— Мы сделали то, что были должны. И ради них – тоже.
Они стояли так долго. Джек умел это – пережав сосуды, он не тронул гортань, и Брок не задыхался. Отпустив его только когда тот начал падать, Джек его встряхнул, приводя в чувство.
— Идём…Командир.
***
Диего, Марко, Джозеф, Эрик. Имя Майлза они узнали совершенно случайно, когда Джек и Брок принимали дела своих предшественников.
Эти имена звучали каждый год в одну и ту же ночь. ГИДРа их не беспокоила, хотя телохранители Пирса не имели права напиваться, словно признавая их право на память, а, скорее всего, просто поощряла не забывать последствий ошибок.
На второй год, в этот же вечер, Мэй принесла ещё два стакана. Точно таких же, как первые.
«Они спасли нас».
Так сказал Джош о мексиканцах.
«Они спасли нас».
Так сказал Брок о командире Альфы и его заместителе. То, что случилось под облачным ночным небом, Мэй и Джош узнали уже гораздо позже, они не были этому свидетелями. Единственный свидетель, посмеявшись, до сих пор провожал взглядом их изредка доставаемое оружие, будто сверяя со своей памятью, смакуя каждый момент их позора.
Спустившиеся на нижний круг ада – предавшие доверие. Больше не помышляющие о том, чтобы вырваться. Им было некуда бежать, да они и не хотели, с кровью вырвав свои души. Живые, и в то же время мёртвые внутри.
ГИДРа даже оставила им друг друга, как единственное поощрение и всё еще поводок – длинный, с мягким ошейником. Они были друг у друга и щитом, и ахиллесовой пятой. И Брок, поднимая свой стакан каждый раз думал о том, а стоило ли Джеку тогда заменять их кружки на стаканы.
Спасибо за малые милости, как говорится.
Хайль, Гидра!
========== часть 14 ==========
Брать на себя работу, которую многие годы выполняли другие люди – другие во всём – всегда тяжело. Делать это же под смертоносным взглядом многорукого и многоголового чудовища, ждущего лишь твоей ошибки – кажется нереальным. Но, если иметь неосторожность сказать об этом или хоть заикнуться о том, что тебе нужно время, помощь…это будет последней твоей ошибкой в жизни.
Пирс дал им символические три дня. Придти в себя. Разобраться с личным отрядом Председателя. Ознакомиться с обязанностями и списком дел. Влиться в жизнь – сначала одной конкретной базы, затем – по всей Америке, затем – по всему миру.
Это была излюбленная позиция Пирса. Как Америка – глава мира, так и американский филиал ГИДРы – сердце и мозг самой организации, он сам – её сердце и мозг, и они двое, Альфа, должны соответствовать.
Он не спрашивал, справятся ли они. Он уже это знал. Видел это, когда отдавал приказ на устранение своих прежних подручных. У них больше не было права на слабость. Поддержание мирового порядка и порядка в собственных рядах требует неимоверных сил, неимоверной жестокости, потому что даже к жестокости можно привыкнуть, перестать замечать, что недопустимо. Поэтому с бойцовских псов никогда не снимают строгий ошейник. Поэтому он демонстрировал свою власть независимо от того, что было не так, порой одёргивая ради того, чтобы напомнить им их место.
Обычно на людях он просто покручивал в руках свой смартфон, не глядя на то, как меняется в лице Рамлоу, стоит только достать устройство, как задерживает дыхание Джек. Иногда лишь коротко прочерчивал по экрану пальцем и Джек вздрагивал, когда дёргался и хватал ртом воздух Брок. Маленькие напоминания не давали расслабиться.
Иногда напоминания были серьёзнее. В первую очередь – для Брока, хотя даже Пирс должен был понять – тот уже приручён и умеет прятать клыки, принимая подачки от хозяина. Во вторую очередь для Джека, молча помнящему слишком о многом.
Для этого Пирс в основном вызывал их к себе, обоих, и, пока он делал свои замечания, а Брока выгибало в кресле или на полу, Джек сам отчаянно цеплялся за подлокотники, чтобы не сделать всё еще хуже. Он чувствовал лишь отголоски боли, мешающие дышать и воспринимать мир, но почему-то чётко осознавал всё, что говорил их хозяин. Его слова отпечатывались в подстегнутом ощущениями мозгу как тиснение на раскалённом металле.
