О боже, она несла какую-то бессмыслицу, но не могла остановиться, особенно учитывая то, что Малдер вновь коснулся ее колена, на этот раз определенно намеренно…

– Малдер, вся эта история с предзнаменованиями абсурдна, по правде говоря, и ты обращаешься к тому, чего нет и что не имеет никакого научного обоснования. Это дело об убийстве, и точка, и неважно, видел Дейли какие-то видения или нет – может, кто-то срежиссировал эти события, чтобы уверить его, что он видел предзнаменования, возможно, брат Анны, усложняя весь этот бардак, чтобы избежать ответственности за убийство сестры. Но, эй, если хочешь написать отчет для Скиннера, разглагольствуя о предзнаменованиях и предопределенности и прочих небылицах, то флаг тебе в руки.

Скалли перевела дух. Они долго смотрели друг на друга, причем глаза Малдера светились каким-то таинственным огнем.

– Эй, Скалли? – промурлыкал он.

– Что?! – огрызнулась она в вызванном смущением раздражении, едва не смеясь над самой собой.

– Ты забавная, когда напьешься.

Легкая провокационная усмешка тронула кончики его губ. Возникло ощущение, что время вокруг них замерло.

– Заткнись, Малдер. – Фраза показалась ей достаточно безопасной.

– Это ты никак не можешь замолчать, – рассмеялся он, проводя костяшками пальцев по ее коленной чашечке. У Скалли перехватило дыхание. В ее постели лежал Малдер, теплый, большой и такой настоящий, и как она не обратила на это внимание раньше? Вспышка умопомрачительного возбуждения зародилась в ее животе.

Малдер осторожно нарушил воцарившееся молчание.

– Я, э-э… я прошу прощения за тот комментарий за ужином. Не знаю, что на меня нашло. Это было совершенно неприемлемо.

– Ты? И что-то неприемлемое?

Он улыбнулся в ответ и быстро убрал руку, словно внезапно осознав, где она находилась.

– Э-э, забыл сказать: пока ты будешь завтра делать вскрытие, Мэрион подбросит меня до поселения меннонитов, и мы пообщаемся с Авелем Штецем и его женой. Я надеюсь.

Она сглотнула и облизала губы, желая, чтобы жар в ее крови наконец сошел на нет.

– Ладно.

– Нам, эм… Нам следует поспать. – Он с трудом поднялся и помедлил в дверях, прислоняясь к проему, весь словно бы состоящий из длинных конечностей и излучающий животное тепло. Его отсутствие походило на открытую рану.

– Доброй ночи, Скалли.

«Останься».

– Доброй, Малдер.

Он чуть задержался на пороге, жуя нижнюю губу, а потом ушел.

03:00

Его лицо нависало над ней, блестя от пота, прекрасное в лунном свете. Жар и движение, перекатывающиеся на спине мышцы, влажное дыхание. Как долго она втайне желала этого, ждала этого… его знакомого уютного запаха вокруг нее – соленого, приземленного и полного жизни; его поцелуй был подобен глотку золотистого масла, и плотный узел в ее сердце развязался после стольких лет упорного самоконтроля. Мягкие, вдумчивые глаза, темные, словно оливки… меняющие цвет в зависимости от игры теней… пока он не превратился в кого-то другого…

Его лицо нависало над ней, угловатое, грубое и загорелое, с глазами цвета влажной яшмы, и даже внутри нее он казался другим – приятным, но острым, как нож. Он был крупнее первого… холоднее, тверже, шире, словно морской бог, гордый и щедрый. Тени снова мелькнули, и опять лицо изменилось…

Ее лицо нависало над ней, черные волосы образовывали толстый и пахнущий кедром полог, маленькие груди были мягкими на ощупь при прикосновении к ее собственным, язык, как у змеи, ловкий и проворный, а потом тени явили новое изменение…

Ее лицо нависало над ней – бледное и испуганное, соломенные волосы липкие и черные от крови. Кожа изрезанная, изорванная и отслаивающаяся от мышц, от костей, слепые голубые глаза сочились гноем, рот был широко открыт и распахивался все шире и шире… пока челюсть не отвисла в ужасающем вопле, от которого кровь застыла в жилах…

Ее собственное лицо нависало над ней – лишенное красок, безжизненное, мертвое.

Скалли резко проснулась с испуганным страдальческим вскриком; пот лился с нее градом, по щекам текли слезы. Дождь с силой стучал по окнам, и весь дом стонал и завывал под напором бушующего ветра. Она принялась сбрасывать одеяла, пытаясь высвободиться.

