— Действующих – сто тридцать. Ещё десять достраиваются уже сейчас, десять начаты в этом году. Наши базы живут по принципу улья и расширяются и углубляются постоянно.
Он говорил с восторгом, как говорят родители о своих детях, и Джек постарался выглядеть соответствующе.
— Здесь, под землёй, нет понятия дня и ночи. Есть лишь понятие смены. Для разных специалистов длительность смены разная. Большая часть персонала живёт здесь же, здесь же заводит семью, здесь учатся их дети. Это элита, как вы понимаете. Ученые, инженеры, медики – это те люди, которые строят наше будущее. Старшие офицеры, те, которые не исполняют роль двойных агентов, тоже постоянно находятся здесь, и лишь при служебной необходимости покидают базу. Простые солдаты, про которых я рассказывал, получают подготовку частично здесь, частично на полигонах. Их обычно используют в локальных конфликтах. Большую часть из них – только один раз. Гораздо меньшая часть становится хендлерами, такими, как вы, и получает местное подобие офицерского звания. Они готовят следующее поколение солдат и выбирают из них лучших, тех, кто впоследствии сам станет хендлером. Так мы создаём небольшие армии верных только нам людей. Так делал ещё Рейх, считавший, что наследственность передает не только внешние черты, но и склонности. У верных нашим идеям родителей рождаются дети, которые под руководством наших специалистов становятся идеологическими лидерами. Сироты, которых ни одна страна толком не учитывает, тоже неплохой ресурс, хотя крайне нестабильный, но ГИДРа терпелива. Ну а уж с улиц, сами понимаете, хорошего набрать практически нереально. Отбраковка огромна, но, даже с учётом неё, организация продолжает расти.
Вас тоже подобрали
— Почему мы?
Пирс пожал плечами, и этот жест почему-то показался Джеку слишком легкомысленным.
— Подошла ваша очередь. Как я уже говорил, нам хватает ресурсов, чтобы следить за теми, кто нам интересен. Наёмники – лишь одна из статей расхода. Да, не удивляйтесь. Я ведь уже говорил – многие даже не знают, кто оплачивает их работу. В некоторых группах есть внедрённые бойцы из числа подготовленных на наших базах. Мы везде, мистер Роллинз. Теперь ваш черёд стать одним из нас или одним из тех, кто оказался недостаточно полезен ГИДРе.
Наверное, Пирс чего-то ждал после своей прочувствованной речи. Восхищения, например. Вдохновенного отклика.
Всё, что мог Джек – не хватать ртом воздух. Он, повидавший в жизни немало дерьма, вполне мог многое додумать, не используя фантазию, на одной лишь жестокой логике. Беспомощно обернувшись на Брока, он ощутил лишь отупляющий страх от того, как глубоко они проваливаются день ото дня в скопление мерзких щупалец ожившей легенды, которая, оказывается. никогда и не умирала.
— Ваш отряд, вы, Джек, и ваш любовник. Посмотрите на него.
Джек отмер, но не повернулся. Пирс брезгливо изогнул губы.
— Посмотрите. Это приказ, мистер Роллинз.
Пришлось подчинить, но Джек почти слышал треск собственных костей, пытающихся сопротивляться. Брок, вскинув голову, смотрел на него в ответ. Смотрел спокойно, без страха и осуждения, без лишнего понимания.
— На что вы готовы пойти ради него?
И, щелчком, осознание: выход есть. Для них обоих. Для их отряда. Один шаг, может два. Они свободны.
И мертвы. Мертво это немолодое чудовище с лицом добренького дядюшки. Мёртв всегда такой живучий Брок. Мертва красавица Мэй. Мёртв Джош. Мёртв Марко. Мёртв Диего. Мёртв сам Джек. Мёртв, мёртв, мёртв… Как же это просто, на самом деле.
— Я умру за него. За них всех, если придётся.
Брок не раздул ноздри, как сделал бы он в той, прежней жизни после такого громкого заявления-вызова. Даже эхо не разнеслось вокруг – настолько тих был его голос, перекрывающий обычно шум боя. И Джек бы, наверное, упал на колени, вот только тело, парализованное отчаянием, уже было такое же каменное, как если бы он умер-таки некоторое время назад. Зато Пирс выглядел так, словно заполучил уже своё страстно желаемое мировое господство безупречного порядка.
