– Что я не могу остановить, Мэрион? Почему нам надо уезжать?

Ответный стон Мэрион прозвучал одновременно с громким раскатом грома, и ее слезы закапали на асфальт, словно предвосхищая грядущий дождь.

– Вы не сможете остановить происходящее. – С трудом выговорила она сдавленным от страха горлом. – Никто не сможет.

========== ГЛАВА 6: ТЫСЯЧА ЗУБОВ ==========

ПОЛИЦЕЙСКИЙ УЧАСТОК ХОРАЙЗЕНА,

15:20

Хмуривший брови в мучительных раздумьях Хью сидел напротив Скалли, упираясь локтями в стол и держа пальцы сцепленными на уровне рта.

Они были одни в тускло освещенном прохладном помещении полицейского участка; за окном вновь начался дождь – еще более ожесточенный, чем ранее, из-за сдачи этим утром своих позиций в небе солнцу. Ранее в этом здании располагалась школа, так что на одной стене до сих пор сохранилась зеленая доска, а у них над головами висела покосившаяся выгоревшая пыльная черно-белая фотография Трумана. Тео отсутствовал, преследуя какого-то злонамеренного ребенка с баллончиком с краской. Перед уходом он оставил Скалли набор ключей и инструкции по управлению капризной кофе-машиной. Не то чтобы последнее было ей сильно нужно с учетом кофеина, уже курсирующего по ее кровеносной системе, или прилива вызванного гневом адреналина, всегда возникавшего после перебранки с Малдером.

Скалли обхватила себя руками в попытке согреться, позволяя преподнесенным ею новостям дойти до сознания своего собеседника.

– Вы уверены? – тихим неуверенным голосом спросил Хью. – Уверены, что она была беременна?

– Да. Мне жаль, – сдержанно ответила она. Тело Анны или то, что от него осталось, все еще лежало в соседнем помещении в холодильнике, упакованное, словно компост, в биологически безопасный мешок. Может, все дело было в кошмаре или в том, что это вполне могло стать ее последним расследованием… но это повлияло на нее сильнее, чем она ожидала. Как и совершеннейшая жестокость произошедшего, невозможность привести похожее на груду сырого мяса из плоти и кожи тело в некое подобие порядка, чтобы хотя бы попытаться понять, что случилось той ночью.

Из того немногого, что ей удалось установить, следовало, что раны на останках Анны гипотетически могли быть нанесены когтями и клювами. Но она все еще не готова была признать, что стая ворон способна совершить подобное. Это было слишком невероятно, слишком экстраординарно, чтобы в это поверить.

Она подумала о бледном лице Анны, изуродованном почти до неузнаваемости, холодном и безжизненном на хирургическом столе под ней, ранее видавшем лишь больных собак или овец.

А над ней бледное лицо Анны в ночи – кричащее, искаженное мукой, распадающееся на части.

В тяжелом процессе изучения останков она едва не пропустила комочек мягких тоненьких костей, маленькой грудной клетки, осколков миниатюрного черепа. Анна должна была знать.

Она поежилась, изгоняя этот образ из памяти.

– Мистер Дейли… – Сидевший напротив нее мужчина был застывшим, отрешенным, совершенно неотзывчивым. Скалли осмотрела его – его понурые плечи, его трехдневную бороду и темные круги под глазами – и преисполнилась жалости к нему. Казалось просто непостижимым, что она сочла его таким нервирующим при их последней встрече. Она мягко коснулась его руки. – Хью…

Он смахнул ее руку, сдавленно всхлипнув, и опустил глаза.

– Пожалуйста, не заставляйте меня на нее смотреть. Я этого не вынесу, – сказал он, и глубина его отчаяния еще сильнее расположила Скалли к нему.

При виде того, как он пытается взять себя в руки – пытается совладать с демоном собственной скорби, что-то внутри нее смягчилось. Она ничего не могла с этим поделать – никогда не могла. Живя в семье со стойким, не привыкшим выражать свои эмоции отцом, она с трудом выносила вид взрослых плачущих мужчин.

– Хью… вам не нужно смотреть на тело Анны. Вам не обязательно ее видеть. Тео, Рианнон, Мэрион… они уже провели опознание. – Он судорожно втянул воздух и выдохнул. – Но если вы можете сообщить о причине – любой причине – по которой Анна не стала делиться с вами новостью о своей беременности… нам нужно знать. Мне нужно знать.

