Скалли встала ближе, чтобы лучше рассмотреть фотографию, прихватив с собой стаканчик. Малдер нависал над ней сзади, так что она полубессознательно отодвинулась. Он был беспричинно мягок с ней и прикасался больше обычного с тех пор, как ей поставили диагноз, и Скалли становилось все труднее терпеть любое напоминание об их явном диморфизме.

– Что ж, Малдер, – начала она, остро осознавая, что его взгляд прикован к ее губам, – по снимку трудно судить, но исключено ли бешенство? Или другая болезнь, которая могла побудить этого коня вести себя странно? Может, он просто… упал в этом конкретном месте. Может, он просто умер. Инфаркт? Может, он даже не утонул.

Явно довольный Малдер постучал длинным пальцем по носу.

– О, но, Скалли, местный ветеринар, она же врач, Рианнон Бишоп, провела вскрытие бедного Призрака и клянется, что у него было идеальное здоровье, и никакой другой причины смерти, кроме наполненных водой легких, она не нашла. Она говорит, все указывает на то, что он просто… по собственной воле встал на колени, опустил голову и вдохнул.

– Ветеринар, она же врач? – пораженно переспросила Скалли. Она отпила кофе, проверяя его температуру, и обожгла кончик языка.

– Я упоминал, что в Хорайзене всего 249 жителей? – Малдер сменил фото Хью и Анны на третий слайд с еще одним снимком – сгоревшим остовом того, что, по мнению Скалли, когда-то было рядом зернохранилищ, но теперь представляло собой черные руины на фоне штормового неба.

– Вскоре его зернохранилища сгорели до основания. Негде хранить урожай этого года.

Скалли провела обожженным языком по зубам.

– Возможно, поджог. Может, горящая трава? Молния? Регион прерий подвержен сильным штормам, в конце концов, – предположила она.

– Ну, лето пока довольно влажное, но молнию, по-видимому, исключили. В этом сезоне не было сообщений о горящей траве, и, кроме того, Хью говорит, что предпринял все меры предосторожности против пожара, как сделал бы любой разумный фермер. Местная полиция утверждает, что никаких катализаторов на месте не найдено – ничего, указывающего на поджог.

Он щелкнул на следующий слайд, изображение на котором было столь ужасающим и шокирующим, что Скалли пришлось отвести взгляд, чтобы взять себя в руки.

– И либо поздно ночью, либо рано утром сегодня Хью проснулся и обнаружил, что его жены нет в их постели. Он нашел ее тело в поле, разорванным на части, как он уверен, стаей смертоносных ворон. Хичкок бы оценил.

Скалли мысленно встряхнулась и с практичной бесстрастной отстраненностью повернулась обратно. Женщину с раннего снимка было крайне трудно узнать – выпотрошенную, разорванную, лежащую в луже из собственной крови и внутренностей. Учиненное над ее телом насилие было поистине ужасающим.

– Дело в том, – на этот раз мягче продолжил Малдер, – что на месте не нашли перьев. Ни одного.

– Потому что эта женщина была убита, Малдер, а не разорвана на части птицами. Боже, она походит на жертву Потрошителя.

Он выжидающе на нее посмотрел, явно рассчитывая, что она начнет их традиционный обмен теориями.

– Ладно. Карты на стол. Это «секретный материал», потому что?..

– Потому что каждому из этих событий предшествовало предзнаменование.

– Предзнаменование. – Она выгнула бровь и вновь отпила кофе. По-прежнему горячий.

Малдер снова принялся переключать слайды один за другим.

– Предзнаменования в виде животных. Дикая черная кобыла пересеклась с Хью Дейли утром накануне смерти Призрака.

Жужжание. Щелчок.

– За день до того, как сгорели зернохранилища, у него было видение охотничьей собаки на горизонте.

Жужжание. Щелчок.

– Смерть Анны? Вороны следовали за ним в течение трех дней перед происшествием, надоедая ему, куда бы он ни пошел.

– Ой, да брось, Малдер. Даже ты не поверил бы в эту чушь, – сказала она, но только для проформы. Разумеется, он в это верил; его разум представлял собой прекрасную, но раздражающую мешанину из полуправд и спекулятивных аксиом.

