Горьковато-сладкий напев разнесся по воздуху, и Скалли сразу узнала мелодию. «Раскинулось море, не справиться мне», – подумала она, вспоминая немелодичное исполнение этой морской песни отцом. На нее нахлынула волна ностальгии. Последовав за источником звука, она обнаружила Рианнон среди зарослей оранжереи, осторожно снимавшей листья мяты с огромного куста в горшке на деревянной скамейке; ее кудрявые спиралеобразные волосы были распущены и спускались до самой талии. Оранжерея была заполнена разнообразной растительностью: фикусами, крестовниками Роули, розами, помидорами и разными травами, которые дали бы фору аптеке 18-го века.

– Мой отец пел эту песню нам с сестрой, когда возвращался с моря, – вместо приветствия сказала Скалли.

Рианнон подняла на нее взгляд и улыбнулась.

– О, доброе утро, Дана. Надеюсь, я вас не разбудила. – На ней был расшитый бархатный халат поблекшего гранатового цвета. В сиянии солнечного света она напоминала картину Мухи, особенно когда Гипатия отошла от Скалли и приблизилась к Рианнон, обвивая ее ноги. Волосы женщины были такими длинными, что их пряди запутались во вьющейся шерсти на спине Гипатии, сплетаясь в петли.

– Нет, нет, не разбудили, – сказала Скалли, немного завороженная развернувшейся перед ней сценой, подумав о том, что это, возможно, самое красивое, что она видела в жизни.

– Я пеку печенье, не хотите ли присоединиться ко мне на кухне? Как вы себя чувствуете?

– Знаете, я бы не отказалась от чашки кофе.

Рианнон тихо рассмеялась и добавила еще несколько листьев к уже собранным.

– Вероятно, виски было не лучшей идеей. Но я готова придерживаться версии того, что бутылка сама себя пригласила на стол.

– Ужин был замечательным, Рианнон, спасибо. Но вам все же стоило позволить мне помочь с мытьем посуды.

– О, прекратите, – прервала ее Рианнон, осторожно обходя Скалли по покрытому плиткой полу, и, ступив на кухню, положила листья мяты в медный чайник на плите. Достав четыре разномастные чашки из ящика в углу, она взяла кофейник и наклонила его над самой большой. При виде черной дымящейся жидкости у Скалли слюнки потекли. – Какой кофе вы предпочитаете, Дана? Со сливками и сахаром? Или, если хотите, я могу приготовить его по-своему.

Черт, почему нет.

– Ну, обычно я просто добавляю немного соевого молока, но в чужой монастырь… – Скалли вежливо улыбнулась, склоняясь над столешницей и пытаясь не обращать внимания на пульсацию в виске. Рианнон выловила закругленный кусочек корицы из закупоренной керамической банки и добавила немного мускатного ореха в грубую каменную ступку. Она всыпала щепотку какой-то таинственной смеси из другой банки и перемешала все толкушкой, тихо напевая себе под нос в процессе. Из старомодного холодильного шкафа был извлечен брусок масла, после чего она добавила приличный его кусок в чашку, добавляя большую щепотку растертых в порошок специй; заметив гримасу Скалли, она взглядом предложила ей не судить раньше времени.

– Вот. – Рианнон передала ей получившееся варево, и Скалли послушно отпила. Волна жара и живительной энергии мгновенно разлилась по ее телу, начинаясь от головы и спускаясь к животу. Это было восхитительно – возможно, лучший кофе, что она пила в своей жизни.

– О боже, это потрясающе, – выразила она свой восторг, не отрывая губ от ободка чашки, и сделала еще глоток. – Может, я никогда больше не вернусь к сое. – Рианнон рассмеялась и принялась наполнять другую чашку. – Вы отличный повар, Рианнон. Никогда не подумывали о том, чтобы заниматься этим профессионально?

– Нет, – отозвалась та, возясь со ступкой. – Нет, мне нравится то, что я делаю. Я всегда ощущала связь с животными. Кулинария – это лишь хобби, вот и все. Навязчивое хобби, должна признать, но лишь хобби.

– Вы, эм, не только ветеринар, но и врач, верно? – уточнила Скалли.

