Брок смеялся и хлопая по плечам Джоша и Мэй, отправлял их гулять, чтобы взрослый мужик перестал уже жаться и сделал предложение, а сам окликал Джека и они ехали с Пирсом на базу, где ломали кости допрашиваемым под чутким руководством своего хозяина, не считаясь с тем, кто перед ними: щуплый старик, крепкий мужчина, или вовсе женщина. Они живьем потрошили близких тех несчастных, кто отказывался говорить, глядя в глаза кричащим от горя людям, не делая скидки на возраст, хотя оба были в курсе и пользовались аксиомой: на детях ломаются быстрее всего.
Чем быстрее проходил допрос или просто наказание, тем раньше они оказывались дома, тем больше у них было времени друг для друга. Они торопились жить, зная, что будущее вполне может не наступить, или наступит так, что костей не соберешь. Они с лёгкостью меняли свою боль на чужую, чтобы под их руками однажды не оказались те, кто радостно вскрикивал и вскидывал руки, когда они входили в зал.
Это не было их высшей мерой. Ерунда. Это было самой простой ценой, которую они могли заплатить, чтобы наутро улыбаться весело скачущей по матам Мэй, за которой пытаются угнаться остальные, чтобы улыбаться бегом влетающему в зал и захлопывающему дверь Роджерсу, спасающемуся от чьего-то внимания, чтобы улыбаться Пирсу, спрятав зудящие от горечи клыки, чтобы отыгрывая на очередной миссии идеального мужчину заводить нужные знакомства, не пугая собеседника или собеседницу вымороженным взглядом серийного убийцы.
Бедняга Роджерс влип в этот отряд быстрее, чем Рамлоу сам успел постараться. Что потянуло этого, почти святого, человека к стае, вскормленной ядом ГИДРы? Да, Брок признавал – ему откровенно жалко было этого замороженного на десятилетия солдата. Когда он только получал приказ от Пирса, он догадывался, что проблемы будут, но ждал несколько иных. Роджерса не пугал современный мир, он готов был его принять и научиться всему, но вместо бравого вояки, эдакого картинного патриота, перед Броком в коридоре однажды застыл испуганный парень. Брок видел таких на базах ГИДРы. Их убивали первыми, потому что там нельзя было теряться, нужно было первым вгрызаться в глотку. Такие, как Роджерс, этого не умели, и бойцы из них были никакие.
У Брока крыша откровенно ехала от двоякости образа Капитана.
Так совмещать наивность и мягкость с непрошибаемой упёртостью и откровенной сучностью характера, причем совмещать успешно, дано не каждому.
Именно поэтому, отшвырнув за шкирку очередного вьющегося вокруг Роджерса человечка, из-за которого Кэп не мог и шагу шагнуть, Брок несильно хлопнул его по плечу. И пригласил тренироваться с его отрядом, который знает, что такое дисциплина.
Стив знал Брока, их познакомил Фьюри, но тогда он не придал значения факту знакомства – лица перед ним мелькали хороводом, а чертова память собирала всё, как клептоман: и что надо, и что не надо.
В первый раз Роджерс зашел в зал как на вражескую территорию. Приоткрыл дверь, заглянул и осторожно вдвинулся вовнутрь. Отряд чужака заметил, но по жесту Рамлоу вернулись к своим делам: радостно улюлюкая, наблюдали, как Таузиг и Роллинз со вкусом валяют друг друга на матах. Роджерс остановился в нескольких шагах глядя на них – за спиной Брока. И хоть тот и не ждал от него нападения, не смог справиться с инстинктом, обернулся.
Зависть. Вот что было в выцветших голубых глазах, горькой складке у губ. Простая и совсем не чёрная зависть обычного человека тем, у кого есть семья. Пусть такая, странноватая, но не почувствовать это мог только эмоционально неполноценный человек, а Роджерс очень даже чувствовал.
Перехватив настороженный взгляд поднявшегося на ноги Джека, подававшего руку Джошу, Брок облизнулся и попытался.
— Кэп!
Тот уже уходил в угол с боксерскими грушами. Опущенные плечи дрогнули, и Роджерс нехотя обернулся.
— Спарринг?
Глаза сказали «Да», но дрогнувшие губы нехотя выдавили тихое «Нет».
— В другой раз.
