Вот и сейчас она спала, и, может быть, он на это и рассчитывал. Может быть, он забронировал самый ранний рейс из всех возможных, предвкушая, как ее милая голова будет покоиться на его плече по окончании тряски при взлете, и слушая устойчивый тайный ритм ее дыхания, помогающий ему коротать время в дороге.
Он сунул руку в подставку для стаканов и закинул очередную семечку в рот, вытягивая из нее соль языком. Раскусив ее, он добрался до ядрышка и разжевал его, после чего приоткрыл окно и выплюнул шелуху. Землистые запахи канолы и нагретой на солнце пшеницы проникли в салон вместе с ветром.
Скалли что-то пробормотала во сне, и было нечто настолько интимное в этом звуке, что у Малдера защипало в глазах.
Он вспомнил тускло освещенный флуоресцентными лампами коридор онкологического отделения, ее обутые в тапочки ноги, ее исхудавшее, как у птички, тело, утопающее в затертом халате. Ее размеренный поэтизм, не предназначенные для его глаз строки в блокноте, написанные синими чернилами ее элегантным почерком. Неправильность всего этого – основа его существования, его цельнометаллическая Минерва, его обитающая на высоком пьедестале богиня-воительница стала вдруг хрупкой, уязвимой и болезненно человечной.
– Я не позволю этому победить, – сказала она, и в ответ он почти поцеловал ее.
Почти.
Но впервые за всю свою жалкую жизнь он не стал перетягивать одеяло на себя, потакая своим желаниям. Скалли не нужен был любовник. Ей нужен был друг, напарник, кто-то, кто будет бороться бок о бок с ней. И этого было достаточно. Должно было быть достаточно.
Он подумал о женщине, которая когда-то впервые вошла в его офис, и о том, что увидел в ней даже тогда: ее силу, ее огонь, ее достоинство. Его преследовали мысли о том, какой была бы ее жизнь без него.
Он сглотнул комок праведного гнева, который подступал к его горлу, словно желчь, сделал глубокий, успокаивающий вдох и попытался вернуть все свое внимание на дорогу.
Неудивительно, что городок назвали Хорайзеном.(4) Земля здесь была плоской, бескрайней и золотистой, разделенной пополам бесконечными небесами. Поля были усеяны скотом; пятнистые животы и невозмутимые морды животных вызывали приступ вины за хищную натуру человека. Ничто не отвлекало его внимания, кроме время от времени появлявшегося табуна коней или одиноко стоящего гниющего, покосившегося на ветру амбара. Отдаленные фермерские дома, аккуратные ряды проржавевших зернохранилищ. Открытые пространства вокруг помогли ему почувствовать себя лучше. Даже моложе. Возникало такое ощущение, как будто его грудная клетка расширялась с каждой милей.
Скалли немного сместилась во сне, и он мельком глянул на нее. Ее губы были влажными и слегка приоткрытыми, на коленях покоилась развернутая дорожная карта поверх папки с фотографиями и полицейскими отчетами. Пока он смотрел на нее, машина наехала на ограждение против прохода скота, и от толчка она проснулась. Малдер мысленно пнул себя за слишком быструю езду и за то, что в итоге разбудил ее, но при виде того, как она потянулась, вздохнула и сонно моргнула ему, у него болезненно защемило сердце.
– Привет, Рип. (5) С возвращением на нашу грешную землю. Сейчас, – дурачился он, пытаясь ее насмешить, – 2078 год, и, должен сказать, ты выглядишь довольно сносно для 114-летней. В чем твой секрет?
– М-м. – Скалли не рассмеялась, но робко улыбнулась,втянув голову в плечи, что было почти так же хорошо. – Извини, – зевнула она, – мало спала прошлой ночью. И, кстати, грубо с твоей стороны указывать женщине на ее возраст. – Она покосилась на него.
– Думала о расследовании?
– …Да. Да, о Хью Дейли. Я просто… мне как-то во все это не верится, Малдер. – Ее голос был хриплым со сна. – Этот конь… этот пожар. Такое случается. Что-то очень реальное, кто-то очень реальный убил Анну Дейли. Если… если уж на то пошло, эти события кажутся мне крайне хитроумным прикрытием. – Она снова зевнула в тыльную сторону ладони и принялась складывать карту, сильнее надавливая на сгибы своими ловкими пальцами.
