Магомед Ахмедов Снег идет в сердце моем © ГУ «Издатель», 2008 © Васильев С. Е., 2008 С именем твоим, дагестан… Сито У меня и муки-то нет, чтоб просеивать через сито, Ни сбережений, ни тачек, ни особняков. Дружбу просеять? Но друг не наносит визита. Как-то приехал, напился – и был таков. И от любви ни крупинки уже не осталось, Вся сквозь пальцы ушла, а попробуй пойми, к кому. Старость ли это или, может быть, просто усталость, Только сито и здесь, наверное, ни к чему. Что до чести и совести, здесь, поверьте, тем боле, Ни судьбы, ни помыслов своих я не стыжусь. Пусть себе предают и воруют хотя б и по Божьей воле, Я на такие подвиги, видит Аллах, не гожусь. Остается душа? Что ж попробуйте, коль угодно. Не устанете разве напрасный допрос чинить? Ведь она, как мустанг в степи, чиста и свободна, Ни заарканить ее, ни наветами не очернить. У меня и муки-то нет, чтоб просеивать через сито, Ни доходов и ни сберкнижки – одни стихи. Но висит на гвозде в сарае старое сито: Просеивайте мою жизнь — не найдете там шелухи. Матери Вот еще одна зима да в чужом краю, За окошком ночь залегла, как тать. Но едва лишь улыбку вспомню твою — Не поверишь: сразу начнет светать. Пролистаю ледяные страницы зимы И услышу плач и небесный гул. И пошлю, у Господа взяв взаймы, Городскую песню в родной аул. Ты, как птица, лишившаяся птенца, Сколько ж мы не виделись-то – бог весть! Вспоминаю черты твоего лица И стыжусь того, что я еще есть. Я окутан цепью пыльных дорог, И отныне чужбина – моя судьба. Мой небесный дар без тебя продрог, И мой голос хриплым стал без тебя. Вот еще одна зима да в чужом краю, Сладко, думаешь, спится с тоской вдвоем? Встану среди ночи, чайку попью — И услышу твой шепот в сердце моем. Отцу Все дорого в мире: и звезды, и жизнь человечья: Отец постарел, но чабанской судьбой дорожит. На горных полянах большущее стадо овечье Белее тумана и снега белее лежит. Я в жизни любил странных женщин, вино и дорогу, Еще суету и столичные дрязги любил. Но время пришло возвращаться к родному порогу, И я возвращусь, коль дорогу еще не забыл. Высокая бурка небес упадет мне на плечи, Меня согревая теплом и ни в чем не виня, И коршун помашет крылами, и стадо овечье Пускай исподлобья, но все ж поглядит на меня. Нет, все-таки можно поспорить и с роком, и с веком: Отец постарел, но улыбка не сходит с лица, И свет доброты – тот, что делал меня человеком, И ныне, как прежде, сияя, идет от отца. Он светел и чист, словно быстрые горные реки, И мудрость его велика и тиха, как гора. Все просто на свете: вот зло, вот добро, и вовеки Им вместе не быть – эта истина слишком стара. «Нету моей бабушки…»
На ее могиле выросли травы, Над ее могилой висит звезда. А я, хлебнувший земной отравы, К ней опоздал. Уже навсегда. Она до сих пор стоит предо мной — Величайшей битвы со злом ветеран, Высвечивая, как рентгеном, мой путь земной, Излечивая меня от душевных ран. Только в этом, наверное, она не права, В остальном упрекнуть невозможно ее. И шумит на могиле ее трава, Словно осиротевшее сердце мое. «Не дается мне в руки слово…» Не дается мне в руки слово, Словно тень от улетающей птицы. Впрочем, может быть, так и надо — Пусть хоть птица будет свободной! Пусть хоть птица! Что до Отчизны, То она меня не замечает. Что ж, наверно, так тоже надо — Я ж люблю ее не за это! И когда живу на чужбине, Мне она почему-то ближе. Может быть, потому, что Отчизна Будет жить, когда нас не будет. Потому-то и не обидно, Что она не дается в руки. Важно, чтобы она навеки Оставалась свободной, как птица. «Не помню, когда я услышал впервые…» Не помню, когда я услышал впервые — Иль мы услышали их вдвоем? — Эти слова почти роковые: «Снег идет в сердце моем!» Много фраз, полных тьмы и света, Я отпустил потом в водоем. Но не кончается песня эта: «Снег идет в сердце моем!» Много верст отчаянных за спиною — Мы то боль, то вражду растерянно пьем. И опять мой век говорит со мною: «Снег идет в сердце моем!» Лед в душе, и ветер срывает крышу, Холод в доме и вне – вот такой объем! И я снова и снова пронзительно слышу: «Снег идет в сердце моем!» Не грусти, Отчизна, о платье барском, Об орлином пере – мы еще споем На родном, на радостном, на аварском: «Снег идет в сердце моем!» |