Брок не стал давить. Он знал, что с испуганным зверем нельзя действовать слишком резко. Нужно заманивать, долго и упорно влезая под кожу, в мысли, вливаясь в кровь. Вызывая привыкание.
В тот день Брок наконец смог выбить себе три новые груши взамен старых, испорченных аж самим Капитаном. За что и поблагодарил его, смущённого ещё сильнее. Но своего он начал добиваться. В следующий раз Роджерс вошел в зал лишь немногим позже самого Брока и Джека, который колдовал у кофемашины, умеющей лишь немногим меньше автомата на входе.
Двойной чёрный без сахара – Броку, американо – себе, и с сахаром и сливками – этот стакан Джек, почти не глядя, протянул Капитану. Тот порывался отказаться, но под взглядом Брока стушевался и принял подношение.
От слова «Спасибо», сказанного таким тоном, по идее, у любого нормального человека должно было встать, но Брок в это время уже залип на Джеке. Без каких-то намерений, просто любовался им каждую свободную минуту, позволяя себе эту роскошь, пока возможно.
Поставив свой опустевший стакан на стол, Брок искоса глянул на Кэпа.
— Спарринг?
Так закусывать губу тоже было противозаконно даже чисто эстетически. К счастью, Брок не был ценителем.
— В другой раз. И я запомню предложение.
Когда Капитан ушел, Джек ободряюще похлопал Брока по плечу. Он уже их, просто ещё не осознал. Главное было не влипнуть самим, не принять нечаянно в стаю.
«Другой раз» наступил примерно через месяц, даже чуть больше. Вошедший в зал, Стив бросил у двери сумку и сел на нее, низко опустив голову. Он не был готов заниматься – это увидел бы и слепой. А зверь почуял кровь. Не физическую, нет. Кровью истекала душа, и Брок, обменявшись взглядом с Джеком, подошел к Капитану.
Как нельзя требовать многого от перепуганного животного, так нельзя и жалеть бойцов. Для этого бойца тоже прошло время жалости. Брок достал из кармана легкие перчатки.
— Вставай, солдат.
Роджерс поднял на него удивленный взгляд, и Брок понял: с ним никто так не разговаривал в этом времени, а скорее всего – с момента явления его как суперсолдата. Но Брок не хамил, он отдавал приказ. Спокойно, твёрдо. Роджерс доверял ему – иначе не пришел бы в этот зал страдать, уединился бы где-то, да хоть в выделенном ему кабинете. Нет, он пришел туда, где чувствовал себя под защитой. Не оправдать доверия Брок не мог. Сердце болезненно кольнуло, намекая на то, что не стоит это воспринимать вот так, что обратно пути не будет, но…
Пирс отдал приказ. Завоевывая доверие и зависимость Капитана, сам Брок не мог не ответить чем-то. Джек бросил на колени Роджерса еще пару перчаток, делая выбор за него. Здраво оценивая, что сил Брока будет недостаточно, он сам тоже натянул перчатки. Дождавшись, пока Роджерс натянет свои, он вновь приказал:
— Вставай.
Загоревшиеся яркой синевой глаза стоили того, чтобы без сил рухнуть на маты. Для Брока это был уже второй заход. Джек и Таузиг ещё отдыхали после первого и вставать отказались наотрез. Таким затраханным Брок себя не чувствовал даже на той базе, где из него сделали почти идеального солдата. Даже глаза открытыми было лень держать, но он должен был следить, как следующий его боец поднимается в ринг. Если остальные продержатся достаточно долго, то он бы наверное смог встать и в третий раз. Он зашарил рукой по мату, и Мэй подкатила к нему бутылку с водой. Напившись, Брок счастливо выдохнул. Определенно, ему понравилось так заниматься, выкладываясь по-настоящему, на полную.
К разочарованию Брока, который нашел в себе силы встать, и к вящей радости отряда, расползшегося по матам как раздавленные лягушки, Роджерса снова куда-то вызвали, но уходил он явно будучи более живым, чем когда пришел. Значит, ноющие части тел того стоили. Брок выгнал всех в бассейн, давая отдых до конца дня, сам рухнув рядом с Джеком, который не упустил шанса притянуть его к себе и начать вылизывать соленые от пота ключицы и шею. Отбиться от чертова фетишиста не удавалось и Брок предпринял иной ход – увлёк в нормальный поцелуй, думая о другом.