Раздался стук в дверь, а через секунду низкий приглушенный голос спросил:

– Скалли? С тобой все нормально?

Она попыталась выровнять дыхание и усмирить бешеное биение сердца.

– Я в порядке, – сумела выдавить она.

Дверь слегка приоткрылась, и темная фигура Малдера, взъерошенная со сна, наполовину ступила в комнату.

– Не похоже, судя по голосу. Черт, да и выглядишь ты неважно. Скалли…

– Просто кошмар. – Она принялась яростно стирать слезы со щек, надеясь, что он их не заметил. – Просто… просто кошмар.

Он нервно облизнул губы и внимательно осмотрел ее.

– Ладно. Ты просто… позови меня, если я тебе понадоблюсь, ладно?

– И при каких обстоятельствах ты можешь мне тут понадобиться, Малдер? – огрызнулась она, смущенная воспоминанием о начале своего сна. В горле стоял медный привкус, и обиженное выражение, промелькнувшее на лице Малдера, лишь подогрело ее гнев.

– Отлично, – бросил он, резко захлопнув дверь.

Она снова укуталась в тяжелое одеяло, дрожа, и через какое-то время сумела погрузиться в беспокойный сон.

========== ГЛАВА 4: ВЗМЫВАЯ В НЕБЕСА ==========

МИНИ-ОТЕЛЬ «БРЫКАЮЩАЯСЯ ЛОШАДЬ»

23 июля 6:23 утра

Бледный солнечный свет проник в комнату, согревая щеку Скалли, – приятное изменение после ночной бури. Она недовольно проворчала и потянулась под одеялами, покрутив больной лодыжкой на прохладных простынях, прежде чем открыла глаза. Никто даже с большой натяжкой не назвал бы ее жаворонком, но у нее никогда не получалось долго спать после ночной попойки.

Она оглядела комнату в сиреневом рассвете, уже совершенно протрезвев, и сделала мысленные заметки по обновлению отделки своей квартиры, но потом вспомнила, что в этом нет смысла, когда быстро приближаешься к неминуемой кончине. Обрывки ночного кошмара всплыли в ее памяти: кожа и кровь, удовольствие и страх, слезы и паника, а потом появление Малдера на пороге.

Она поморщилась и приподнялась, опираясь на локти. Голову позади глазниц пронзила резкая боль. О черт. Господи. О. Ей надо выпить воды и кофе, причем немедленно. Она надеялась, что Рианнон уже встала.

Придвинув лежавшие на ночном столике часы, она скосила взгляд на время. Довольно рано, но не настолько, чтобы подъем в такой час сочли невежливым. Скалли осторожно вылезла из кровати и пошарила в изножье в поисках халата. Накинув его, она напряженно поковыляла в коридор. Привкус во рту был просто ужасным, так что она отправилась в ванную, чтобы почистить зубы и пригладить волосы руками, а потом решила проверить Малдера.

Ей не стоило быть с ним столь резкой ночью. Он просто хотел убедиться, что она в порядке. Однако этот сон…

Дверь в его комнату была слегка приоткрыта, и из-за нее доносился устойчивый приглушенный храп. Она осторожно заглянула внутрь, стараясь не шуметь. Он полностью зарылся под одеяла, если не считать одной длинной голой свисавшей с матраса ноги с подергивающимися во сне пальцами. Волна виноватой нежности накрыла ее с головой, отчего ей захотелось подкрасться к нему и провести пальцами по изгибу его ступни, чтобы проверить, боится ли он щекотки.

Вместо этого она развернулась и, дойдя по коридору до лестницы, принялась спускаться под внимательными взглядами женщин семейства Бишоп и их собак. Дерево заскрипело под ее шагами, привлекая внимание Гипатии, – вероятно, единственного живого существа во всем доме, не мучимого похмельем. Она встретила Скалли на ступенях, довольно поскуливая, махая хвостом и мешая спуститься дальше.

– Привет, девочка… – Скалли потрепала собаку по поросшему шерстью уху и, сумев-таки обойти массивное извивающееся тело, спустилась на кухню.

Никаких признаков вчерашнего ужина не было и в помине. Кухня практически сияла, и в воздухе распространялся заманчивый запах чего-то дрожжевого. На покрытой плиткой столешнице стоял большой кофейник, – черный и соблазнительный – и помещение заливал солнечный свет, проникавший внутрь через оранжерею.