– Эм… – Он медленно покачал головой. – Я не знаю, почему Анна стала бы держать это в тайне. Правда не знаю. Мы не… пытались забеременеть или что-то в этом роде, но и не… я хочу сказать, мы были женаты. Мы не… предохранялись.

Он вытер глаза и опустил руки ладонями вниз на столешницу, глубоко дыша.

– Мисс Скалли… Агент Скалли. Вчера… на ферме. Я повел себя как придурок. Невыносимый придурок. Я был просто раздавлен с тех пор, как Анна… – Он тряхнул головой. – Простите меня. Прошу вас.

Она прикусила губу.

– Вы были в крайне стрессовой ситуации.

– Мне не следовало разговаривать с вами в подобной неуважительной манере… простите меня. Вы здесь, чтобы помочь мне.

Скалли почти бессознательно положила одну руку рядом с руками Хью. У него были натруженные ладони фермера, покрытые шрамами, мозолистые, крепкие, и она обнаружила, что любуется их очевидной мужественностью.

– Все нормально, – чуть помедлив, заверила его она и не покривила душой.

– Вы когда-нибудь… теряли кого-то? Я имею в виду схожим образом? Неожиданно? Трагически?

Скалли опустила взгляд на руки, а потом вновь перевела на его лицо.

Покрасневшие глаза Хью были прикованы к ее лицу, блестя от пролитых слез и лучась пониманием.

– Что произошло? – спросил он.

– Это долгая история, – тихо ответила она. – Вы бы мне не поверили.

– Я не был бы так в этом уверен, – едва ли не про себя сказал он. – Я видел достаточно невероятных вещей, мисс Скалли…

Она присмотрелась к нему, вбирая его безыскусную честность и ненаигранную поэтичность голоса, словно у принца-крестьянина из сказки.

– Эм… Дана, – мягко сказала она. – Зовите меня Даной.

– Дана, – повторил он. – Пожалуйста. Я не могу тут находиться. Не с… не с ней в соседней комнате. И мне чертовски нужно выпить кофе. «Полумесяц» всего в пятнадцати минутах к северу, могу я вас угостить? Это меньшее, что я могу сделать.

В этот момент ее телефон разразился трелью – резкой, неприятной, требовательной. Она убрала руку, покоившуюся на столе рядом с ладонями Хью, порылась в кармане в поисках завывающего куска пластика и, посмотрев на сидевшего напротив мужчину… оборвала звонок.

– Почему нет. Я бы тоже не отказалась от кофе.

ОТЕЛЬ «БРЫКАЮЩАЯСЯ ЛОШАДЬ»

15:30

Остаток поездки обратно к Рианнон прошел в тишине, если не считать гнусавых напевов Нила Янга и отдаленных зловещих раскатов грома. Разум Малдера выписывал настоящие сальто. Он пытался было подмазаться к Мэрион с помощью нескольких осторожно заданных вопросов, но она была тиха и непоколебима, решительно настроена держать его в неизвестности, а он понимал, что давить на нее, пока не наступит подходящий для этого момент, не стоит.

«Брыкающаяся лошадь» гордо возвышалась над пшеницей и полевыми цветами, а раскинувшееся в отделении озеро блестело, словно серебряная монета. Малдер вырулил машину на подъездную дорожку и заглушил мотор. Мэрион мгновенно вырвала ключи из замка зажигания, распахнула пассажирскую дверцу и выбралась наружу. Он последовал за ней на крыльцо, где она отперла переднюю дверь дрожащими руками, пробормотала слова прощания и практически бегом вернулась к пикапу. Еще до того, как Малдер смог как-то привести мысли в порядок, машина ожила и помчалась прочь.

Он проводил ее взглядом, пока она не исчезла в полях, и только потом открыл входную дверь.

Внутри было темно из-за приближающейся грозы; слабый послеполуденный свет создавал вытянутые вдоль стен тени.

– Есть кто дома? – позвал он, снимая плащ и вешая его на старую медную вешалку. При звуке его голоса с вершины лестницы показалась длинная белая морда Гипатии, с низким скулением припустившей вниз, чтобы встретить его. Она вся извивалась от радости, утыкаясь мордой в его ладони, когда он опустился на колени, чтобы развязать шнурки. – Уйди, – сказал он, отмахиваясь от нее.