К счастью, такое было нечасто. Учились они довольно быстро. Целенаправленно Пирс Брока не калечил, но Джек знал – как это может быть. Он не хотел больше слышать его криков.
Сложнее было научиться не спорить с откровенной глупостью, и, когда Джек при очередном неудобном приказе раздувал ноздри, рядом болезненно кривился Брок, в сведённой судорогой боли руке его частенько ломались ручки и карандаши, гнулись стилусы электронных планшетов, когда он размечал план под руководством самого Пирса или его приближенных. Проворные помощники тут же приносили всё новое, Джек, если была возможность, сжимал ладонью бедро любовника, поддерживая его, и Брок затыкал своё самолюбие и здравый смысл.
Он довольно быстро понял, что гораздо проще принять задание от Пирса и планировать самому. Вот только в иерархии ГИДРы, той её части, которая принимала решения, телохранители стояли в самом низу, как обслуживающий персонал. Это усложняло жизнь, путая двойными стандартами. Всё, хоть как-то касавшееся своего отряда и безопасности Руководства, должен был решать сам Брок, но если речь заходила о заданиях повышенной важности, поручаемых Альфе, он должен был заткнуться и покорно их принять.
«Это ваша работа, мистер Рамлоу» сказал Пирс, когда Брок уже не в первый раз высказал свое отрицательное мнение, вместо того чтобы произнести «Хайль, Гидра!»
«Это ваша работа – принять приказ и продумать частности» сказал Пирс, вызвав их после одного такого совещания, демонстративно выложив на стол смартфон и делая одному ему известные жесты над его экраном. Тогда было хуже всего из жизни «после» той базы. Джеку казалось, что у него медленно выдирают кости, но он знал, что Броку хуже, и потому старался не раскрывать рта, воя через нос. Брок кричал, извиваясь на полу, даже не пытаясь держаться – своей стойкостью он ни на кого в той комнате не мог произвести впечатления.
Это длилось бесконечные десять минут, пока Пирс, не глядя на них, что-то делал в рабочем компьютере. Когда крик затих, Джек не сразу это осознал. Только оклик Пирса и указанное карандашом направление заставили его очнуться. Брок, как слепой, ползал по серому ковролину, вымотанный до такой степени, что не мог подняться.
Все остальные случаи были сущей ерундой в сравнении. Пирс играл с ними, стараясь не перегибать – всё же они должны были стоять за его спиной, вести его личный отряд, и без того сильно поредевший. Пирс ценил Рамлоу как командира.
Мало осталось тех, кто помнил Уилсона. В первую очередь потому, что Брок начал с чистки.
Он дал те три дня Альфе, чтобы смириться со сменой командира. В обычной ситуации недовольные бы написали заявления и сменили место службы. В ГИДРе всё было проще. Из неё уходили посмертно.
От прежней Альфы оставалось тринадцать человек, не считая временно включенных туда остатков отряда Брока. Зайдя в ту часть казарменного отсека, которую занимал отряд, Брок, не повышая голоса, приказал:
— На колени.
Приказ был простым и не подразумевал долгих размышлений, и одновременно сложным. Не все были осознанно готовы подчиниться. Шесть человек упали с аккуратными дырочками во лбах. По три на каждый ствол – Джек молчаливой тенью стоял рядом с командиром. Остальные поднялись с пола по команде «Встать!» и той же ночью вместе с командиром и его замом покинули базу.
Больше никто не возражал, а верность новому командиру оказалась даже прибыльнее, чем предыдущему, хотя Брок оказался в чём-то даже требовательнее, откровенно злее.
Он возненавидел свою должность.
Это случилось не тогда, когда его лишили права быть человеком, не тогда, когда заставили спать на голом полу. Не тогда, когда раз за разом заставляли умирать, чтобы посмотреть, сколько он способен продержаться, и ему самому показать, какая власть сосредоточена в руках его владельца. Не тогда, когда насиловали, пророча смерть пары.
