– Я все сказал, Ингварр. Его доставят в ближайшее селение за рекой, и он выживет.
В этот момент из лесного массива донесся зловещий вой волколака.
– Оставим разговоры, нам нужно готовиться, – поспешно промолвил Акамир и ушел, но Ингварр добавил:
– Позволить ему дожить до рассвета не значит спасти.
Тут-то Акамир развернулся и ударил Ингварра в лицо, после чего извинился и затерялся в толпе. Крепким же был кулак Акамира, будто стальной, но Ингварр по-прежнему стоял на ногах, чем не мог не вызвать восхищения у близстоящих воинов. Только шагнул Ингварр, как вдруг подкосились ноги его, но София вовремя подхватила брата и горячо обняла его.
– Да как же ты так решился поперек Акамирова слова ступить? – пробормотала София, вытирая кровь, хлынувшую из мужского носа.
– Его упертость губит нас. Я отчетливо это вижу, София.
– Я верю ему, и ты должен, – успокаивала София. – Он готов отдать жизнь за всех нас! Он желает всем нам света, отправляясь в пучину тьмы.
– Ратибор замедлит ваш ход, и волколаки настигнут вас. Я не позволю этому произойти!
– Вы справитесь, дорогие мои! Справитесь с ними. Одолеете их.
– Четверо воинов с трудом одолели одного волколака и умудрились понести потери, – дрожащим от негодования голосом произнес Ингварр. – И то, нам явно сопутствовала удача.
– Не говори так, – София закрыла руками лицо и припала к ногам брата. – Пожалуйста, я прошу тебя, не произноси при мне такие вещи. Ободри меня, всели надежду в вашу победу, но не смей говорить о смерти. Я не хочу терять ни тебя, ни Добромира.
– Я говорю, как оно есть, – монотонно изрек Ингварр. – Я говорю истину. И всем вам жить с этой истиной. Всем вам корить Акамира за его волю, и себя – за бездействие.
– Ты стал другим, Ингварр, – печально молвила София.
– Это вы стали слепы и глухи к своим мыслям, – огрызнулся Ингварр.
– Решения Акамира не раз спасали наше селение и его жителей, – повысила тон София. – И я доверяю ему, как доверяю Добромиру или же сыну своему, Янушу. Идея спасти Ратибора – благородна, и я хочу быть частью этого благородства, даже если это сулит мне смерть. Акамир научил всех нас быть сострадательными в отношении своих и безжалостными к тем, кто хочет забрать нашу землю. Жаль, что ты запамятовал об этом, Ингварр.
София вновь бросилась к Добромиру, обожгла его иссохшие губы горячим поцелуем. Вернувшись в избу, она собрала все пожитки и двинулась с остальными жителями на восток, к Зеркальной реке. Гам уходящей толпы, сопровождаемый хрустом снега, постепенно затихал. Акамир и Добромир стояли на палисаде, вглядываясь в затухающую с закатом лесную чащу. – Ингварр очень беспокоит меня, – сказал Акамир. – Ему бы женщину, которая заполнила бы пустоту его сердца. Или ребенка. Ему нужна семья, Добромир.– Он вряд ли подпустит к себе кого-либо, – сказал Добромир как можно тише, боясь, что Ингварр может услышать. – Он уже потерял семью и вторая ему не нужна. Он просто не сможет принять кого-то ещё, как принял своих родителей.– А сестра? – возмутился Акамир. – Сестра разве не семья? А его племянник, которого он так полюбил? Что он мнит о себе, Добромир?!– Такой вот он человек, – тихонько произнес Добромир, жестами упрашивая Акамира умерить свой голос. – И я не осуждаю его. Он вправе разрешить свои проблемы без чьей-либо помощи, если сам того хочет.– Мы обязаны помочь ему.– Тогда мы сделаем только хуже, – произнес Добромир, потом вдруг зажмурился, выдохнул и продолжил. – Ладно, я поговорю с ним после сражения. Если мы, конечно, выиграем его.– Конечно выиграем! – громко заявил Акамир, и все мужи селения вскинули свои щиты и мечи, издав воинственный клич. – Мы не позволим волколакам разрушить Вержавск! Не позволим грязному зверью дотронуться до наших семей! Мы одолеем его.– А если не одолеем? – спросил Ингварр. – Что тогда? Думаешь люди смогут добраться до реки прежде чем волколаки их перехватят? Навряд ли. Путь займет около трех дней.– Отец как-то говорил мне о питании волколаков, – отвечал Акамир. – Их нужда в пище очень мала, но, завидев жертву, они без раздумий набросятся на неё, не оставив и косточки. Этому нет объяснения, даже у мудрецов. Однако количество пищи влияет на их силы и бодрость. Чем больше пищи, тем скорее волколак ощутит слабость и уснет прямо посреди трапезы. Поэтому даже если мы все падем, наше мясо задержит зверя как минимум до утра. – Это ведь знание! – возникло в толпе. – Знание мудрецов! Они ведь запретные. Ты ведь говорил нам держаться от знаний подальше, если мы не хотим беды, Акамир! Как же так?!– Если бы не это знание, вы бы погрязли в сомнениях о верности моего решения, что не позволило бы вам сражаться в полную силу, – грозно ответил Акамир. – Будьте уверены, мы задержим волколаков! Так или иначе! И поверьте, наша смерть задержит их подольше, чем жизнь.И мужи призадумались. Акамир ощутил, как его слова поколебали их боевой дух. Акамир злобно зыркнул в сторону Ингварра, который как-то странно рассматривал его. Ингварр молча отвернулся и намеренно вглядывался вдаль, лишь бы вновь не встречаться глазами с Акамиром. – Это правильное решение, – сказал Добромир. – Ты пояснил свое решение вывести людей отсюда, а не последовать с ними. Это правильно.– И теперь они считают меня лжецом. Я всю свою жизнь твердил о вреде знаний, а теперь эти самые знания помогли нам.– И все же ты верил в пророчество, а все остальные не верили. И ты оказался прав.– Чего же толку с моей правды? Селения по-прежнему разрозненны, а этот палисад не защитит нас. Да никакой палисад не защитит. Если только крепости норманнов.