– Ну, у меня есть только диплом ветеринара, но моя мать была чем-то вроде врачевательницы, так что я многому у нее научилась. Я могу оказать первую помощь: когда ребенку из города нужны швы, когда нужна помощь с родами без осложнений в поселении, все в таком роде, и я нахожу, что многие практические применения из ветеринарии подходят и для лечения людей. В любом случае, в медицине многое зависит от интуиции.

– Хм-м. – Скалли внутренне поморщилась, но не стала спорить. – Рианнон, вы в курсе, что не можете практиковать врачевание без лицензии?

Рианнон пожала плечами.

– Помощь соседу в затруднительной ситуации считается врачеванием? Никто не подаст на меня за это в суд, Дана. Хорайзен – не Нью-Йорк.

– Это верно, – согласилась Скалли. Когда они вчера днем ехали в полицейский участок, то нашли его посреди семи пересекающихся улиц. Остальной город, если можно его так назвать, состоял из разрозненных и отдаленных друг от друга ферм и усадьб. Скалли отхлебнула еще кофе и продолжила: – Малдер упоминал, что вы проводили вскрытие коня Хью Дейли.

– Я осмотрела его… – осторожно ответила Рианнон, размешивая специи в собственной чашке. – Странная смерть… Призрак как будто просто… опустил голову в реку. Животные обычно не склонны к самоубийству, если не считать тот мост в Шотландии, прыгая с которого, собаки разбиваются насмерть. Он был красивым, правда?

– М-м, – согласно промычала Скалли.

– Хью, эм, Хью купил этого коня для Анны в качестве свадебного подарка. О, вы бы видели ее, Дана. Она была похожа на фею. Она приехала в церковь верхом, без седла, и… босиком, и знаете, это забавно… тот день… все, что я могу вспомнить о нем – это ее ступни, то, какими грязными они были… – Ее глаза вдруг подернулись поволокой, и она сморгнула подступившие слезы, запрокинув голову.

– Извините, – сказала она, утыкаясь лицом в один из широких рукавов и пытаясь взять себя в руки. Ее скорбь внезапно заполнила комнату подобно дыму, и Скалли не могла не проникнуться этой болью.

– Мне никогда не нравился этот человек, – продолжила Рианнон. – От него с самого начала были одни неприятности. Вы, эм… вы осмотрите Анну сегодня, верно?

– Да, – тихо ответила Скалли. Тео организовал для нее пустое помещение в полицейском участке, одолжив у Рианнон требуемые материалы и инструменты. Лучше, чем чулан, полагала Скалли, вспоминая о Хоуме, но, если верить фотографиям, тело Анны находилось в столь плачевном состоянии, что она сомневалась, что сможет извлечь из него что-то полезное для расследования.

– Это я… опознала тело. Там, в поле. Хью бесновался, был не в себе и не мог даже взглянуть на нее или приблизиться. Боже, сомневаюсь, что я когда-нибудь оправлюсь после увиденного… Тео позволил Мэрион ее увидеть – глупый, неразумный человек. Не следовало ему этого делать. – Она с силой сжала выступающую часть столешницы, позабыв о кофе; в ее глазах по-прежнему стояли слезы.

Скалли коснулась ее руки.

– Я сожалею о вашей утрате, Рианнон. Не уверена, что сказала это прошлой ночью.

– Эти девочки, Дана… они мои дочери. – Рианнон смахнула со щеки слезу. – И я подвела их – не смогла защитить.

– Это не ваша вина, – возразила Скалли. – Не взваливайте это на себя. Однако вы можете помочь, рассказав все, что знаете. Об Анне, о Хью, обо всех, кто мог желать ей зла. Начните с того, как она поселилась у вас.

Рианнон шмыгнула носом, размышляя над ее просьбой.

– Это из-за ее брата. Ей нужно было уехать. – Снова Авель Штец. – Авель… он контролирующий собственник… Даже когда она ясно дала понять, что не собирается возвращаться в поселение, он заявился сюда, крича на нее с подъездной дорожки… – Рианнон налила воду из-под крана в синюю стеклянную банку и принялась пить из нее, восстанавливая самообладание. – Он стал особенно настойчив, когда она вышла за Хью. Хорошо, что Фокс собирается поговорить с ним сегодня, хотя мне бы не хотелось, чтобы Мэрион тоже ехала и подвергала себя этому. Иногда я спрашиваю себя, зачем она вообще пошла работать в полицию. Она такая чувствительная. Но все дело в попытке впечатлить Тео, полагаю. Она боготворит землю, по которой он ходит.