—Я рассчитываю, что всё же не придётся. Мне не нужны ваши смерти, иначе вас бы не было здесь, а я не рассказал бы вам так много. Но вам всем придётся доказать свою полезность. От того, насколько хорошо вы выполняете приказы, вы все, будет зависеть судьба каждого из вас. У вас двоих – два месяца с сегодняшнего дня. С сегодняшнего дня перед вами откроются двери этой базы. С сегодняшнего дня вы должны сделать всё, чтобы по истечении двух месяцев у ГИДРы не осталось ни сомнений в вас, ни вас сами, прежних. Всё, чем вы были, должно остаться за дверями этой базы, в прошлом, которое вы должны забыть. Можно, конечно, было бы заставить вас забыть с помощью определённых воздействия, но мне нужны бойцы, умеющие быть солдатами, которых не надо учить хотя бы этому. Ну, а чтобы влиться в жизнь этой базы, вы сейчас посетите один из медицинских этажей.
Пирс кивнул в направлении лифта, и всё повторилось, только Брок больше не пытался коснуться плеча любовника и руки Джека сводило судорогой от желания свернуть маячащую впереди частично седую голову. Руки не поднимались, будто их тоже контролировали чёртовы нанороботы. Джек знал правду. Он банально поймал истерику, как солдат, оказавшийся впервые под обстрелом, потому что следующим на пол лифта должен был упасть его, всё ещё его, Брок.
Хайль, Гидра! И прости меня, Брок
***
Медицинский этаж – один из нескольких – снова поразил воображение не привыкшего к такой роскоши Джека. Он думал, что после госпиталя уже не сможет удивляться, но ошибся.
В странах, где они в основном промышляли, само наличие врача как правило было уже чудом, а если у этого врача были медикаменты и инструменты – это был предел самых смелых мечтаний. В основном они довольствовались тем, что сами клали в свои аптечки, купленное на заработанные деньги. За медика же в отряде была Мэй – её тонкие и не по-женски сильные руки подходили идеально, когда надо было обработать и зашит рану. При необходимости она могла и вырубить точным ударом, чтобы не тратиться на обезболивающие, но серьёзные раны миновали отряд до тех самых мексиканских событий. Они жили, словно заговорённые, и поплатились за своё везение.
Здесь же… Коридоры ветвились и расходились между множеством сплошных стен, утыканных дверями, и прозрачных кубов индивидуальных боксов. И это был лишь один этаж. Большинство боксов были пусты и темны, но некоторые освещались. Материал стен некоторых из освещённых был молочного оттенка – видимо кто-то не хотел быть выставленным на обозрение. О наполненности пространства за простыми дверями судить было сложно. Джек старался не слишком вертеть головой, но всё же видел и сложную технику, какую не встретишь в обычной больнице, и персонал, исчезавший с их пути как по волшебству.
Их встретили в просторном помещении, которое Джек для простоты окрестил про себя медпунктом. Несколько человек в белом и трое солдат явно ждали их.
Один из врачей, глянув на Пирса, подошел к Джеку и протянул руку, явно ожидая что в неё что-то будет вложено.
— Отдайте ему чипы, мистер Роллинз.
Ощущая себя марионеткой, Джек вытащил из кармана стеклянные цилиндры и осторожно положил на ладонь врача.
Тут же вокруг пришли в движение остальные люди в белом. Солдаты стояли по углам помещения, будто манекены. Джеку приказали занять мягкое кресло. Мягкие же фиксаторы чуть пригнули его вперед, удобно открывая шею. Какое-то время её касались то чьи-то ловкие пальцы, то какие-то инструменты. Влажное и прохладное на шершавой ткани он принял за дезинфектор. В какой-то момент кожу ущипнул укол тонкой иглы и постепенно лёгкое онемение расползлось до плеч. Дальше все манипуляции с собой он отмечал только по металлическому бряканью инструментов и легкому запаху палёной кости.
Один из врачей принес какой-то округлый прибор и зашёл с ним за спину. Оттуда послышалось мелодичное пиликанье. Через несколько секунд фиксаторы пропали и двое врачей легкими прикосновениями к плечам заставили его выпрямиться.
