Когда Мэрион выбралась с пассажирского сиденья перед ними, собака устремилась вперед, подскочила, положила грязные лапы ей на плечи и принялась неистово облизывать. Девушка рассмеялась и немного покачнулась под тяжестью пса, похлопав его по бокам.

По дорожке к ним уже шла женщина, обнимавшая себя за локти в слабой попытке защититься от стремительно ухудшившейся погоды. На вид ей было за сорок; она носила толстый связанный вручную свитер цвета овсянки поверх длинного темного платья; непокорные кудри вырвались из рыжеватой косы, свисавшей с ее плеча. Малдер припарковал машину и открыл багажник, чтобы забрать их вещи. Когда он выбрался из салона, собака оставила Мэрион в покое и вприпрыжку подбежала к нему, проявляя любопытство к незнакомцам. Будучи худой, она, однако, была просто огромной, с мощной грудной клеткой и длинной смертоносной пастью. Он заставил себя не отшатываться, осознавая, что Скалли смотрит на него поверх крыши машины.

– Добрый вечер, агенты, – поприветствовала их женщина, как раз когда пес обнюхал промежность Малдера.– Гипатия, оставь бедного мужчину в покое. – Она щелкнула пальцами, и зверюга покорно вернулась к ней.

– Странная кличка для собаки, – заметила Скалли, подходя и наклоняясь, чтобы почесать ее за ухом. Собака лизнула ее в руку, ударяя хвостом по земле. – Но прекрасное. Гипатия… математик, верно?

– Именно! Но она также была философом и астрономом. Ее сожгли по обвинению в колдовстве, знаете ли. Мэрион считает это жутким, но раз у меня нет детей, которым я могла бы дать имена, мне приходится воздавать дань уважения своим героям таким вот образом. – Она подмигнула Мэрион, которая ответила грустной улыбкой и поддела землю ногой. – Дана и Фокс, верно? Меня зовут Рианнон.

– Я, э-э, предпочитаю Малдер, – вставил он, но Рианнон лишь окинула его веселым взглядом.

– Ерунда. Мы же не в шпионском фильме. Фокс совершенно очаровательное имя.

– Приятно познакомиться, Рианнон. И с тобой тоже, Гипатия, – проворковала Скалли, обращаясь к собаке, и погладила ее по морде. – У меня, эм, была собака, которую звали Квиквег, так что я вас понимаю. – Плечи Рианнон расслабились;вероятно, она порадовалась прибытию еще одного рыжеволосого заклинателя мертвецов с предрасположенностью к чересчур драматичным соглашениям о присвоении имен.

Порой Скалли легко находила общий язык с женщинами, создавая непринужденный дух товарищества, из-за чего Малдеру начинало казаться, что ему забыли сообщить пароль к домику на дереве. Он неплохо умел ладить с людьми и знал это – он мог очаровывать, манипулировать и сопереживать и порой даже нащупывать настоящую связь, но обычно умудрялся вскоре отпугнуть их. Лучше всего у него получалось с его аквариумными рыбками и Одинокими Стрелками с их ярким декоративным присутствием в его жизни и полным отсутствием каких-либо требований.

Поверх голов присутствующих он осмотрел дом, определенно обладавший характером. Это был массивный викторианский особняк, увитый по-летнему зеленым плющом, с крутой скатной крышей и округлым крыльцом. Сбоку располагалась стеклянная оранжерея, пышные формы которой были наполнены различной растительностью, и, что самое примечательное, тут имелась аутентичная башенка. На заднем дворе размещалась конюшня – пустая, насколько он мог судить, – а вдалеке блестела водная гладь озера. Малдер залюбовался причудливым деревянным орнаментом здания, его оригинальной и упрямой изысканностью посреди этого дикого открытого места.

Голос Рианнон вырвал его из раздумий.

– Дождь собирается, – сообщила она гостям, указав на небо. – Давайте пройдем внутрь. Тео, Мэрион, я приготовила ужин на всех, если хотите остаться.

Тео довольно хмыкнул.

– О, это было необязательно, Ри. Ты так добра. – Он наклонился, чтобы с энтузиазмом поцеловать ее в щеку, и бросил взгляд через плечо на Малдера. – Рианнон чертовски хороший повар – лучший в округе.

– Ну, я бы так не сказала, – возразила она, слегка пихнув Тео локтем, – но в этом доме ты чего угодно добьешься лестью.

Их группка направилась к дверям вместе с Гипатией, охотно путающейся у них под ногами и обнюхивавшей руки Малдера. Тео настоял на том, чтобы нести багаж Скалли, к немалому ее раздражению.

