Если ты можешь, прости меня, Драгнир. Прости за то, что я уже сделал и сейчас сделаю. Быть может, было бы лучше дать умереть вам обоим, но мне всегда не хватало решимости. Я должен попытаться спасти вас обоих. Если ты слышишь, помоги мне.

Закрыв глаза и выдохнув, полностью расслабившись, Сигурд сознательно позволил силам Великого Океана Душ хлынуть через стены собственного разума.

Его дар безграничен, а значит он по-настоящему всесилен.

========== Глава 68 ==========

Назойливый треск и гудение в голове, сверхчувствительность глаз к свету, сверхчувствительность слуха к малейшим звукам, сверхчувствительность обоняния к запахам… Все это было самым малым, чем ему пришлось заплатить за предательство. Пройдет больше суток, прежде чем органы чувств, подвергнувшиеся воздействию изобилия Варпа, придут в норму. Пока что медицинская лаборатория была истинным спасением.

Убавив свет до минимума, Сигурд сидел перед лабораторным столом, на котором лежал один из цепных мечей. Все сервиторы и вся аппаратура была отключена, чтобы не отвлекать вожака. Через три бокса отсюда, за толстыми перегородками из кристалфлекса, в полубессознательном состоянии лежал Драгнир.

Он не умер, но о том, повезло ли ему, судить было рано. Сигурд действовал по наитию, и удалось ли ему восстановить разрушенное – покажет только время, как и все последствия его поступка.

Он не был мастером. Его не учили толком пользоваться этими силами. Его инструментарий был слишком груб. Для пыток он подходил, но не более. Сохранить Волку жизнь было легко – гений, создавший принцип существования легионеров, подарил им выносливость и жизнеспособность, превышающие человеческие. Манипулирование силами Варпа помогло Сигурду восстановить жизненный потенциал Драгнира. Сложнее было с разумом, как всегда сложнее собрать осколки. Хотелось верить, что он преуспел и здесь. По крайней мере – когда Волк приходил в себя, он узнавал тех, кто его окружал. Узнал Сигурда, спросил, где Антей и Хендваль. Разумеется, на это вопрос младший вожак ему не ответил. Волки осторожно перенесли раненого в медотсек, где за него взялись Волчьи Жрецы, пытаясь привести его в порядок.

Стерильный воздух бокса был неподвижен. Шлюз был герметичным, а вентиляция не работала. Из-за этого находиться здесь можно было лишь два-три часа. Сигурд надеялся, что этого времени ему хватит, чтобы прийти в себя хоть немного.

Он едва ли мог объяснить, что ему может дать лицезрение оружия, убившего Жреца.

Если бы его способности целенаправленно подвергались тренировкам, он мог бы по ментальному следу определить тех, в чьих руках было это оружие, но при всей мощи, доступной ему, он не мог этого сделать. Абсолютная беспомощность. Дар, который невозможно использовать. Хотелось выть от отчаяния и ненависти к себе, но это все равно не поможет.

Зрение тоже не давало ничего. Оружие ничем не отличалось от стандартного вооружения легионеров. Это не был фенриссийский ледяной меч, настроенный на владельца. Только сталь и адамантий, прошедшие через кузницу, руки владельцев и сервиторов, которые за ними ухаживали – чинили, чистили и…

Едкий запах масла, которым был увлажнен цепной механизм, забивал обоняние, обостренное варпом, но Сигурд уже привык к этому запаху.

Запах. Волки разбирали свое оружие, ориентируясь в основном на чутье.

Не поднимая меч со стола и закрыв глаза, Сигурд наклонился, принюхиваясь. От запаха смазки саднило горло и хотелось чихнуть, но он заставил себя вдохнуть глубже, позволяя рецепторам в носоглотке оценить больший объем воздуха.

Волки не могли выбрать оружие, потому что от него исходил слабый для неполноценного Астартес, но ощущаемый ими запах сладкого дыма и чего-то еще, настолько чужеродный, что, почувствовав его, хотелось отойти подальше. Почему-то Антей этого не почуял.

Хищники медлили, потому что эта неизвестность их отпугивала. Они пытались об этом сказать, но Антей, слишком быстро озверевший из-за потерь, не выслушал их. Их подставили самым простым и подлым образом, и их собственный вожак замарал кровью невинных свои руки.

Чтобы понять все это, пришлось пожертвовать многим. Без жертвы Драгнира тоже нельзя было обойтись. Именно влияние Варпа сделало обоняние Сигурда болезненно чувствительным настолько, что едва заметный запах – всего несколько молекул – все же можно было почувствовать. Осталось лишь осознать, что это было, но догадка, простая по своей сути, была на поверхности. Кроме Волков здесь был только один легион. Несущие Слово. Одежда их слуг источала сладкий дым благовоний, подобные которым используются обычно в курильницах.