– Что ж, даже если мы имеем дело с простым убийством и поджогом, как ты объяснишь предзнаменования, которые видел Дейли? – возразил Малдер. – Может… может, у него бывают видения – что-то вроде дара прекогнитивного предвидения. Мы сталкивались с подобным прежде, верно? Альберт Холстейн видел предзнаменования, и… и в прошлом месяце даже… Гарольд Спуллер, помнишь? Ты… ты сама видела…
– Я просто думаю, что нам следует поискать более очевидные, рациональные объяснения, прежде чем обращаться к сверхъестественному, – брюзгливо перебила она. – Предположим, Хью Дейли не выдумал все это, чтобы ему сошло с рук убийство. Даже если он действительно считает, что видел предзнаменования, то мог интерпретировать эти так называемые знаки задним числом. Вороны здесь весьма распространены. «Но мы по-своему толкуем вещи,событий искажая верный смысл».
– Это из «Юлия Цезаря», Скалли? Впечатляет.
Скалли поджала губы, довольная собой и пытающаяся это скрыть. Малдер рассеянно постучал пальцами по рулю.
– Так, значит, ты не веришь в предзнаменования.
– Ой, да брось, Малдер, конечно, нет.
– Знаешь, у предзнаменований богатая история. Человечество видело знаки в далеком прошлом при излечении животных, в снах, видениях, знаках от Бога…
– И ты, полагаю, тоже видел нечто подобное.
– Ну, была одна наглая рыжая белка, учинявшая хаос в моем доме за неделю до того, как ты появилась в моем офисе, вооруженная своими солидными подплечниками и дурным характером.
Она фыркнула и шлепнула его согнутой картой.
– О, заткнись.
Он перевел на нее взгляд, улыбаясь как идиот, и на какой-то благословенный момент они удерживали зрительный контакт, смеясь от души. Боже, она была такой милой: загадка цвета осенних листьев, черного бархата и кирпичной пыли. Боудикка Уотерхауса.(6) Малдер почувствовал, как от шеи вверх распространяется румянец, тогда как Скалли развернулась лицом к ветровому стеклу.
– МАЛДЕР!! – резко выкрикнула она, выставляя руку поперек его груди.
Он машинально нажал на тормоз, даже не успев осознать, что увидел. Они дернулись вперед, когда машина резко остановилась; Скалли по-прежнему не убрала протянутую в защитном жесте руку, и жесткий полиэстеровый край ремня безопасности впивался ему в шею.
Кобыла на дороге: мускулистая, ужасающая, огромная. И темная: такая темная, что ее тело, казалось, поглощало свет – такая темная, что воздух, казалось, пульсировал вокруг нее. Она беспокойно переступала копытами по асфальту, словно готовясь встать на дыбы. Ее бок блестел подобно полированному ониксу на солнце. Она запрокинула голову и тряхнула гривой, пронзив его взглядом своих горящих огнем глаз, и в следующее мгновение исчезла, умчавшись прочь и растворившись в золотом море пшеницы.
Малдер отстегнул ремень безопасности и распахнул дверь, выбираясь на дорогу на негнущихся ногах. С неистово бьющимся в груди сердцем он поковылял по шоссе, осматривая горизонт в поисках лошади. Скалли шла рядом. Пока они пораженно пялились в пространство, мрачное предчувствие беды закралось под кожу Малдера. Черная кобыла. Прямо из ниоткуда и туда же и вернувшаяся.
Предзнаменование.
– Ну, Скалли, – пробормотал он, потирая место на шее, в которое впился ремень безопасности. – У тебя еще есть время изменить свой ответ.
Комментарий к ГЛАВА 1: НА ЧЕМ ДЕРЖИТСЯ МИР
(1) - журналы по медицине и химический физике.
(2) - течение протестантства.
(3) - фразовая шаблонная игра в слова, в которой один игрок предлагает другим список слов, чтобы заменить пробелы в истории, прежде чем читать вслух – часто смешной или бессмысленный - рассказ.
(4) - Horizon - горизонт
(5) - Рип ван Винкль — герой новеллы Вашингтона Ирвинга, житель деревушки близ Нью-Йорка, проспавший 20 лет в Каатскильских горах и спустившийся оттуда, когда все его знакомые умерли.
(6) - Боудикка – жена Прасутага, тигерна зависимого от Рима бриттского племени иценов. После смерти мужа римские войска заняли её земли, а император Нерон лишил её титула, что побудило её возглавить антиримское восстание 61 года. Уотерхаус Дж. У. – английский художник, творчество которого относят к позднейшей стадии прерафаэлитизма. Известен своими женскими образами, которые заимствовал из мифологии и литературы.