Внутри дом был столь же очарователен, как и снаружи – уютный, затененный и вызывающий интерес – с узкими коридорами, увешанными коричневатыми фотографиями людей в замысловатых рамках, полками, наполненными книгами в кожаных и потрепанных мягких переплетах, и винтовой лестницей, ведущей из фойе на второй этаж. Дом прямо-таки умолял о том, чтобы его исследовали, маня своими секретами. И какой в нем стоял запах: жареного мяса и свечного воска, теплого хлеба и сладкого аромата глинтвейна. Живот Малдера свело от предвкушения, мгновенно напоминая о том, насколько он голоден.

– Тео, почему бы тебе не отнести багаж агентов наверх в качестве платы за ужин? – Судя по тому, как Тео повесил нос, его не прельщала идея тащить чемоданы на второй этаж, но у Малдера создалось впечатление, что Рианнон не разжалобишь. В ней было что-то по-матерински задушевное, строгое и нежное, напомнившее Малдеру о Мэгги Скалли. – Комната Даны слева, Тео, ближе к ванной, ладно? Комната Фокса справа. – Она погладила Гипатию по костлявой голове, когда Тео потащился по лестнице. – Знаете, по-моему, впервые обе комнаты заняты с тех пор, как там жили девочки.

– Девочки? – уточнил Малдер.

– Мэрион не сказала? Они с Анной жили здесь какое-то время, когда были подростками. – Она пытливо посмотрела на Мэрион, которая пожала плечами.

– Как-то случай не представился. Мы разговаривали с Хью, – в свою защиту ответила она.

– О, – Рианнон кивнула и вздохнула, разворачиваясь к Скалли. – Что ж, пройдемте в столовую? Ужин готов, и я уверена, вы голодны с дороги.

– Это очень мило с вашей стороны, Рианнон. Вам, правда, не стоило, – тепло сказала Скалли.

Рианнон вздохнула и поджала губы.

– Это… меньшее что я могу сделать. Вы здесь для того, чтобы воздать нашей бедной Анне по справедливости. Чтобы помочь ее духу упокоиться. Это благородная цель, достойная хорошей еды.

– Рианнон, а как так вышло, что Анна жила с вами? – встрял Малдер, надеясь на новую информацию.

– Мне кажется, сейчас не время. Давайте поговорим после ужина, – ответила Рианнон, и прикосновение маленькой ладони Скалли к его локтю дало ему понять, что лучше не настаивать.

Мэрион решительно прошла мимо них.

– Я помогу на кухне, Ри.

23:16

Свечи, огонь в печи, гроза за окном. Пять человек за столом, четверо из них пьют. «Один стул оставлен пустым для покойника», – подумал Малдер, одалживая один из его любимых скаллизмов.

Обычно он не пил, и Скалли тоже, насколько ему было известно. Однако Рианнон сервировала сочное жаркое с хреном, напомнившее ему о воскресеньях в Виноградниках Марты, хрустящую молодую картошку с корочкой из трав и плотный маслянистый хлеб, усеянный семечками подсолнуха. Жареная спаржа, любимое блюдо Скалли, и свекла с апельсинами в бальзамическом уксусе. Несколько бокалов глинтвейна, которые, по какой-то причине, никогда не могли до конца утолить его жажду и, казалось, сами себя наполняли. И напоследок, толстое клинообразное песочное печенье и кофе с самодельным ирландским кремом, а потом еще виски, прямо из бутылки, передаваемое за столом так, словно они были подростками на домашней вечеринке. Малдер наелся до отвала, согрелся и ощущал смутную потребность в чем-то не вполне осознаваемом.

Только Мэрион воздержалась от участия пирушке, назначив себя водителем, так как, по ее словам, у Рианнон не было достаточно места, чтобы разместить их всех, а ей не хотелось заставлять Фокса делить комнату с Тео, легендарное газообразование которого могло навеки прогнать его из города.

Они все безудержно смеялись над тем, что казалось Малдеру смутным табу. Разве им не следовало работать? Разве они здесь не из-за гибели женщины? Но он был пьян и счастлив, и Скалли была такой симпатичной в теплом пламени свечей с румянцем на щеках; дождь за окном мелодично стучал по крыше, и Скалли ела, а так как, черт, она в последнее время была такой худой, едва способной удержать хоть какую-то еду, то при виде ее усеянной крошками тарелки ему захотелось устроить сцену, расплакавшись от облегчения, и расцеловать ее умный-преумный рот.