Ночь ныне была очень темной. Свет луны был крайне блеклым из-за тонкой облачной пелены. Звериный вой верно приближался к нам, насылая на менее опытных воинов трепет и ужас. «Мужайтесь, защитники», – пробасил взошедший на стену Добромир и вставил факел в углубление на стене. Акамир ободряюще похлопал его по плечу и одарил его благодарной улыбкой. Стоящий в стороне Ингварр наблюдал за ними не без завистливой искры в черных глазах.
Помимо волчьего воя где-то вдалеке слышалось неистовство ветра. Со стены открывался прекрасный вид на последовательно исчезающие силуэты деревьев в надвигающейся буре. Может, именно её приход погнал стаю волколаков в сторону нашего поселения. Неожиданный вой раздался совсем рядом, практически у самых стен. Лучники засуетились. Акамир и Добромир осторожно шагнули вперед, устремив очи к лесной чаще, где затих последний отзвук прошедшего воя. Зловещее дыхание зверя. Оно здесь, оно нависло над крепостью. Акамир велел всем быть наготове и поджечь наконечники стрел. Добромир внимательно вглядывался в мрачную глушь, зрительно обследуя каждую шелохнувшуюся ветвь. Ингварр затесался меж лучников. Его пальцы, удерживающие тетиву, страшно дрожали. Напряженное затишье.
Еловые ветки подозрительно зашевелились, как вдруг из поросших зарослей мгновенно вылетел волколак и, запрыгнув на палисад, впился острыми зубами в шею обескураженного лучника. Через частокол перемахнули ещё несколько зверей, сбив растерянных лучников вниз. Стремительная атака застала защитников врасплох. Но не всех. Акамир издал воинствующий клич и, увернувшись от лап зверя, крепко толкнул его плечом и повалил на заточенный кол. Добромир рассек оголенный живот врага, уклонился от последующей атаки и, точно вонзив острие в горло, сбросил волколака вниз. Стрела Ингварра удачно попала в открытую пасть, пробив его шею изнутри. Немного оклемавшись, воины на стенах дали стае отпор, хотя часть из них уже проникла на улицы. Горящие стрелы беспорядочно метались вокруг крепости, словно крупные искры. И несмотря на вездесущий снег в крепости появились очаги возгорания. «Угли! Угли!», – кричал Акамир, высыпая наполненный ими чан на головы пробивающих палисад зверей. Вылетевший из хвойных зарослей волколак набросил на Акамира, и они оба, в обнимку, полетели в одну хижину, насквозь пробив её крышу. Напор стаи усиливался, отчего многие стражники бежали в крепость. В их числе был и Ингварр. Приказы Добромира оставаться на своих местах они воспринимали не иначе, как вопли безумца, жаждущего геройской смерти. Кое-где стена уже полыхала, раскрашивая пламенными кистями всю остальную крепость. В конце концов, последним защитникам пришлось отступить. Добромир забежал в хижину с пробитой крышей, где Акамир боролся уже с третьим по счету волколаком. Два предыдущих врага лежали порознь: один со сломанной шеей, другой с вспоротым животом. Добромир кинулся на помощь, прежде чем с крыши на него набросился другой волколак. Добромир с трудом сдерживал его, уклоняясь от выпадов хорошо работающей зубастой челюсти. Ударив неуемного волколака ножом в челюсть, он вскинул бревно и с размаху оглушил по голове второго, зажавшего Акамира в углу. Глава крепости подобрал меч и разодрал его шею. Залитые как своей, так и животной кровью воины оглядели друг друга и, выбравшись наружу, переулками бежали к своим, обороняющимся где-то в центре крепости. На самом деле столкновения людей с волколаками встречались почти на всей территории поселения, только вот многие из них быстро заканчивались в пользу последних. Акамир и Добромир помогали всем и каждому, кого им доводилось повстречать на своем пути, однако не все помогали в ответ. «Я не могу…не могу…простите меня, но нет», – повторял юноша, забивший в углу избы. Акамир никого не уговаривал. «Трус – слабый воин и уж лучше его не будет в его армии, чем наоборот» – так он считал.