– Не важно, поверил я или нет, – ничуть не обидевшись, отозвался он, – но Дейли определенно поверил. Он боится за свою жизнь и вполне резонно, а местная полиция сбита с толку. Шериф Тео Гладстоун утром позвонил в ФБР и запросил помощь. Знаешь, они там вдвоем с помощником. Правоохранительные органы, состоящие из двух человек.

– Мы с тобой вдвоем тоже представляем собой целый отдел, знаешь ли, и неплохо справляемся. Не так уж это и абсурдно. – Отдел из двоих человек, даже если стол всего один.

– Никогда этого и не говорил. – Он усмехнулся своей хищной усмешкой, выключил проектор и весело хлопнул по нему ладонью. – Наш вылет в семь завтра утром, я заеду за тобой в пять? И после прибытия на место нам придется ехать на машине в течение еще нескольких часов, так что тебе стоит прихватить MadLibs.(3) И, кстати, есть одно весьма любопытное дело с предзнаменованиями из 1958 года, с которым мне бы хотелось, чтобы ты ознакомилась. Дай-ка мне его найти… – Он размашистым шагом подошел к шкафам и принялся шумно копаться в них.

Скалли плюхнулась обратно в свое кресло, хмуря лоб. Образ Анны Дейли с разбросанными по полю внутренностями промелькнул перед ее мысленным взором. Это было тошнотворно, ужасающе. Предзнаменования или нет, эта бедная женщина заслуживала возмездия.

Она задумалась о раковой опухоли, вклинившейся в ее верхнюю носовую раковину, притаившуюся в ее теле, словно выжидающий хищник. Недолго ей уже оставалось работать. Она и так уже боролась с последствиями химиотерапии – тошнотой, усталостью, влажными прядями рыжих волос, цеплявшихся за слив в ванне. Скоро опухоль проникнет в мозг, и ей конец.

Это был шанс – возможно, один из последних выпавших ей, – сделать этот мир чуточку лучше. Сделать то, ради чего она и присоединилась к ФБР, когда еще и представить себе не могла эту жизнь, наполненную ложью, заговорами, имплантатами, пришельцами и безнадежной болезненной преданностью.

Хью Дейли. Муж. Он вызывал у нее какое-то тревожное чувство. Мужчины, подобные ему, всю свою жизнь получают, причем совершенно без усилий, все, что только пожелают.

Решимость переполняла ее, когда Малдер бросил ей найденный документ.

«Я собираюсь вытянуть из тебя правду, Дейли, – подумала она. – Я собираюсь воздать этой девушке по справедливости».

СЕЛЬСКАЯ МЕСТНОСТЬ ШТАТА МОНТАНА

22 ИЮЛЯ 15:09

Малдер вел машину почти при каждом удобном случае. Однажды, пойдя на поводу у вызванного парадом планет раздражения, он поддразнил Скалли насчет того, что, по его мнению, ее коротенькие ножки не доставали до педалей, но на самом деле ему нравился сам процесс вождения. Педаль газа, тормоз, гудок, поворот. Пока внешние уровни его сознания были заняты заурядными задачами вождения, ему было проще погрузиться в собственные мысли и сделать интуитивные догадки. Самые лучшие идеи приходили к нему за рулем взятых напрокат машин, когда рядом была Скалли, разумеется, предлагающая свои разумные доводы с пассажирского сиденья.

Скалли являлась основой всего процесса, если на него находило настроение быть честным с самим собой. Ему нравилось открывать для нее дверь, смотря, как ароматный полог ее волос мелькал под его рукой, когда она аккуратно устраивалась в салоне, принимая его привычный рыцарский жест без всяких возражений. Ему нравилось то, что она не чувствовала себя униженной этим, в отличие от Дианы. Ему нравилось делать такие незначительные, но приятные для нее жесты. И ему нравилось, что она позволяла ему это.

Ему также нравилось спорить с ней насчет выбора радиостанции, выясняя в процессе, в чем их вкусы совпадали, а в чем различались. Она едва выносила его любовь к Принцу, а он находил музыку Clash несколько грубоватой. Им обоим нравилась классика, но он предпочитал драму Холста в стиле «Звездных войн», тогда как она – достоинство и точность Баха. Больше всего, однако, ему нравилась тишина, когда радио было выключено и слышался лишь низкий рокот шоссе, изолирующий их от мира, пока Скалли спала. Ему нравилась теплая масса ее тела, ее узкое угловатое лицо, как у ворчливого лисенка.